<<<     ΛΛΛ     >>>   

103
что не стоит переоценивать значение этих нововведений. Имело место скорее торможение в деле быстрого создания экономики советского типа, нежели радикальный поворот в сторону какого-то принципиально иного курса.
Вряд ли есть серьезные основания считать, что у Надя был план развития страны, качественно отличный от построения экономики советского типа в основных отраслях хозяйства. Во всяком случае, за период его пребывания у власти (пусть даже весьма ограниченный) никаких по-настоящему серьезных реформаторских шагов сделано не было. Экономический курс Надя был похож на курс Маленкова, являвшегося его покровителем в СССР: повышение благосостояния за счет развития производства товаров народного потребления.
Конечно, нельзя исключить вероятность того, что останься Надь у власти надолго, Венгрия двинулась бы по пути построения так называемого рыночного социализма. Ведь обстановка обязывала: южный сосед, Югославия, уже шел по этому пути, а северный, Чехословакия, начинал в 50-60-е гг. готовить поворот экономики, который обеспечил бы, скорее всего, еще более радикальные перемены, чем югославские. на практике экономические дела Надя за период его нахождения у власти не были столь значительны, как дела югославских или чехословацких реформаторов.
Тем не менее в стране постепенно создавалась несколько иная атмосфера нежели та что была в начале 50-х. Формально страна в своей политической жизни следовала за колебаниями, имевшими место в СССР. Как отмечал В. Алексеев, "венгерское

104
партийное руководство повторяло с некоторым отставанием все зигзаги послесталинской политики КПСС" [3, с. 120] Но параллельно с этим лавированием в народе формировалось представление о необходимости каких-то серьезных перемен
Уже в 1956 г. под воздействием XX съезда КПСС и польского движения народного протеста в Венгрии начались перемены. Требования десталинизации страны привели к отставке Ракоши, а затем и к кровавым столкновениям демонстрантов с полицией в октябре 1956 г. Народные волнения в Будапеште постепенно приняли столь массовый и энергичный характер, какого не было, пожалуй, ни в какой другой стране восточного блока. В конечном счете они были подавлены с помощью советских войск, а премьер-министр Имре Надь, с именем которого, прежде всего, ассоциировались попытки осуществления перемен, был расстрелян.
Октябрь 1956 г. стал явлением политическим, а не экономическим. Однако если можно в какой-то степени говорить об "экономическом лице" данных событий, то оно явно не было капиталистическим. Власть обещала новый рост благосостояния, а рабочие советы, образовавшиеся 24-27 октября практически на всех крупнейших предприятиях, вовсе не были склонны возвращать собственность ее бывшим владельцам или предлагать какой-либо иной вариант приватизации. Они рассчитывали превратить заводы в коллективные владения тех, кто на них работает [3, с. 166](1).

(1). Культурное влияние югославской системы самоуправления на венгерские события было велико. Советские лидеры того времени полагали, что венгерские интеллектуалы "инфицированы" югославами. Летом 1956 г. в Москву шли донесения от советского посла в Будапеште Юрия Андропова, от местного левого коммунистического лидера Эрне Гере и мн. др. о том, насколько велико югославское влияние. Сами югославы с симпатией относились к венгерским поискам новой модели. Журналисты и дипломаты поддерживали Надя. Однако характерно, что Тито постепенно отказался от курса на поддержку. Уже с 1 ноября белградская газета "Борба" стала делать заявления о связи Надя с правыми элементами [364; 496-498]. Думается, что этот поворот был не случаен. Тито был сторонником социализма, хотя и в виде модели, отличной от советской.

105
После подавления восстания формально в Венгрии была в полной мере восстановлена власть коммунистов, новым лидером которых стал Янош Кадар. Он не был по своей природе реформатором. В течение нескольких последующих лет коммунистами было доведено до своего логического завершения дело формирования экономики советского типа. К 1963 г. число людей, работающих в частных хозяйствах, сократилось примерно до 2% от общего числа экономически активного населения [501, с. 36].
Казалось бы, венгерская экономика скоро ничем не будет отличаться от советской. Однако вследствие кровавых столкновении и временной советской оккупации между коммунистическими властями и народом установился все же новый характер отношений, в значительной мере отличавшийся от отношений, существовавших в соседних странах восточного блока, где не было до оных катаклизмов. В конечном счете именно это стало основой всех венгерских экономических преобразований.
"Во время революции,- писал впоследствии Я. Корнай, один из крупнейших ученых-экономистов во всей советской системе хотя и спорадически, отмечались случаи линчевания коммунистов, изгнания и замены руководителей некоторых предприятий местных органов власти. Все эти события не изгладились из памяти руководителей однопартийного государства

106
и определили владевший умами страх перед повторением подобной ситуации" [96, с. 34].
Коммунистическая элита оказалась заинтересована в том, чтобы застраховать себя как от народного гнева, так и от очередной агрессии со стороны "старшего брата", имеющего склонность снимать с насиженных мест не оправдавших доверие ставленников. Только подобное прохождение между Сциллой и Харибдой могло позволить ей сохранить свою власть, поскольку, как показали события 1956 г., и жесткий сталинист Ракоши, и умеренный реформатор Надь оказались раздавленными между жерновами той страшной мельницы, которая была запущена совместными усилиями восставшего народа и не терпящего никакого неподчинения "хозяина".
Народ после кровавых ударов, нанесенных советскими войсками, жестоких репрессий, пришедших вслед за подавлением восстания, и эмиграции тысяч граждан, не пожелавших оставаться в коммунистической Венгрии, оказался деморализованным и не был настроен на какие-либо новые проявления нелояльности. Общество было готово к заключению негласных компромиссных соглашений с властями, желая лишь спокойной и обеспеченной в материальном отношении жизни.
Таким образом, и верхи и низы фактически сходились в одном. Политические перемены, влекущие за собой общую демократизацию жизни и усиление формальных свобод, слишком рискованны и в конечном счете невыгодны ни одной, ни другой стороне. Однако экономические преобразования, осуществляемые за коммунистическим фасадом и не вызывающие беспокойства со стороны Советского Союза, возможны и желательны. В этом смысле символичен ответ Кадара на вопрос советского руководителя о том, должны ли находиться в Венгрии советские войска: "Пусть лучше ваши солдаты, товарищ Хрущев, останутся у нас, а у вас - Ракоши" [229, с. 391].
Народ был готов на какое-то время удовлетвориться вызывающими повышение жизненного уровня сдвигами в хозяйственной системе, а власть готова была их осуществить ради того, чтобы не ставить себя под удар какого-либо очередного восстания. Результатом возникшего после венгерской трагедии консенсуса стали экономические преобразования, начав-

107
шиеся , как только отошли в прошлое, подзабылись и перестали излишне волновать советские власти бурные события 50-х гг.
Возможно, в известной степени образцом для Венгрии стали преобразования, осуществлявшиеся тогда в Чехословакии(1). Уже с 1957 г стала действовать так называемая "смягченная" директивно-плановая система, при которой было сокращено число обязательных для выполнения каждым предприятием показателей. Соответственно была произведена и реорганизация центральных органов управления: часть министерств подверглась укрупнению.
Однако по-настоящему серьезные экономические реформы стали осуществляться уже в 60-е гг. После декабрьского (1964 г.) пленума ЦК Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) создали специальные группы, которые должны были проанализировать сложившуюся в экономике ситуацию. На основе их заключений в 1965 г. утвердили концепцию хозяйственной реформы, отцом которой принято считать секретаря ЦК ВСРП по экономике, бывшего социал-демократа Реже Ньерша. Окончательное решение относительно ее проведения было принято в мае 1966 г. С 1968 г. новый экономический механизм реально начал действовать [144, с. 24-25, 72-73].
Период 1964-1968 гг. представлял собой эпоху, когда проект экономической реформы активно разрабатывался и в СССР (так называемая "косыгинская реформа"). Поэтому советское руководство было готово лояльно отнестись к тем поискам, которые осуществлялись на территории восточного блока. Кадар удачно воспользовался образовавшимся окном политических возможностей, причем венгерский консенсус между властями и народом позволил ему удержать страну от столкновения со "старшим братом" даже тогда, когда в соседней Чехословакии очень быстрое продвижение по пути преобразований вызвало вторжение советских танков. Венгры в

(1).по иронии судьбы Венгрия, которая не была лидером в движении к реформам, но имела после 1956 г. сравнительно умеренный объем требований, исключающий политическую сферу, оказалась более удачливым реформатором, нежели Чехословакия, хотевшая всего и сразу.

108
этот момент уже не претендовали на отказ от формальных атрибутов коммунизма, а потому не слишком нервировали Леонида Брежнева и его ортодоксальное окружение.
Как это ни покажется парадоксальным, но политика лавирования Кадара в известной степени восходит к "политике качелей", которую использовали в начале 40-х гг. Хорти и его премьер-министр Миклош Каллаи. Суть ее состояла в том чтобы посредством целой серии маневров умудриться сохранить в тени великой державы возможность для проведения относительно самостоятельной политики. В 60-80-е гг. сменились держава (раньше была Германия, теперь - СССР) и официальная идеология (раньше был национализм, теперь - коммунизм), но суть самой "политики качелей" осталась примерно той же. Думается, что характер венгерской модернизации помимо непосредственных последствий событий 1956 г. в значительной степени был задан еще и сложившейся традицией политического маневрирования, которую Кадар как сильный государственный деятель сумел использовать.
Бесспорно, сказались и личные особенности самого венгерского лидера. Как он сам говорил о себе в одном из интервью, ему еще в детстве довелось существовать своеобразной двойной жизнью. Он появился на свет незаконнорожденным (кстати, Кадар - это партийный псевдоним, его настоящая фамилия Черманек). Жить приходилось то в Будапеште, то на хуторе, причем как в городе, так и в деревне мальчишки не признавали его своим. Требовалось адаптироваться к трудностям и заставлять окружающую среду принимать себя. В дальнейшем ему точно так же приходилось адаптироваться к работе в коммунистической среде, где он явно проигрывал в интеллектуальном плане и Ракоши, и Надю, и тому окружению, которое около них формировалось.
Лидером страны он стал в известной мере случайно. В литературе высказывается мнение, что Хрущев после подавления сопротивления в октябре 1956 г. хотел сначала "поставить на Венгрию" другого человека. Но за Кадара высказался Иосиф Броз Тито, с мнением которого советские власти в эту эпоху уже должны были считаться, и Хрущева в конечном счете удалось переубедить [203, с. 55].
Период пребывания у власти стал для Кадара такой же двойной жизнью, как и молодость. В вопросах внешней поли-

109

тики, столь дорогой сердцу Брежнева, он ни на йоту не позволял себе уклониться от курса Кремля. Верность "старшему брату" подтверждалась словами и делами при каждой возможности. Даже если Кадар не мог разделить советский подход к решению того или иного вопроса, он находил возможность скрепя сердце пойти на компромисс.

Например, в 1968 г. Венгрия приняла участие в оккупации Чехословакии, хотя сама двигалась в том же экономическом направлении, что и авторы Пражской весны. А в 1975 г. Кадар, почувствовав недовольство Москвы, отправил в отставку одного из ведущих сторонников хозяйственных преобразований, премьер-министра Енё Фока, для того чтобы сохранить в целости сами преобразования [98].
В 1968 г. опытный Кадар, прошедший через события 1956 г., пытался предупредить чехословацкого лидера Александра Дубчека, чего тому следует ждать от советских властей [135,с.150]. Однако руководители "братской компартии" не были столь же прагматичны, как венгерский руководитель, и Пражская весна в отличие от венгерских реформ погибла под гусеницами советских танков.

110

Успешность политики маневрирования, осуществлявшейся Кадаром, преимущества сложившихся между ним и народом отношений очень удачно были подмечены одним западным автором, написавшим, что "если Гомулке (лидеру польских коммунистов.- Авт.) приходилось внушать своим согражданам, что он поляк, то Кадар вынужден был напоминать, что он не только венгр, но и коммунист" (цит. по: [3, с. 19]).
В восприятии венграми своей истории практически общим местом стало сопоставление Кадара с Францем Иосифом, хотя их пути прихода к власти были принципиально противоположными. Однако и того и другого население смогло в основном принять, несмотря на трагические события 1848-1849 ГГ. и 1956 г. И тот и другой сумели добиться относительной социально-политической стабильности, позволившей возрасти материальному благосостоянию широких слоев.
В 1962 г. учение Ракоши ("кто не с нами, тот против нас") было заменено афоризмом "кто не против нас, тот с нами". Этот подход позволил обеспечить некоторые свободы в культурной жизни, которые позитивно повлияли на развитие обще-

111
ства. Венгры часто выезжали на запад, активно учили английский язык, знакомились с тем, как живет буржуазное общество. Если человек открыто не покушался на принципы существования режима, он обладал достаточно высокой степенью творческой свободы, возможностью делать карьеру в избранной им сфере [92, с. 559, 564, 575,577].
В Венгрии 70-80-х гг. сложился так называемый "гуляшный коммунизм". Он представлял собой менее существенный отход от принципов экономики советского типа, нежели тот, который имел место в этот период времени в самоуправленческой Югославии, и тот, который намечался в Чехословакии Пражской весной. Тем не менее большинство стран с административной системой хозяйствования, начиная с самого Советского Союза, находилось тогда в значительно более статичном состоянии, нежели кадаровская Венгрия.
С одной стороны, в результате реформ Кадара (во всяком случае, на первом их этапе) не были устранены сами основы административной хозяйственной системы. Сохранились государственная собственность, централизованная кадровая политика на предприятиях, спускаемые сверху ограничения в размерах оплаты труда. Соответственно в стране отсутствовал финансовый рынок, а конкурентная борьба на товарном рынке сильно искажалась из-за того, что государство по-прежнему сохраняло за собой определяющие позиции в экономике.
Но с другой стороны, предприятия получили известную свободу деятельности, что способствовало улучшению их работы. И самое главное, в стране благодаря либерализации наметился существенный сдвиг в сторону повышения материального благосостояния народа. Венгерская экономика с конца 60-х гг. была сориентирована на всемерное увеличение потребления, а не накопления, что резко контрастировало с тем, какую роль играла тяжелая индустрия в СССР и даже в Польше.
Осуществляемые Кадаром преобразования были направлены не столько на то, чтобы создать эффективно действующую хозяиственную систему, имеющую внутренние стимулы
развития и обладающую механизмом естественного восстановления равновесия после любого кризиса, сколько на то, чтобы ублажить народ в течение среднесрочного периода, а

112
следовательно, сохранить консенсус, позволявший просто жить без кровавых столкновений, а элите - пребывать и далее у руля власти. "Оглядываясь назад на тридцатилетие с середины 60-х гг.,- отмечал Я. Корнай,- мы видим, что при малейшей угрозе конфликта на экономической почве будь то забастовка или демонстрация - напряжение всегда снимали путем переговоров и уступок" [96, с. 35].
Пожалуй, ни в какой другой стране восточного блока не сложилась подобная ситуация. Обычно уступки там были недостаточными, конфликт сохранялся, и это определяло либо политику жесткого подавления всякого сопротивления, как в СССР и в Чехословакии, либо все усиливавшееся давление оппозиции на власть, как в Польше.
Подобный миролюбивый характер венгерских преобразований середины 60-х гг. в значительной степени определил весь ход модернизации и, в частности, то, как она осуществлялась в 90-е гг., т.е. уже после падения коммунистического режима.
Итак, что же реально изменилось в венгерской экономике в 1968 г.?
В основе реформы лежала отмена обязательных плановых заданий, доводимых до предприятия из центра. В связи с этим и централизованное материально-техническое снабжение в основном уступило место оптовой торговле (ограничения свободы торговли сохранялись лишь примерно по четверти всего оборота продукции).
Формально представление о социалистическом планировании сохранилось, но реально оно превратилось в планирование индикативное. При таком подходе правительство стремится лишь определять основные пропорции в народном хозяйстве и задавать темпы роста жизненного уровня, но предприятия получают возможность принимать те решения об объеме и структуре выпуска, которые они сами считают необходимыми [144, с. 26, 29]. В этом смысле венгерский подход к планированию экономики уже с середины 60-х гг. не сильно отличался от того, который был распространен в некоторых западных странах с многолетней дирижистской традицией, например во Франции.
Вторым элементом хозяйственных преобразований стало создание материальных стимулов. Для того чтобы заинтере-

113
совать предприятия при такой степени свободы в производстве нужных рынку товаров, их сориентировали на максимизацию прибыли [144, с. 27]. Выгода от хорошей работы на рынок стала доставаться не только госбюджету, как это имеет место в чисто административной экономике, но и самому производителю.
Однако распределение прибыли оставалось в значительной степени индивидуальным, т.е. хорошо работающее предприятие не было застраховано от того, что в перспективе у него не начнут забирать в бюджет все большую и большую долю дохода. Нормативный характер работы не прижился, и система стала функционировать на "ручном управлении". Кроме того, были предусмотрены и специальные нормативные методы для "притормаживания" богатых. В частности, до 1976 г. существовало правило: если зарплата на предприятии росла слишком быстро по сравнению с установленным планом, все возрастающая часть прибыли изымалась в бюджет [229, с. 395, 404].
Третьим элементом реформы стало частичное изменение практики ценообразования. Многие предприятия (в основном в обрабатывающей промышленности) получили относительную свободу установления цен на свою продукцию. Однако опасения относительно социальной стабильности повлияли на то, что в области розничных цен свобода оказалась минимальной [229, с. 396-397]. Естественно, при такой внутренне противоречивой системе государство должно было дотировать предприятия в размере разницы между оптовыми и розничными ценами, а также сохранять возможность влияния на Ценовую политику якобы "свободных" производителей.
Наконец, четвертым элементом "системы 1968 г." стала определенная либерализация сельского хозяйства и появление мелкого производства наряду с продолжавшими существовать крупными кооперативными хозяйствами. При этом сложившаяся еще в XIX веке и поддержанная при режиме Хорти традиция преимущественного развития аграрного сектора за счет крупных хозяйств не была прервана. Получившиее самостоятельность венгерские кооперативы функционировали, пожалуй, лучше, нежели мелкие частные хозяйства Польши и Югославии.

114
Не столь уж большие сами по себе перемены обеспечили динамичное развитие венгерской экономики примерно на протяжении шести-восьми лет. В течение этого периода потребление семей стабильно росло, многие венгры смогли приобрести свой первый холодильник и свою первую малолитражку также совершить свое первое путешествие на Запад. "Именно тогда на Западе стали рисовать,- отмечал Я. Корнай,- частично верную, а частично искаженную картину режима Кадара как "самого счастливого барака во всем лагере"" [96, с. 36].
Надо сказать, что Венгрия, несмотря на отсутствие формальных свобод, сильно отличалась от СССР 70-х - начала 80-х гг. и в культурном плане. Там было гораздо больше возможностей для налаживания культурных контактов с Западом, для развития системы знаний об обществе, для проведения дискуссий о перспективах развития страны. В частности, экономическая наука в Венгрии была на голову выше советской. Когда у нас рассуждали практически исключительно о "достижениях развитого социализма", в Венгрии описывали реальные механизмы функционирования системы. Например, Я. Корнай в конце 70-х гг. написал остающуюся до сих пор лучшим исследованием сущности хозяйственной системы советского типа книгу "Экономика дефицита" (в последующем русском издании - "Дефицит"), которая была опубликована и дома, и на Западе [94]. Подобная свобода мысли и слова помогала углублению реформ.
Углубление представляло собой важную задачу, поскольку первые экономические преобразования не были подкреплены реформами других элементов хозяйственной системы и страна по этой причине довольно быстро столкнулась с существенными трудностями, о чем свидетельствуют данные динамики экономического роста в Венгрии. Если за период 1968-1975 гг. ВВП в среднем увеличивался на 5,4% в год, то за период 1976-1982 гг.- лишь на 2,6%, а за период 1983-1989 гг.- всего на 1,2% [438, с. 5].
Градуализм оказался палкой о двух концах. Постепенность венгерского перехода к рынку помогала населению адаптироваться к переменам, а отдельным предприятиям - производить хорошую продукцию, но в чисто экономическом плане она порождала очевидные провалы, из-за которых эко-

115
номика в целом работала неэффективно. Основной проблемой бесспорно оставалась реформированная менее чем наполовину, система ценообразования. Хотя в столь маленькой экономике, как венгерская, из центра проще отслеживать возникающие время от времени ценовые диспропорции, нежели в экономике гигантских стран, постоянно происходящие структурные изменения требуют все же того, чтобы система ценообразования была либерализована.
Поскольку в Венгрии этого не произошло, диспропорции продолжали накапливаться. А когда в 1973 г. начался мировой энергетический кризис и резко возросли издержки предприятий на закупку нефти, ситуация стала просто-таки критической. Государство вынуждено было в большой степени дотировать тех производителей, которые страдали от так называемой импортируемой инфляции. В реформах наступил некоторый откат. Этот откат проявился и в кадровых решениях. Потерял пост секретаря и члена ЦК ВСРП Р. Ньерш. Ушли премьер-министр Е. Фок и вице-премьер Л. Фехер.
Несколько лет коммунистические власти старались сглаживать внешнеэкономический шок за счет зарубежных займов, которые шли на покрытие превращающегося во все более и более серьезную проблему бюджетного дефицита. Величина внешнего долга примерно с 1977 г. начала резко нарастать и становилась почти угрожающей. Наконец стало ясно, что проблема сама собой не рассосется. Венгрия как страна, импортирующая энергоносители, должна была пойти на коренной пересмотр всей сложившейся ценовой политики. Искусственным образом сохранять дешевизну целого ряда товаров оказалось практически невозможно.
Таким образом, реформа 1968 г. спустя десять лет получила естественное развитие. В 1978 г. с руководящих постов были сняты некоторые известные консерваторы. В 1979-1980 гг. ввели новую систему ценообразования, благодаря которой основные диспропорции удалось устранить. Это, в свою очередь, позволило государству тратить меньше денег на покрытие убытков, образующихся в производственной сфере. Резко сократился размер государственных дотаций и субсидий, предоставляемых из бюджета многочисленным убыточным предприятиям.

116
В дополнение к этому в 1981 г. был установлен единый в валютный курс. Ранее при помощи нескольких параллельно существующих валютных курсов государство могло поощрять одни предприятия и наказывать другие, отбирая часть внешнеторгового дохода у "пасынка" или, наоборот, дотируя "любимчика". В новых сложных условиях такая политика уже была невозможна. Для содержания "любимчиков" не имелось средств.
Нормализация дел в финансовой и внешнеэкономической сферах принесла свои плоды. В 1981-1984 гг. размер внешнего долга Венгрии не только перестал увеличиваться, но даже несколько сократился [438, с. 28].
Однако на либерализацию всего механизма ценообразования в Венгрии все же не пошли, а предпочли установить сложную систему, в которой сочетались бы государственные и договорные цены. Логика преобразований была следующей. Внутренние цены (особенно на широко используемые ресурсы) должны были в основном соответствовать тем, которые установились на мировом рынке. Но административные органы могли все же своей властью определять отклонения венгерских цен от мировых, если подобные отклонения по тем или иным причинам считались необходимыми. Причем ведущая роль принадлежала этим органам не только при установлении государственных цен, но и в случае с ценами договорными, которые находились под их постоянным контролем. Если договорные цены по каким-то причинам не признавались властями достаточно обоснованными, государственные чиновники имели право притормозить их введение или даже вообще заморозить цены [144, с. 140-141].
В оптовой торговле твердые цены остались только на энергоносители, электроэнергию, цемент, пиломатериалы, топливо [229, с. 397]. Но в розничной торговле ситуация была принципиально иной.
О масштабе распространения непосредственного государственного влияния в системе ценообразования говорят, например, следующие данные. До налоговой реформы 1988 г. цены основной массы товаров и услуг широкого потребления - продовольствия, медикаментов, квартплаты, топлива, транспортных тарифов (на приобретение этих товаров тратилось населением в

117
общей сложности 70% средств, используемых для разного рода определялись исключительно государственными органами. В среднем же государственные цены охватывали более 40% всего объема реализации. В самом конце 80-х гг. сфера влияния государства сократилась, но все же под его контролем и тогда осталось примерно 20% товаров и услуг [144, с. 135-136].
Еще одним существенным элементом преобразований рубежа 70-80-х гг. стала легализация частного сектора экономики.
До этого момента на протяжении более чем десяти лет разного рода подсобные хозяйства уже функционировали в аграрной сфере: это определялось условиями реформы 1968 г. Выяснилось, что они работают очень эффективно и дают значительный объем сельскохозяйственной продукции. Кроме того, в городе за время относительной хозяйственной либерализации большое распространение получила теневая экономика. В определенных сферах хозяйства, например в бытовом обслуживании, потребности населения, по оценкам исследователей, в основном удовлетворялись "не организованным со стороны государства" сектором [34, с. 113].
Венгры стали столь интенсивно трудиться в сельском подсобном хозяйстве и в теневой экономике, что по некоторым данным считалось, будто более трех четвертей населения страны тем или иным образом связано с так называемой вторичной экономикой (впрочем, польских масштабов распространения частного сектора Венгрия в те годы, скорее всего, так и не достигла). Возможно, если бы такое имело место лет двадцать назад, когда преимущества социализма почти не подвергались сомнению, государство попробовало бы ограничить распространение частного предпринимательства. Но собственный опыт развития рынка и культурное влияние Запада, где в начале 80-х гг. уже наметилось движение в сторону приватизации. обусловили иные последствия. Партийное руководство, ориентировавшееся на необходимость роста благосостояния и поддержания компромисса с населением, пришло к выводу о необходимости использовать вторичную экономику в интересах всей страны [485, с. 64].

После длительного процесса обсуждений, состоявшегося в партийном эшелоне и в системе государственного

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Обсудил возможности развития торговых связей с францией в правительстве
Государственных деятелей его эпохи монархия представляла собой некое единое целое
Продукцию приходилось сначала везти по железной дороге прежде чем отправить морем на экспорт
К тому времени находился на должности директора экономического управления бизоний