<<<     ΛΛΛ     >>>   

разорвавший нормальные рыночные отношения с Европой,- все это ставило Словакию в крайне неустойчивое положение, определявшееся доминированием сельского хозяйства и необходимостью учета интересов отсталого крестьянства.
В декабре 1930 г. был разорван торговый договор Чехословакии с Венгрией, благодаря которому ранее, в 20-е гг.,

446
шла активная торговля венгерским продовольствием и чехословацкими промышленными товарами. Этот разрыв отношений бесспорно сыграл на руку насчитывавшим в общей сложности больше половины населения Словакии крестьянам, чьи низкоэффективные хозяйства теперь не должны были конкурировать со сравнительно дешевыми продуктами, поставляемыми с плодородных венгерских полей. В политическом плане поддержка словацкого крестьянства была очень важна для чехословацкой демократии. Однако в плане экономическом сворачивание международных связей стало существенным препятствием для модернизации словацкой экономики, сильно зависящей от венгерского рынка.
Товарооборот между Словакией и Венгрией моментально сократился в пять раз. Для Венгрии, которая через некоторое время нашла для своего продовольствия емкий рынок таких стран, как Германия и Италия, кризис в отношениях с Чехословакией был не так уж страшен. Но у словацкого бизнеса венгерскому рынку, по сути дела, не имелось альтернативы. Исчезновение благоприятных возможностей экспорта своей продукции практически убило деревообрабатывающую промышленность, являвшуюся одним из основных направлений хозяйственной специализации покрытой лесами Словакии. На 20% сократилось к 1933 г. производство железной руды по сравнению с докризисным периодом. Некоторые местные отрасли промышленности просто перестали существовать после того, как исчезла возможность сбыта товаров на венгерском рынке [433, с. 193, 195].
В свою очередь, падение экспортной выручки нанесло удар и по сельскому хозяйству, которое, казалось бы, должно было только выиграть от устранения венгерских конкурентов. Бедственное положение промышленных рабочих снизило спрос на продукцию крестьянских хозяйств, что в конечном счете обусловило деградацию всей словацкой экономики. Вне международного рынка у нее практически не имелось серьезных перспектив для развития.
В еще более сложном, нежели словаки, положении оказались русины (западные украинцы) - жители того района, который после Второй мировой войны отошел к СССР и в совет-

447
ские времена у нас назывался Закарпатьем. Русины, не имевшие даже среднеразвитого сельского хозяйства, практически полностью зависели от экспорта леса и, лишившись возможности продавать его в Венгрию, стали откровенно бедствовать.
В конечном счете экономические трудности перевесили тот краткосрочный политический выигрыш, который чехословацкая демократия получила от поддержки словацкого крестьянства. Словацкие и русинские националисты стали чувствовать себя все увереннее. После "мюнхенского сговора" в Словакии была провозглашена автономия. А затем, когда Чехия оказалась оккупирована немцами, возникла независимая Словацкая республика с авторитарным правительством Й. Тисо, ориентированным на тесные контакты с нацистской Германией.
Посткризисное развитие Чехии было несколько более успешным, чем развитие Словакии. Тем не менее в целом страна на протяжении всех 30-х гг. оказалась в значительно менее благоприятном положении, чем в 20-е гг. Спад был столь глубоким, что за десятилетие 1929-1938 гг. экономика Чехословакии так и не смогла выйти на предкризисный уровень. Будучи до кризиса одним из европейских экономических лидеров, страна оказалась теперь в числе аутсайдеров [213, с. 127].
Попытки выйти из кризиса в Чехословакии, как и в соседних странах, тем или иным образом связывались с усилением государственного вмешательства. В частности, был проявлен значительный интерес к кейнсианству, главным проводником которого стал неоднократный глава Центробанка и министр финансов страны Карел Энглиш. Но "экономическое чудо" не произошло.
Таким образом, оказалось, что даже несмотря на высокие темпы роста, грамотную финансовую политику и уникальную по меркам 20-х гг. демократию, Чехословакия все же не смогла в полной мере осуществить хозяйственную модернизацию. Ей так и не удалось выстроить оптимальную структуру своей экономики с тем, чтобы после кризиса рост мог быстро возобновляться без использования экстраординарных мер государственного вмешательства. Если большинство стран, идя по

448
пути модернизации, добивались успехов в деле создан гражданского общества и демократии уже после того как обеспечивали стабильный самовоспроизводящийся рост, то для Чехословакии последовательность оказалась обратной
.
Масарик так и не сумел сделать для экономики своей страны то, что он сумел сделать для политической и социальной сфер. Демократия как политическая реализация любви оказалась вещью красивой, но, увы, не слишком экономически эффективной. Капитализм с человеческим лицом не удался. В итоге основатель чехословацкого государства скончался незадолго до германской оккупации, оставив свое дело незавершенным.

Проблемы, характерные для Чехословакии, сильно отличались от проблем, с которыми сталкивались другие страны Центральной и Восточной Европы.

В Чехословакии не было той сильной авторитарной традиции, что повлияла на развитие Германии и привела ее к господству национал-социализма.

В Чехословакии не было и той экономической отсталости, той примитивной структуры экономики, что отличали Югославию, Польшу и даже Венгрию, не говоря уж о других странах Восточной Европы. К 1938 г. Чехословакия по величине национального дохода на душу населения занимала среди стран - наследников Габсбургской империи второе место после Австрии ($190 и 170 соответственно). Что же касается доли промышленности в экономике, то у Чехословакии она была даже больше, чем у Австрии (53,2 и 43% соответственно). При одинаковой доле сферы услуг в Чехословакии заметно меньшее место в экономике занимал аграрный сектор [276, с. 307-309].
Для Чехословакии главной проблемой, наверное, была проблема протекционизма. Как маленькая страна с сильно развитой промышленностью, она не могла нормально развиваться в атмосфере все усиливающейся автаркии. Курс на повышение таможенных барьеров оказался совершенно ошибочным.
Правда, не во власти одной лишь Чехословакии было коренным образом изменить те подходы, которые доминировали

449
практически во всей Европе. Несмотря на усилия, которые Прага порой прилагала к тому, чтобы заключить благоприятные двусторонние торговые соглашения, процесс в целом не слишком продвинулся. Нормальное развитие внешнеэкономических связей требовало совместного подхода, совместного устранения таможенных барьеров. Это стало возможно лишь в 50-е гг., когда в Западной Европе начали строить Общий рынок.
Однако воспользоваться теми возможностями, которые предоставлял Общий рынок, в Праге не смогли. Чехословакия после Второй мировой войны попала в политическую зависимость от СССР, что определило формирование административной экономической системы. Завершение модернизации пришлось уже на 90-е гг., хотя фундамент, заложенный с имперских времен сильной чешской экономикой, а также масариковской демократической традицией 20-х гг., оказался достаточно прочным. Именно он во многом обеспечил то, что принято называть Пражской весной.

В Чехословакии позиции коммунистов после Второй мировой войны оказались наиболее сильными. Уже в мае 1946 г. в ходе всеобщих парламентских выборов они получили большинство (хотя и не абсолютное) голосов. Правительство возглавил коммунист Клемент Готвальд. Оппозиционные силы не смогли здесь оказать даже того скромного сопротивления коммунистам, которое имелось в Польше или Венгрии - в странах со сравнительно сильным крестьянством. Только в Югославии коммунисты были столь же сильны, как в Чехословакии. Но там они быстро отошли от сталинских позиций.
В Праге коммунисты не ссорились с Москвой. Наоборот, они очень внимательно следили за всеми происходящими там процессами. Широкомасштабную программу национализации крупной промышленности, банков и страховых компаний,

450
проведенную еще в 1945 г., никто отменять не стал и никакого рабочего самоуправления вводить не намеревался. Уже к началу 1948 г. государственный сектор занял доминирующее положение в экономике. Его доля в промышленности составила 96%, а в национальном доходе страны - 66%. В руках крупного частного капитала пока оставались большая часть оптовой торговли, пищевой и текстильной промышленности Сохранялся и значительный по размеру мелкотоварный сектор [228, с. 471-472].

В феврале 1948 г. сталинская экономическая и политическая модель фактически полностью восторжествовала, и коммунисты стали безраздельно управлять страной. Министры, представлявшие в правительстве некоммунистические партии, подали в отставку, надеясь на то, что президент Эдуард Бенеш поручит сформировать новый кабинет без коммунистов. Но реальная власть Коммунистической партии Чехословакии оказалась уже настолько сильна, что новый кабинет сформировался без тех, кто ушел в отставку. А вскоре на посту президента Бенеша сменил Готвальд.
Теперь последовали уже резкие, бесповоротные перемены в экономике. Сначала прошел второй этап национализации промышленности, затронувший средний и мелкий бизнес. Одновременно с этим осуществлялась аграрная реформа, в ходе которой земля значительно более быстрыми, нежели в межвоенные годы, темпами стала переходить к мелким собственникам. А затем - в 50-е гг.- сравнительно легко осуществилось и социалистическое кооперирование сельского хозяйства. В отличие от Польши и Югославии независимое крестьянство в Чехословакии практически полностью исчезло, хотя принадлежащая крестьянам земля не была национализирована. Она лишь вносилась в качестве крестьянских паев в образуемые кооперативы.

Словом, страна чрезвычайно быстро свернула с пути модернизации, с пути построения эффективной рыночной экономики и обеспечения самовоспроизводящегося роста. Тем не менее Чехословакия на удивление быстро созрела и для того, чтобы начать трансформировать экономику советского типа. Думается, это было не случайно. Высокий уровень раз-

451

вития рыночных отношений, сложившийся еще во времена империи Габсбургов, а также независимое существование страны в межвоенный период, когда чехословацкая экономика, несмотря на трудности 30-х гг., занимала заметное место в европейской системе разделения труда, сформировали хозяйственную культуру, плохо сочетающуюся с примитивизмом советского централизма. Стандарты потребления, привычка к эффективному труду, ориентация производителя на реальный спрос, а не на "громадье планов" - все это должно было быстро сказаться, даже несмотря на сильные позиции коммунистической идеологии в среде чехословацких рабочих.
К идеологии относились достаточно серьезно, но откровенных глупостей делать не желали. Хотя Чехословакия политически (или, может быть, геополитически) оказалась не столь стойкой, как Австрия, в Праге довольно рано появилось стремление найти какую-то форму сосуществования "светлой мечты" с реальной действительностью.
Смерть К. Готвальда в 1953 г. означала некоторые перестановки в чехословацком руководстве и приход к власти людей, которые не столь догматично смотрели на экономическое развитие страны. А тот факт, что после смерти Сталина начались определенные преобразования и в советском руководстве, усилил стремление Праги к переменам. Уже в 1954 г., когда в соседней Венгрии И. Надь еще даже не примерял лавры радикального реформатора, на пленуме ЦК КПЧ - компартии Чехословакии раздавалась жесткая критика той чрезмерной Централизации, которая сложилась в экономике. Первым, довольно примитивным ответом на эту критику стало сокращение числа централизованно устанавливаемых плановых показателей.

Понятно, однако, что отсутствие рыночных стимулов к
труду в сочетании с ослаблением плановых не может дать позитивных результатов. В Чехословакии быстро наметилось стремление предприятий меньше производить товаров и больше потреблять ресурсов. Через некоторое время стало ясно, что требуется осуществлять хозяйственную реформу, которая представляла бы собой целый комплекс взаимосвязанных

452
между собой мероприятий, а не просто сокращение числа показателей.

Качественные изменения в развитии страны стали возможны практически сразу же после того, как в СССР на XX съезде партии наметился радикальный отход от сталинизма. Думается, Чехословакия была в наибольшей степени среди стран Центральной и Восточной Европы (и в гораздо большей, нежели Советский Союз) готова для того, чтобы воспринять импульс, порожденный XX съездом. Местная бюрократия не столько нуждалась в шоковом воздействии каких-то новых идей, сколько просто ждала, пока "старший брат" дозреет до такого состояния, при котором он способен будет разрешить "брату младшему" осуществлять у себя определенные эксперименты.
Весьма характерной в этом плане была фигура Антонина Новотного, который с 1957 г. занимал одновременно посты руководителя КПЧ и президента страны. В отличие от руководителей Югославии, возглавлявшихся И. Тито, и в отличие от И. Надя Новотного никто никогда не относил к числу коммунистов-реформаторов. Даже по сравнению с В. Гомулкой он казался консерватором. Но тем не менее именно при Новотном в Праге начались реформаторские процессы, который привели в конечном счете к Пражской весне. Причем дело было не столько в личности руководителя, сколько в общем настрое государственной и партийной элиты.
Новотный вознесся на вершины партийной иерархии в 1951-1952 гг. результате репрессий, осуществленных по делу Рудольфа Сланского - генерального секретаря ЦК КПЧ, место которого он и занял. Новотный был человеком малообразованным и не отличался никакими талантами. Он пытался восполнить нехватку образования бессистемными знаниями, полученными во время работы на разных должностях, и являлся скорее организатором, нежели идеологом партии. Тем не менее он с уважением относился к образованным людям и любил общаться с представителями интеллигенции.
Это был типичный партиец, принадлежавший к старой гвардии. По всей видимости, он действительно верил в коммунистические идеи, что не мешало ему, однако, совершать

453

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Германская экономика все более теряла свой либеральный характер
Их влияние на власть в Чехословакии было совершенно несопоставимо с тем
политологии Травин Д. Европейская модернизация 5 франции
Государства
политологии Травин Д. Европейская модернизация 5 экономики