<<<     ΛΛΛ   

Часто можно услышать, как потомственные старообрядцы с гордостью утверждают: “В моем роду за все семьдесят лет советской власти членов КПСС не было”.

В то же время выражения почтения к нынешней власти от них тоже редко дождешься. Типичное мнение: “Как для прошлых, так и для нынешних начальников люди ничего не значат”.

Традиционная демократическая система отношений в старообрядчестве, возрождающаяся привычка к самоорганизации, опоре на собственные силы часто приводят к нестандартным решениям и постепенно начинают приносить свои плоды.

В одном областном сибирском центре староста старообрядческой общины (кстати сказать, кандидат наук), получив квартиру в центре города, разобрал принадлежавший ему по наследству дом, и община, безо всяких согласований с начальством, на свои средства строит на его земле церковь. Когда мы выразили опасения, что власти могут счесть такое поведение противозаконным, староста возразил: “Моя земля, какой хочу себе дом строить, такой и строю — хоть с куполом, хоть с крестом на куполе. Кого хочу, того к себе и зову — разве человек не может утром в воскресенье или в субботу вечером человек триста в гости позвать? Где такой закон? У нас в городе ксендз землю для костела два года согласовывает — все кадровые1 его мотают, со мной этот номер не пройдет”.

В этой статье мы сознательно абстрагировались, насколько это возможно, от различий между согласиями, стремясь выделить то общее, что присуще всему старообрядчеству. Но, когда речь заходит о перспективах древлеправославной веры в целом, различий этих не обойти. Своеобразие отдельных течений в древлеправославии заставляет обратить внимание на судьбы отдельных согласий.

Многие малочисленные согласия и толки — такие, как аристовы, рябиновцы, дырники, — к нашему времени или исчезли вовсе, или представляют собой фактически этнографические группы, не имеющие регулярной организованной религиозной жизни. Наиболее радикальное беспоповское согласие — филиппов- цы — сейчас насчитывает около десятка полузаконспирированных малочисленных стариковских общинок. Немногим лучше дела в спасовском согласии. Самое многочисленное до революции беспоповское согласие — федосеевское — насчитывает не более двадцати общин и не более семи наставников и пока что не проявляет заметных признаков оживления. В состоянии стагнации — поповское новозыбковское согласие. Конечно, и в этих направлениях старообрядчества может произойти какой-то подъем. Но сейчас есть реальные основания говорить об определенных оптимистических перспективах лишь трех согласий — белокриницкого, поморского и часовенного.

Белокриницкое согласие

В 1986 году, в начале перестройки, главой согласия (ныне митрополитом) был избран Алимпий (Гусев). За годы его служения число епископов возросло с двух до шести (из них в России — четыре), созданы три монастыря (один из них в Рос-сии — Николо-Улейменский под Ярославлем). Открыто около двадцати пяти новых церквей, из них около десятка вновь построенных (в том числе церкви в Новосибирске, Ижевске, Барнауле), возведено в сан более шестидесяти священников и дьяконов. Появился большой всероссийский детский летний лагерь подо Ржевом, открылись первые воскресные школы.

Но у белокриницких есть порок, который практически отсутствует у поморцев и других старообрядцев: сохранившиеся со времен большевиков административно-хозяйственные структуры и аналогичная патриархийной “церковная общественность”. Этот народ, хотя и малочисленный и не оказывающий влияния на провинцию, изрядно ослабляет центральное управление в Москве на Рогожке и может послужить серьезным тормозом дальнейшего развития. Анархично настроенные общины по всей стране проявляют мало интереса к тому, что происходит в Москве, никто не может принудить их менять священников, посылать в Москву денег больше, чем они считают нужным, или вообще делать что-то, чего они не хотят. Однако слабость центра дает себя знать: до сих пор не создано никаких учебных заведений, согласие испытывает большие проблемы с возрождением монашества, реставрация храмов Рогожки, несмотря на помощь московского правительства, превратилась в многолетний долгострой.

Поморское согласие

Это наиболее умеренное, “либеральное” течение в беспоповском старообрядчестве еще в конце прошлого века сильно уступало в численности и влиянии более радикальным федосеевцам. Однако с начала ХХ века — как до революции, так и после нее — происходил и происходит массовый отток из федосеевского и других беспоповских согласий к поморцам. В настоящее время поморцы — наиболее многочисленное и влиятельное беспоповское согласие.

Первые признаки возрождения и омоложения поморской церкви проявились позже, чем у белокриницких, — в середине 90-х годов. Года с 1993-го появляются молодые интеллигентные священники, первые воскресные школы и детские сады, начинается строительство первых молельных. Из приблизительно восьмидесяти официально зарегистрированных поморских общин около двадцати сейчас бурно развиваются. С 1992 года начинает функционировать рижское старообрядческое духовное училище, а с 1995-го — “Невская обитель”, курсы наставников при санкт-петербургской общине, которые сейчас являются единственным старообрядческим духовным учебным заведением на территории России.

Многие авторитетные поморские наставники осознают невозможность восстановления в полном объеме всех прежних суровых требований, предъявлявшихся к верующим в прошлом веке, и идут на некоторую либерализацию церковной жизни.

Наибольшую проблему для этого согласия представляет организация центрального управления. У поморцев отсутствует церковная иерархия, до 1905 года поморское согласие состояло из самостоятельных общин, центральных органов у них вообще не было. Только в 1909 и 1912 годах в Москве состоялись I и II Всероссийские соборы христиан поморского согласия. В 20-е годы большевики распустили всероссийские и региональные центры поморцев. Сейчас с трудом возрождается недолгая и канонически необязательная традиция централизации. Поморские центры в Литве и Латвии, в какой-то степени игравшие в послевоенное время координирующую роль, ныне оказались за границей.

С 1989 года идет сложный процесс создания центральных органов поморского согласия в Москве, но дело осложняется тем, что поморцы не имеют привычки финансово поддерживать центральные органы, и даже процветающие провинциальные общины не торопятся отчислять деньги в Москву. К тому же у московских поморцев и московских центральных органов большие проблемы с помещением. В 1930 году у них отобрали храм Воскресения Христова и Покрова в Токмаковом переулке, где они обычно проводили общероссийские соборы и другие мероприятия. С тех пор они вынуждены существовать в небольшой церкви на Преображенском кладбище, которую делят поровну с общиной Московской патриархии. Храм в Токмаковом переулке поморцам вернули несколько лет назад в плачевном состоянии. Реставрация из-за безденежья растянулась на несколько лет. Средства, которые обещало московское правительство, практически не выделяются. Так что Всероссийский поместный собор поморцев, с которым они связывают надежды на урегулирование многих своих проблем, произойдет, по-видимому, не ранее 1998 года.

Тем не менее динамичное развитие поморцев уже началось, и, судя по успешному старту, не исключено, что лет через десять они будут более здоровым, многочисленным и влиятельным согласием, чем белокриницкое.

Часовенные

Беспоповцы-часовенные — согласие, почти не представленное в европейской России. Регион их распространения — Урал и Сибирь. У часовенных вообще нет традиций централизации, никогда не было своих учебных заведений и периодических изданий. Большинство общин не регистрируется и сохраняет традиционную неприязнь к государственным институтам. Это согласие и сейчас остается народным, крестьянским и стариковским. Тем не менее часовенных еще слишком много, и вера их слишком сильна, чтобы списывать со счетов это согласие. Примечательно, что если белокриницкие и поморцы имеют тенденцию принимать интеллигентский, городской характер, то редкие пока что случаи омоложения общин часовенных связаны с хозяйственной деятельностью — созданием кооперативов и фермерских хозяйств.

Несмотря на явные первые признаки возрождения старообрядчества, трудно предположить, что оно сможет достичь предреволюционной многочисленности, богатства и влияния. Оно имеет шанс стать в будущем уважаемым, заметным, но малочисленным меньшинством. Однако влияние религиозной общины может не зависеть от ее численности или богатства. Основные идеологемы, ходы мысли и религиозного чувства, проявленные старообрядчеством, продолжают существовать в русской жизни, в русской духовной и политической культуре.

В нашей истории был уже случай, когда среди православных нашлись силы, сроднившиеся со старообрядчеством. В 20-е годы нынешнего столетия одно из течений катакомбного православия, возглавлявшееся архиепископом Андреем (кн. Ухтомским), фактически объединилось с белокриницкими старообрядцами. Катакомбные православные, оказавшись в условиях гонений, чувствовали свою идейную, социальную и психологическую близость к ревнителям древлеправославной веры. Организационно и канонически их отношения могли складываться по-разному, но единство катакомбщиков и старообрядцев перед лицом репрессий — весьма знаменательный факт.

 <<<     ΛΛΛ   

В субботу вечером человек триста в гости позвать где такой закон у нас в городе ксендз землю для