1 | 2 | 3

ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ, НО ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ – ТО МОЖНО?

Но сначала – о Гостелерадио, «перестроечном» рывке тележурналистики, приключениях «Взгляда» и неисповедимых путях телевизионной жизни.

Тем, кто не знаком с этим долголетним строением по имени «Гостелерадио», скажу только, что вся радиотелевизионная «индустрия» (как организационно-производственная, так и творческая) составляла единую мощную структуру (читай – министерство, и во главе был председатель в ранге министра), распространявшую свою власть на всю страну, тогда еще – СССР. Разумеется, подавляющая часть деятельности всех работников этой структуры регламентировалась приказами, инструкциями, командами «сверху», оттуда же и субсидировалась.

Вероятно, максимальную «заботу» Центра ощущала на себе именно теледокументалистика, любые отклонения которой от «генеральной линии» были маловероятны. Впрочем, Гостелерадио – этап пройденный, и не следует поминать «старца» только нехорошими словами: становление телевидения пришлось ведь как раз на его долю, и вряд ли кто осмелится отказать ему в творческих удачах и даже открытиях.

Поразительно, но, как отмечают многие, существование идеологического, творческого и какого-либо другого пресса только побуждали многих творцов к поиску ярких телевизионных образов, решений, к глубине анализа, к тонкой драматургии, особого (Эзопова!) языка... В общем, «пер аспера ад астра», то бишь «через тернии – к звездам». Особенно это было заметно в телевидении Игровом, художественном. Может быть, есть своеобразная закономерность в том, что интересные работы появлялись не «благодаря», а «вопреки», в борьбе с установками и стереотипами, что, в общем, естественно для подлинно творческого человека.

Это как в режиссуре: есть борьба, есть конфликт, значит, есть действие!.. А исчезнут преграды и... творить сложнее!?.. Как писал в своей книге «Не только о театре» блестящий художник и режиссер Николай Павлович Акимов «Маразм, помноженный на большие возможности, дает чудовищные результаты!»... Уж не противопоказаны ли творцу «большие возможности»?!.. Конечно, в рассуждениях этих больше шутки, чем призывов к трудностям, но все-таки, все-таки... Однако вернемся к Гостелерадио, но ровно в той степени, чтобы спроецировать своеобразную идеологическую ангажированность телепублицистики, тележурналистики того времени при наличии одной «направляющей линии» (для многих – неудобной и вынужденной) на ситуацию нынешнюю, с ее многопартийным изобилием, разноголосицей политических, коммерческих, личных, наконец, интересов разных объединений групп, личностей. И, ни в коей мере не тратя усилий на разделение всего и вся на «чистых» и «нечистых», зерен от плевел, или, как в шестидесятые – на физиков и лириков, заметим только для себя, что с исчезновением «единой руководящей линии» никуда не исчезли сами ИНТЕРЕСЫ. Просто их необыкновенное противоречивое многообразие поставило столько указателей в чистом поле тележурналистики, что идти по нему в поисках истины стало совсем не легче, чем при наличии указателя одного-единственного. Не легче граждански, нравственно, профессионально, в конце концов. Немалому количеству «прежних» теледокументалистов при одном указателе жилось профессионально проще, конечно. И уж коли интересов масса и есть кому оплачивать дудочника, то...

Нет-нет, никакого желания не имею обвинять кого-либо, но вот предупредить будущего профессионала о том поле (минном?!), на которое предстоит ему ступить, – обязан. Я пишу эти строки, когда клокочет так называемый чеченский кризис. Надо ли приводить хоть какие-то примеры (даже просто называть их), чтобы и без того знакомый с этим трудным временем Читатель лишний раз подумал о том, какого профессионализма... нет, о профессии говорили мы немало! – какого мужества требует она. Простого человеческого МУЖЕСТВА!

Профессионализм, аналитические способности, оперативность, мобильность (одна нога – здесь, другая – там!), коммуникабельность, умение расположить к себе, настырность, дотошность... да мало ли что еще – это все-таки понятия осязаемые, которые можно попытаться воспитать в себе или в радостном неведении посчитать, что все это у тебя есть, но МУЖЕСТВО?!.. Когда, не задумываясь... Вернее, задумываясь только о ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ ДОЛГЕ, лезть во имя его исполнения под пули или под маховик властного самодура, или даже просто «поперек» собственного благополучия. А если еще семья, дети!..

Может быть, будущих теледокументалистов надо проверять какими-то неведомыми медицинскими тестами прежде всего на МУЖЕСТВО?!.. А если и выжить удастся, и честь соблюсти, и долг исполнить, готов ли каждый – КАЖДЫЙ! – к тому, что все равно найдутся люди, которые и в штыки примут, и обвинят, и заподозрят, и даже проклянут!.. А если еще и осознавать, что ты ведешь за собой людей?! Если ты ЛИЧНОСТЬ! Еще в конце XIX века французский социолог Габриель Тард, еще не зная, что следующий век станет веком телевидения, писал: «Не государственные деятели, а... публицисты создают общественное мнение и ведут за собой публику... Нельзя отрицать того, что они составляют общественное мнение во время критических обстоятельств, и если два или три из этих предводителей политических или литературных кланов соединятся для достижения какой-либо цели, как бы дурна она ни была, можно сказать заранее, что она будет ими достигнута».

Может быть, и перебрал в очевидности своего утверждения Габриель Тард, но такую ответственность на свои плечи теледокументалистика все равно возложить обязана... А всякий ли справится с нею?! Но – хватит злоупотреблять терпением от рождения смелого и ответственного Читателя, которому можно только посочувствовать, что он оказался по пути своего профессионального становления (вместе со всем телевидением, а заодно и со всем обществом) в переходном периоде от централизованного Гостелерадио к... А вот к чему – пока в стадии поиска, хотя и во многом успешного.

Конечно, такой переходный период чреват неопределенностью, размытостью ориентиров, отсутствием своеобразных «профессиональных гарантий», но для подлинно творческой личности он – безусловно интересен. Если, конечно, есть и мужество, и чувство ответственности, и профессионализм. А ведь подаренная «сверху» гласность поначалу свела требования к ПРОФЕССИИ ТЕЛЕДОКУМЕНТАЛИСТА к минимуму. Вспомните, сколько интереснейших, ярких, острых умом людей получили доступ к телеэфиру – их словно специально «копили», взращивали в изолированной оранжерее, пока не раздался выстрел стартового пистолета гласности. И люди не просто услышали что-то новое и важное, они услышали то, что хотели услышать и о чем говорили сами «на Кухне». Афанасьев, Попов, Селюнин, Стреляный, Калугин, Собчак... Наведывающиеся из-за рубежа Ростропович, Войнович, Владимов... Про Андрея Дмитриевича Сахарова не упоминаю в первую очередь только потому, что он стоит вне всяких «списков», да и не был таким уж частым гостем на телеэкране, как остальные. Это было то время, когда народ почти круглосуточно сидел у телевизоров и радиоприемников, чутко внимая прямым трансляциям со съездов, где выходили к микрофонам малознакомые поначалу люди и говорили такое?!..

Это было то время, когда в тележурналистике, в телепублицистике быстро выдвинулся на первые позиции большой отряд... нет, не профессионалов еще, а просто энергичных, неуемных молодых, как правило, людей, главной заслугой (и талантом!) которых оказалась способность отыскать, уговорить, «расколоть» неизвестного ему (но уже ожидаемого на экранах телевизоров) интересного, острого «на словцо» и на мысль человека и задать ему пару вопросов, а то и просто один: «Ваше мнение о том, что сейчас происходит в стране?» И яркая, напряженная, отвечающая потребностям аудитории передача была, что называется, в «кармане». Ну, конечно, и спрогнозировать возможный результат, и «подлить масла в огонь» по ходу интервью, и понимать «для чего это делается», да и «поймать» интересного собеседника, расположить его к себе – на все это тоже талант нужен.

Однако, заметьте, важные специальные черты профессии: умение сформировать точный замысел, выстроить «действие в его непрерывном развитии», отыскать или даже сочинить «предлагаемые обстоятельства» для наиболее выразительного раскрытия темы и героя, не говоря уже о большом диапазоне выразительных средств режиссуры – на этом «романтическом периоде гласности» как бы отходят на второй план. Не они определяли профессионализм теледокументалиста, или, скажем осторожней, – не они имели решающее слово в процессе достижения результата. За них это делала сама атмосфера времени, сенсационность доносившейся с экрана информации. Доселе десятилетиями хранившийся за семью печатями и, конечно, казавшийся неисчерпаемым голод зрительских потребностей.

Вся эта подаренная временем «атмосферная и социальная заданность» почти автоматически способствовала получению творческого результата, который в других обстоятельствах был бы возможен только в тонком профессиональном поиске всего, что имеет отношение к драматургии и режиссуре телепроизведения – темы, идеи, замысла, конфликта, сверхзадачи и т.п. ...Нет-нет, конечно, занимались этим все равно люди вполне одаренные, просто жизнь востребовала одни и мало востребовала другие «мышцы творческого тела», отчего эти «другие» ослабевали, теряли гибкость, а порой и отмирали вовсе.

Но этот период (для телевидения, разумеется) стал заканчиваться, насытился зритель, стала ослабевать сенсационность, а новая волна теледокументалистов уже сформировалась, продолжая по инерции работать только теми «творческими мышцами», которые окрепли у нее за это время. «Награда» не заставила себя ждать: именно к этому времени тележурналиста прозвали «подставкой для микрофона», а термин «говорящая голова» стал почти научным. Если сомневающийся Читатель полагает, что все сказанное имеет отношение ТОЛЬКО к теледокументалистике, оперирующей фактами политической жизни, то это не совсем так.

Стартовый «глоток гласности» оказал свое влияние на большинство сфер этой деятельности (вирус, что ли?), отразившись и на так называемом тематическом телевидении (термин совсем не точный, но реально существующий). А через несколько лет все более ощутимой стала и реакция на это столь благодарной поначалу аудитории. «Случилось вполне естественное совпадение: усилие информированности населения совместилось во времени с ростом катастрофичности жизни, что и дало неизвестный ранее взрыв тревожности. В обществе возникло состояние, хорошо описываемое в терминах Ганса Салье, основоположника науки о стрессе, как общий адаптационный синдром.

Ученый выделил в нем три фазы: реакция тревоги, фаза сопротивления, фаза истощения. Похоже, что последняя фаза для многих (и общества в целом) уже наступает: способность адаптации к стрессу не безгранична, что проявляется в широком распространении гормональных расстройств и давно забытых инфекционных заболеваний (из газеты «Невское время» от 4 февраля 1993 года). Впечатляет?!.. И если поверить в это, то... что делать теледокументалисту?!.. (От комментариев воздержусь.) А вот еще одно «отражение» – из беседы замечательных профессионалов Сергея Муратова и Ирины Петровской в материале «Московских новостей» под примечательным заголовком «Журналисты с большой дороги» (№16, 1993):

С.М. – ...ТВ продолжает дестабилизировать общественное сознание – и даже с явными нарушениями справиться просто невозможно. ...Когда об этом начинаешь говорить, тебе тут же возражают: ага, хочешь возродить цензуру. (Кстати, еще раз о цензуре: помимо своей главной идеологической функции люди, работавшие в этих «подразделениях» на телевидении, исполняли еще и ряд попутных, «мелких», обязанностей, следя, например, за фактологической точностью, культурой языка и т.п. – В.С.) Но я с таким же успехом могу утверждать, что «красный свет» – это тоже цензура. ТВ давно позволяет себе свободу передвижения без «красного света» – свободу любых слов, любых призывов, любых оскорблений. Вот смотрю я «Общественное мнение», когда-то передачу этапную для ТВ. Сегодня ее делают те же самые люди, но время митингов прошло – наступило время обмена аргументами. ...Время гласности не прошло даром: тележурналисты вкусили сладость самовыражения. Однако коль скоро в телекомпаниях культивируется презрительное отношение к обществу, к зрителям, к героям программ, это родило новое поколение – журналистов с большой дороги.

И.П. – Однажды я спросила у Листьева, как ты поступаешь, когда участники «Темы» просят чего-то не давать в эфир. Он ответил: «По-разному, в особых случаях соглашаюсь, но, с другой стороны, каждый человек, идя на съемку, уже соглашается на опубликование своего мнения».

С.М. – Формально он прав, но по сути это тот же этический беспредел. Помню, в «Теме», посвященной свободной любви, девочка призналась в неплатонических отношениях с подругой, при этом добавив, в каком шоке будут ее родители, услышав это с экрана. Я удивляюсь, как мог Листьев это дать в эфир. Ведь ответственность за судьбу документального героя входит в понятие профессионализма. И это опять должно быть записано в том этическом кодексе, которого у нас нет.

Тележурналист хочет сделать сюжет интересным любой ценой – и сегодня почти никто не стесняется быть вымогателем пикантных новостей и эксцентрических характеров. ...Наш известный документалист Марина Голдовская как-то сказала: «На съемке быть человеком гораздо важнее, чем быть профессионалом». По-моему, быть профессионалом – это и значит быть человеком. Этикой на ТВ проникнуто все, каждый шаг журналиста: то, как он одет, как посадил своего собеседника, каким тоном с ним разговаривает, что потом оставляет в кадре. Этический беспредел, он от того, что тележурналисты потеряли чувство собственного достоинства, забыв, что оно есть у других.

Надеюсь, снисходительный Читатель простит меня за столь обильное цитирование в этих наших беседах, но вызвано оно только стремлением к «документальной убедительности примеров». Их немало и в той телевизионной практике, что окружала меня самого на протяжении четверти века, но их пересказ «своими словами» невольно приобретал бы аромат слухов, баек, или, не дай Бог, сплетен. Поэтому предпочтительным здесь представляется «печатное слово», подтверждающее, по-моему, некоторые выводы о трансформациях теледокументалистики «эпохи перестройки» и далее.

Но – хватит. О некоторых причинах падения профессионализма в теледокументалистике сказано достаточно и почти «прямым текстом», словно против самых важных телевизионных профессий – теледраматурга и телережиссера – прибита табличка «не требуется». Но кроме внешних причин «болезни» есть и другие, блуждающие в своем профессиональном кругу. Вот тут-то и обратим мы свой заинтересованный взгляд к обожаемому большинством телезрителей «Взгляду» – может, его жизнь, его творцы, его приключения станут наглядным «учебным пособием» для нас? Хотя бы потому, что опыт «Взгляда» и его экранное лицо широко известны почти всем...

...После очередного разгрома программы «Взгляд» – на этот раз уже на пленуме Союза кинематографистов, посвященном проблемам телевидения (март, 1988) – его популярных ведущих отстранили от эфира. Немало способствовали тому и... письма телезрителей (в основном среднего и пожилого возраста), обозленных «несолидными» манерами, развязностью, «маечками-фуфаечками» и прочим, выбивающимся из привычного русла экранных стереотипов. (Такие письма действительно были, и не надо клеймить позором их авторов, ибо «зритель всегда прав» – даже если его мнение единственное и расходится с мнением большинства. Забавный парадокс в другом: если лично тебя что-то на экране не устроило, то передачу должны снять – и все тут. Таков, увы, пока еще наш зрительский менталитет. Хотя куда проще просто выключить телевизор!) Но... взглядовцев отстранили.

Владислав Листьев:

Было ужасно обидно. Мы только-только почувствовали уверенность – стали говорить на наиболее болезненные темы... Но мне кажется, большую роль здесь сыграла инерция: нас просто привыкли пинать. Наверное, зрителям нужна была разлука с нами, чтобы наконец понять свое отношение к нам.

И зритель опомнился, забил в набат, на ЦТ обрушился шквал писем и телеграмм, телефоны раскалились от звонков! Все спрашивали: где мальчики? За что их сняли? Живы ли они?

Анатолий Лысенко (в тот период руководитель программы «Взгляд»):

Вот мой сосед сколько раз мне говорил: «Старик, да убери ты этих мерзавцев с экрана, я тебе пол-литра поставлю». Потом через две-три недели после того, как ребят сняли (ничего он мне, правда, не поставил), приходит и говорит: «Старик, слушай, без них еще хуже. Верни их». В который раз я убедился, какой невероятной способностью к привыканию обладают телезрители.

Ну и что тут «такого», спросите вы? Да ничего. Все «как у людей»: борьба, конфликты, упреки (нередко несправедливые), прямое и косвенное давление, элементарная зависть (не забывайте – наш профессиональный круг – круг творческий, а это дело там еще ой как в ходу!)... Все, как у людей! А в чем-то еще и «лучше», потому что творческие профессии – в театре, кино, на телевидении – немножечко особенные, «чем у людей»; ведь результаты творческого труда не имеют математически выверенных критериев, они размыты, порой неосязаемы, зависят от многих тончайших обстоятельств. Отсюда – вкусовщина в оценках, зависимость от простых житейских (и далеко не всегда благородных) причин: симпатий и антипатий, амбиций и конъюнктуры (как со знаком «плюс», так и наоборот) и еще многого, о чем не принято писать, но что, тем не менее, существует в действительности. И вообще, мало ли примеров, когда самые образованные (и тем более власть предержащие) ценители ошибались в своих оценках?! Правда, телевидение – не та область деятельности, которая может утешить признанием через века (во всяком случае – в основном), но всетаки... И вообще, что есть цена художнику? Творцу? Звания? Дипломы? Награды?.. Не знаю... Меня больше убеждают слова Г.М. Козинцева: «...Заслуги художника нельзя ни «высоко», ни «не высоко» расценивать. В искусстве они вообще не «расцениваются». Продвижение по службе здесь ни при чем. История наград и взысканий в историю культуры не входит». (Остается только устроить дискуссию о том, относится ли к искусству «телепроизводство», но мы не будем тратить на это время. Потому что – да, искусство и в историю культуры входит.) А об «упреках» пусть лучше расскажет другой ведущий «Взгляда».

Александр Любимов:

«Взгляд»... частенько упрекают в пристрастии к «жареным» фактам, к сенсациям. Ну что ж тут поделать, не журналистов в том вина: кулинары прошлого, любившие «приготовлять весьма острые блюда», столько всего напекли в предшествующие десятилетия, что теперь, куда ни копни, отовсюду пахнет жареным (чем не еще одно подтверждение наших предыдущих предположений? – B.C.). Что же касается сенсаций... – это самая свежая информация, не более того. Другое дело, что любая сенсация должна быть точной и правдивой (выделено мною. – В.С.). Вот почему 80 процентов рабочего времени журналистов из «Взгляда» приходится на «пробивание» материала. Отбиваясь от «заинтересованных ведомств», они заранее обкладываются документами, справками, свидетельствами, чтобы потом их никто не уличил в неточности или тем более – во лжи». (Здесь оставим место для гимна «заинтересованным ведомствам», из-за которых так плотно приходится «обкладываться документами»!.. А если бы их не было?!.. Вопрос, конечно, несерьезный, но... кто знает?...)

1 | 2 | 3