<<<     ΛΛΛ     >>>   

вершину дуба. - И будешь ты гнить в колхозном пруду, покуда не сопреешь. А

потом взломной водой по весне уволокет тебя куда-нибудь в исход балки, - и

все тебе, конец!"

От этих мыслей Яков Лукич вдруг больно ощутил какую-то непонятную тоску

и тревогу. Ему стало не по себе. "То ли уж помиловать тебя, не рубить? Не

все же колхозу на пропастишшу... - И с радостным облегчением решил: -

Живи! Расти! Красуйся! Чем тебе не жизня? Ни с тебя налогу, ни самооблогу,

ни в колхоз тебе не вступать... Живи, как господь тебе повелел!"

Он суетливо вскочил, набрал в горсть глинистой грязи, тщательно замазал

ею надтес. Из отножины шел довольный и успокоенный...

Все шестьдесят семь дубов пометил расчувствовавшийся Яков Лукич, сел на

коня, поехал по опушке леса.

- Яков Лукич, погоди трошки! - окликнули его на выезде.

А затем из-за куста боярышника показался человек в черной смушковой

шапке и в теплой распахнутой куртке шинельного сукна. Лицо его было черно

и обветрено, кожа на скулах от худобы туго натянута, глаза глубоко

ввалились, а над белесыми спекшимися губами четко, как нарисованные углем,

чернели отросшие пушистые усики.

- Не узнаешь, что ли?

Человек снял шапку; настороженно озираясь, вышел на поляну, и только

тут Яков Лукич узнал в незнакомце Тимофея Рваного.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Тетушка амбаров группки
Шолохов М. Поднятая целина школьная 13 милости
Шолохов М. Поднятая целина школьная 7 страшно
Все едино ответственное дело
Нагульнов накинул полушубок