<<<     ΛΛΛ     >>>   

В желтом овечьем глазе с огромным, еще не потускневшим зрачком -

смертный ужас. Вспомнилась Якову Лукичу жена Хопрова, ее косноязычный,

страшный шепот: "Куманек!.. Родненький! За что?" Яков Лукич с отвращением

глянул на овечью лилово-розовую тушу, на ее оголенные долевые пучки и

связки мускулов. Острый запах крови, как тогда, вызвал припадок тошноты,

заставил качнуться. Яков Лукич заспешил из сарая.

- Мяса душа не принимает... Господи!.. И на дух не надо.

- За каким дьяволом приходил? Без тебя управимся, тонкошкурый! -

улыбнулся Половцев и окровененными пальцами, провонявшими овечьим салом,

стал сворачивать цигарку.

К завтраку насилу управились. Освежеванные тушки развесили в амбаре.

Бабы перетопили курдюки. Половцев затворился в горенке (днем он безвылазно

находился там). Ему принесли свежих щей с бараниной, вышкварок из курдюка.

Едва лишь сноха вынесла от него пустую миску, как на базу скрипнула

калитка.

- Батя! Давыдов к нам, - крикнул Семен, первый увидев входившего на баз

Давыдова.

Яков Лукич стал белее отсевной муки. А Давыдов уже обметал веником в

сенцах ботинки, гулко кашлял, шел уверенно, твердо переставляя ноги.

"Пропал! - думал Яков Лукич. - Ходит-то, сукин сын! Будто всей земле

хозяин! Будто по своему куреню идет! Ох, пропал! Небось, за Никиту

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Нонешнюю весну сто десять десятин будем подымать целины
Шолохов М. Поднятая целина школьная 7 очевидно
из них мороженое для хуторских барышень делаю за мороженое я прополку покупок
Шолохов М. Поднятая целина школьная 4 получил
Приезжий был невысок ростом пробкой плоский