<<<     ΛΛΛ     >>>   

«Джонсон: Теперь само образование стало ремеслом. Челопек приходит к книгопродавцу и получает, что ему нужно. Мы покончили с покровительством. Когда просвещение было в младенческом состоянии, некоторых великих людей хвалили за покровительство ему. Это способствовало его распространению. Когда же оно становится всеобщим, автор оставляет великих и апеллирует к большинству.

Босвелл: Постыдно, что теперь авторам не покровительствуют лучше.

Джонсон: Нет, сэр. Если образование не может прокормить человека, если он должен сидеть с протянутой рукой, пока кто-нибудь не накормит его, это тоже плохо для него, и лучше пусть будет так, как есть. При покровительстве сколько лести! Сколько лжи! Когда человек независим, он разбрасывает истину среди многих, чтобы они брали ее, как им угодно; при покровительстве же он должен говорить то, что приятно его патрону, и это с одинаковой вероятностью может быть как истиной, так и ложью. 1 Уотсон: Но разве не получается сейчас так, что вместо того, чтобы льстить одному человеку, мы льстим веку.

Джонсон: Нет, сэр. Мир всегда позволяет человеку высказать то, что он сам думает»2.

Конечно, Джонсон не совсем прав. В капиталистическом обществе писатель непосредственно зависим не от публики, а от владельцев соответствующих Средств массовой коммуникации. Свобода художника, писателя, философа, который должен оглядываться на мнения издателей, продюсеров, редакторов, безусловно, ограничена. Но все-таки она неизмеримо больше, чем свобода придворного поэта, ориентирующегося на личный вкус своего господина. Это зависимость уже не от определенного лица, а от господствующего класса. Но этот класс и его общественное мнение неоднородны; кроме того, по мере созревания и

362

пробуждения рабочего класса общественная жизнь все сильнее пропитывается его стремлениями. Это дает интеллигенту достаточно широкий выбор для самоопределения, причем этот акт отнюдь не автоматический. И относительная автономия интеллигенции, и пестрота ее социального происхождения, и сама природа интеллектуальной деятельности делают интеллигенцию средоточием социальных драм и конфликтов. Объективно-исторические столкновения классовых интересов превращаются здесь во внутренние конфликты идей и принципов.

Эта особенность положения и социальных функций интеллигенции способствовала выработке у нее специфического самосознания, чувства своей исключительности, «элитарности». Конкретное содержание этого чувства может быть весьма различным. У одних оно выливалось в повышенное сознание своей ответственности перед народом, в стремление быть не только мозгом, но и совестью страны. У других «элитаризм», напротив, проявляется в пренебрежении к массам, снобизме и требовании для себя особых привилегий.

Но тот же самый социально-экономический прогресс, который в свое время создал автономную интеллигенцию, в последующий период, особенно в XX веке, нанес серьезный удар как этой автономии, так и связанным с нею иллюзиям.

В своих воспоминаниях о Резерфорде П.Л. Капица, говоря о прогрессе физики, элегически замечает, что «в год смерти Резерфорда безвозвратно ушла та счастливая и свободная научная работа, которой мы так наслаждались в годы нашей молодости. Наука потеряла свою свободу. Она стала производительной силой. Она стала богатой, но она стала пленницей, и часть ее покрывается паранджой»з. Мне кажется, что это касается, хоть и в разной степени, не только науки, но и вообще умственного труда. Уже профессионализация умственного труда, превращение его в формально организованный элемент общественного разделения труда знаменовала начало конца прежней беззаботности. Дальнейшее развитие производства, политической надстройки, средств массовой коммуникации резко повысило роль умственного труда (и, следовательно, интеллигенции) во всех сферах жизни. Но рост влияния одновременно означает и рост зависимости: нельзя в одно и то же время участвовать в какой-то деятельности и стоять в сто-

363

рОне от нее. В науке эта «институционализация» умственного труда была особенно заметна. Сравните хотя бы значение слов «ученый» и «научный работник». Психологически первое звучит более масштабно что ли: ученый — это человек, благодаря которому существует наука, а научный работник — тот, кто существует благодаря науке. Социологически же второй термин подчеркивает момент организованности, плановости, принадлежности к какому-то научному учреждению. ^

Развитие современного общества невозможно без повышения образовательного уровня населения, следовательно, без численного роста интеллигенции..

В 1900 г. только один-из шестидесяти американцев, достигших двадцати двух лет* имел образование в объеме колледжа. В 1963 г. соотношение это было уже один к восьми, а в недалеком будущем оно станет один к четырем. Ныне в США насчитывается почти шесть миллионов студентов и преподавателей колледжей и университетов (из которых несколько сот тысяч негров и более миллиона выходцев из среды рабочего класса). Образованность хотя и не стала всеобщей — в 1960 г. в США насчитывалось около трех миллионов неграмотных (2,4% населения старше четырнадцати лет) и около восьми миллионов человек, проучившихся в школе меньше пяти лет, причем зависит это от имущественного положения, — но перестала быть редкой привилегией, стала более массовой**.

За количественными показателями стоят важные качественные сдвиги. Во-первых, изменился классовый состав интеллигенции; она рекрутируется теперь не только из состоятельных семей, но и из других слоев общества. Во-вторых, хотя значение образования возросло как никогда, оно, став массовым, уже не дает своим владельцам прежних исключительных привилегий. В прошлом, когда образованность была редкой, даже простое овладение грамотой приближало человека к господствующему классу. Разумеется, образование и сейчас дает определенные материальные и социальные преимущества, Сильно огрубляя цифры, можно сказать, что американец, окончивший колледж, зарабатывает в среднем вдвое больше, чем окончивший среднюю школу, а этот последний получает вдвое больше того, кто имеет лишь начальное образование. Престиж «белых воротничков» тоже стоит выше, чем «синих воротничков». Но разница не столь уж велика. Зарплата некоторых кате-

364

горий интеллигенции, например, школьных учителей, даже ниже, чем зарплата квалифицированных рабочих.

Исчезает и прежняя «социальная независимость». Еще ш в XIX в. большая часть интеллигенции принадлежала к так называемым «свободным профессиям» (адвокаты, врачи и т.п.). Это соответствовало общему преобладанию самостоятельного мелкого предпринимательства. В настоящее время подавляющая часть американской интеллигенции работает по найму в промышленных корпорациях или государственных учреждениях. Речь идет не только об инженерах, техниках, учителях, но и о творческой интеллигенции. Писатель, публицист, литературный критик в большинстве случаев (особенно если они ориентируются на серьезную публику) не могут жить только на литературные гонорары и предпочитают жертвовать своей «независимостью» ради более прочного материального положения. В 20-х гг. только 9% авторов маленьких литературных журналов работали преподавателями. В 50-х гг. уже 40% таких людей были связаны с университетами и колледжами. Но превращение интеллигентов в служащих заметно сближает их положение с положением рабочего класса. Еще Маркс писал об учителях, работающих по найму, что они «... могут быть в учебных заведениях простыми наемными рабочими для предпринимателя, владельца учебного заведения»^. В аналогичном положении оказываются и другие отряды современной интеллигенции. Не случайно большинство участников дискуссии о структуре современного рабочего класса на страницах журнала «Проблемы мира и социализма» склонялось к тому, чтобы включать значительную часть служащих, и прежде всего инженерно-технический персонал, в состав рабочего класса.

Изменились не только численность и социальное положение интеллигенции, но и удельный вес различных ее отрядов. В XIX в. под словом «интеллигенция» чаще всего понимали юристов, учителей, врачей. В XX в. наиболее быстро растущим слоем оказалась научно-техническая интеллигенция. Лорд Чарльз Сноу в своей нашумевшей книге «Две культуры» вспоминает, как в 30-х гг. физик Д. Харди с изумлением сказал ему: «Заметили ли вы, как

употребляется теперь слово «интеллектуал»? Похоже на то, что это новое определение решительно не исключает Резерфорда, Эддингтона, Дирака, Адриана или меня. Это

365

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Еще сохраняли личностную форму
Секс как зеркало русской революции
Кон И. Социологическая психология психологии 2 социоло
Понятие личности обозначает человеческого индивида как члена общества
Кон И. Социологическая психология психологии 6 психология