Пиши и продавай!
как написать статью, книгу, рекламный текст на сайте копирайтеров

1 | 2 | 3 | 4

П.А. ЕФРЕМОВ РЕДАКТОР СОЧИНЕНИЙ РАДИЩЕВА

Имя Петра Александровича Ефремова (1830–1907) – библиографа, библиофила, издателя, публициста – не раз упоминается в трудах литературоведов и библиографов. Однако обычно это делается только в связи с его изданиями и чаще где-нибудь в примечаниях. Лишь Г.П. Шторм в своей книге «Потаенный Радищев» уделил Ефремову несколько страниц. «Его доброе имя, – читаем там, – неотделимо от истории русской литературы. И приходится лишь удивляться, что во втором издании Большой советской энциклопедии этого имени нет»[1].

Рис. 41

Рис. 41. П.А. Ефремов издатель сочинений A.Н. Радищева

Деятельность Ефремова не стала ни для историков литературы, ни для библиографов объектом специального исследования. Для первых, возможно, он как исследователь недостаточно академичен (Ефремов не имел филологического образования и всю жизнь прослужил в банке), с точки зрения вторых, ему явно не хватает той отрешенности от практических дел и забот сегодняшнего дня, которые по давно установившейся традиции непременно характеризуют «настоящего библиографа». «Вся жизнь библиографа должна проходить в составлении выписок, в разделении на разряды, в описании их»[2], – писал сам Ефремов. И хотя он много времени и сил отдал этому труду, его деятельность была неизмеримо шире. Самой яркой ее частью была редакторская работа. Высокий профессионализм, точность, тщательность, научная ценность большинства ефремовских изданий и в наши дни делает их образцом редакторской культуры.

Принадлежность Ефремова к какой-либо политической партии или направлению не была ничем закреплена, но демократизм и прогрессивность его убеждений общеизвестны. Ими проникнуты его многочисленные статьи в периодике, ими определялся выбор для изданий Ефремовым литературных произведений, направление и характер его редакторской работы. Наиболее показательными для Ефремова – издателя и редактора – предприятиями были издания собраний сочинений русских классиков. Под его редакцией вышли в свет сочинения Кантемира, Фонвизина, Рылеева, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Майкова...

11 июня 1873 г. в Петербурге на картонной фабрике Крылова было уничтожено «посредством обращения в картонную массу» 1960 экземпляров – почти весь тираж – изданных под редакцией П.А. Ефремова сочинений Радищева. Сохранились лишь считанные экземпляры. Издание это замечательно не только с точки зрения библиографов – ценителей книжных редкостей. Для царского самодержавия Радищев и после уничтожения крепостного права был опасен. Лишь в 1906 г. многие произведения Радищева вышли в свет. Издание под редакцией Ефремова на двадцать с лишним лет опередило историю. Эти книги со столь примечательной судьбой – одна из вех в формировании традиций издания классиков, традиций, сложившихся в России во второй половине XIX в. и тесно связанных с развитием русской общественной мысли. Редакторская работа Ефремова при подготовке к изданию сочинений Радищева – пример, достойный занять место в истории редактирования русской книги.

10 октября 1865 г. Ефремов получил по городской почте письмо, на сургучной печати которого был оттиснут старинный герб: стрела, летящая вверх к восьмиугольной звезде, над ней шлем и корона – знаки дворянского достоинства. Судя по почерку на конверте, писавший был далеко не молод. И действительно, автору письма, коллежскому асессору Павлу Александровичу Радищеву, исполнилось в то время уже 82 года. Все достояние этого больного, тучного старика составляли безупречные манеры и сочинения его отца – Александра Николаевича Радищева, значительная часть которых еще ждала своей публикации.

Шесть лет добивался П.А. Радищев, чтобы ему разрешили издать их. Дважды возбуждал ходатайство о снятии запрещения с «Путешествия из Петербурга в Москву» и дважды получал отказ. В 1859 г. отказ сдобрили пожалованием единовременного пособия в 100 рублей, в 1860 г. издание просто нашли несвоевременным.

С 1790 г., когда сочинения Радищева Екатерина II объявила бунтовскими, а его назвала бунтовщиком хуже Пугачева, минуло три четверти столетия, пять царей сменили один другого на русском троне, стали известны слова Пушкина: «Как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? Кого же мы будем помнить?»[3], Герцен опубликовал за границей радищевское «Путешествие». Не стало крепостного права... А запрет на книгу не только оставался в силе, но и толковался расширительно, распространяясь практически на все сочинения писателя, на самое его имя. Каждая публикация, в которой хотя бы косвенно упоминался Радищев, была событием. Несколько таких публикаций было обязано своим появлением П.А. Радищеву. В 1858 г. он печатает в «Русском вестнике» биографию отца. В том же году – обращается в «Современник» к Панаеву и Некрасову, предлагая свои примечания к статье Лонгинова «Ал. Mих. Кутузов и А.Н. Радищев», напечатанной в № 8 «Современника» за 1856 г., пересылает в «Колокол» полный текст оды «Вольность» и вступает в переговоры с Герценом об издании всех сочинений Радищева. В 1861 г. он публикует портрет Радищева работы художника Вендрамини и другие материалы в журнале «Иллюстрация».

Упорство, с которым П.А. Радищев добивался своей цели, трудно объяснить одним стремлением поправить материальные дела. Скорее здесь уместно вспомнить предисловие от издателей к первому изданию сочинений Радищева, предпринятому в 1807–1811 гг. его детьми: «Мы бы сочли преступлением, имея г. Радищева бумаги в руках своих, предать их забвению и не издать их в свет»[4]. Жизнь П.А. Радищева подходила к концу, а многие бумаги оставались неопубликованными. В 1868 г. в книге «Чтений Общества истории и древностей Российских» были напечатаны материалы из следственного дела Радищева. Это послужило, по-видимому, толчком для последней попытки П.А. Радищева осуществить издание. Он понимал, что даже при самой благоприятной обстановке подготовить его один не сможет. Время любительских издательских предприятий прошло. Ответственность задуманного требовала серьезного, профессионального подхода к делу, да и взаимоотношения с Комитетом по делам печати предстояли сложные. Прогрессивность взглядов Ефремова служила гарантией того, что он поддержит издание сочинений Радищева, а добросовестность и серьезность подготовки Ефремовым книг давали уверенность, что бесценные материалы попадут в надежные руки.

По той поспешности, с которой Ефремов разыскал адрес П.А. Радищева, видимо, не сообщенный в письме (в РГАЛИ хранится только конверт), можно судить, как заинтересовало его это предложение. Получив 19 октября справку адресного стола, он сразу же пишет Радищеву и приглашает его прийти через день, в четверг. Но письмо дошло только в воскресенье, и, не полагаясь уже на почту, Радищев с нарочным сообщает Ефремову, что будет у него на следующий день в 6 часов вечера[5]. В этот свой приход или в один из следующих П.А. Радищев передал Ефремову книги и тетради – материалы для издания. Момент для начала издания был, казалось, действительно удачным. После публикации «Чтений» имя Радищева стало появляться даже в газетных статьях, в которых, правда, всячески подчеркивалось покаяние писателя и превозносилась монаршья милость. Но 16 ноября в газете «Голос» прозвучала уже мысль о том, что покаяние это было вынужденным[6]. 19 ноября Ефремов едет в лавку издателей и книготорговцев Глазуновых, с которыми сотрудничал много лет, для переговоров о Радищеве[7], и, заручившись согласием Ивана Ильича Глазунова, начинает искать пути в Комитет по делам печати.

Первым шагом была договоренность с Павлом Александровичем, что он выставит свое имя на издании. Ему скорее, чем кому-либо, могли разрешить это, да и обращение в Комитет было для него делом уже не новым. Служба в Государственном банке давала Ефремову возможность иметь широкий круг знакомств и приобрести полезные для издателя связи. Одним из таких полезных знакомых был Феодосий Федорович Веселаго, член Главного управления по делам печати, влиятельный уже потому, что был преподавателем великого князя Алексея Александровича. Этот преуспевающий чиновник не раз пользовался советами Ефремова в своих финансовых операциях, и тот мог рассчитывать на неофициальную беседу с ним. Беседа была тем более полезна, что Веселаго был в это время своеобразным «специалистом» по Радищеву. Именно он составлял отзыв обо всех его, кроме «Путешествия», сочинениях после ходатайства П.А. Радищева. И, надо сказать, что хотя издание не было разрешено, он нашел его тогда возможным, правда, с некоторыми сокращениями.

Решить судьбу книг и подготовить их следовало в самый короткий срок. Торопил Глазунов, менялась буквально на глазах обстановка. 9 декабря М.П. Лонгинов в статье «Екатерина Великая и Радищев» уже назвал «Путешествие» «книгой, интересной только по своему историческому значению. Литературного таланта она обличает мало; язык ея – и для своего времени – варварский», – писал он. Главной целью статьи было доказать, что «горячие выходки автора против злоупотреблений крепостного права, ныне, наконец, разрушенного, имеют уже интерес чисто ретроспективный»[8]. Такое явное стремление умалить значение Радищева, свести на нет его творчество было дурным предзнаменованием, тем более что оно исходило от человека влиятельного, прочно стоявшего на официальных позициях. Вскоре «Голос» получил предупреждение за свою статью о Радищеве.

15 декабря Ефремов пишет Веселаго: «Я к Вам обращался, многоуважаемый Феодосии Федорович, как к окончательному решителю судеб по изданию «Путешествия» и вышел от Вас очень смущенным. Рисковать другими занятиями и службой для Радищева я не желаю. Поэтому прошу Вас сказать просто как человеку Вам знакомому: нет, и я все брошу, пока еще время есть (до субботы) [до 18 декабря. – К.Н.]. Я бы зашел к Вам минуты на две, и если Вас не застану, то передайте прислуге, чтоб только сказала мне да или нет. Иначе кровь моя возопиет на Вас. Всегда преданный Вам П. Ефремов»[9].

Видимо, ответ Веселаго был «нет!». По свидетельству М.И. Сухомлинова, П.А. Радищев все-таки ходатайствовал снова о разрешении издания, и ходатайство это было отклонено уже в третий раз[10]. В письме Ефремову от 1 февраля 1866 г. Радищев пишет: «...почему Вы переменили намерение, мне неизвестно»[11]. По всей вероятности, Ефремов не посвятил его в свои переговоры. В мае 1866 г. П.А. Радищев умер. За месяц перед этим Ефремов вернул ему тетради и книги, но можно не сомневаться, что все ценное для издания он оставил в копиях. Книга по-прежнему оставалась под запретом. Интерес к ней, далеко не удовлетворенный публикациями середины 60-х годов, был настолько велик, что им решил воспользоваться один из предприимчивых петербургских книгопродавцев Шигин. В 1868 г. без разрешения Комитета по делам печати он напечатал отрывки из «Путешествия» под названием «Радищев и его книга». Это издание, по единодушному мнению рецензентов, давало очень слабое представление о творчестве Радищева. Искаженные тексты, масса корректорских ошибок, низкое качество вступительной статьи[12] и, главное, сам выбор отрывков являли собой пример издательской недобросовестности. Однако поступок Шигина не был в те времена чем-то из ряда вон выходящим. Он полностью соответствовал обычаям книгопродавцев Апраксина двора и московской Никольской улицы, бывших главными поставщиками, книжного рынка по количеству выпускавшихся ими ежегодно листов. «Безобразие, до которого доходят в своих подвигах московские и петербургские спекуляторы-издатели, развивается с каждым днем все сильнее, – писала газета «Новое время» 21 сентября 1868 г., – г.г. Пресневы, Леухины, Екшурские и Шатаевы положительно наводняют нашу книжную торговлю»[13]. Здесь были и «ужасные» романы, и мнимые стихотворения Беранже, ставшего популярным после выхода в свет переводов Курочкина, и псевдонародные сказки, иллюстрированные карикатурами из «Искры». Эти издатели «руководятся в выборе издания только практическою сметкою, основанной исключительно на подделке того или другого сочинения под какую-либо книгу, получившую известность...»[14].

Именно на таком расчете строилось издание Шигиным знаменитой книги, сулившее большой барыш.

Рассмотрев шигинский вариант «Путешествия», Комитет по печати признал, что ничего предосудительного в нем нет. Больше того, это был удобный случай снять уже переживший себя запрет и дать читателю фальшивку вместо настоящей книги. 20 июня 1868 г. «Петербургская газета» известила своих читателей, что «запрещение, наложенное вследствии Высочайшего указа от 4 сентября 1790 года на сочинение Радищева под заглавием «Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву», отменяется с тем, чтобы новые издания сего сочинения подлежали общим правилам действующих ныне узаконений о печати». Книга, изданная Шигиным, была разрешена, о Радищеве заговорили снова.

Через год Ефремов решился объявить о своем намерении издать Радищева. 22 сентября 1869 г. на последней странице «Петербургских ведомостей» появилось объявление: «Печатаются и в конце нынешнего года появятся в свет издания книжного магазина Черкесова – Сочинения А.Н. Радищева, все, какие печатались, со включением полного текста «Путешествия из Петербурга в Москву» по подлинному тексту издания 1790 г., с приложением портрета, новой статьи о Радищеве А.Н. Пыпина и примечаниями. Редакция издания П.А. Ефремова». Уместно упомянуть, что ответственным за издание по типографии был Н.П. Поляков, вошедший в историю книгоиздательского дела как первый в России издатель «Капитала» Маркса.

Ефремова-издателя всегда отличало стремление к полноте и высокому научному качеству изданий. Он, как правило, не работал один. В его издательских предприятиях участвовали виднейшие историки литературы. В своих сотрудниках он искал не только знатоков, но и единомышленников. Найти автора вступительной статьи к сочинениям Радищева оказалось делом нелегким.

Наиболее значительные статьи о Радищеве, появившиеся в 60-е годы, принадлежали четырем авторам: М.Н. Лонгинову, А.Н. Пыпину, В.Я. Стоюнину и А.П. Пятковскому. Сотрудничество с Лонгиновым было для Ефремова невозможным, прежде всего, из-за различия в их общественных взглядах, неизбежно вызывавших противоречия в сфере конкретных библиографических и библиофильских интересов. Лонгинов, в то время орловский губернатор, был собирателем, как тогда говорили, геннадиевского толка[15], неутомимым и удачливым коллекционером, знатоком книжной старины. Ефремов – целеустремленный издатель этой старины, скрытой от читателей системой запретов или незаслуженно забытой. Две позиции – два характера. С негодованием писал Ефремов о людях, которые владеют редкими книгами и рукописными сборниками и «ревниво хранят их от любопытных взоров библиофилов, соображая, что «возьмут-де да и напечатают дополнения». Но почему же они сами не решаются поделиться печатно этим добром? Библейский раб зарывал свои таланты, а вы зарываете чужие. Какую же пользу принесут они, лежа в ящиках ваших столов? Ведь это, как говорится, ни себе, ни людям»[16].

Быстрый переход Лонгинова из лагеря прогрессивного в лагерь явно реакционный был постоянным объектом выступлений Ефремова в различных журналах, начиная от «Библиографических записок» и кончая сатирической «Искрой» Курочкина. В 70-е годы личные противоречия этих людей приобрели непримиримый характер. Именно Лонгинов, став председателем Комитета по делам печати, решил впоследствии судьбу ефремовского Радищева и добился уничтожения тиража.

Первым, к кому обратился Ефремов по поводу вступительной статьи, был А.Н. Пыпин. Его публикация «Крылов и Радищев» в № 5 «Вестника Европы» за 1868 г. была встречена с симпатией Ефремовым и близкими ему людьми. «Что Радищев? Долго ли он будет под спудом? Что за прелесть статьи Пыпина. Когда я их прочел, то пришел в такой восторг, что хотел написать ему излияние своих чувств...»[17], – писал Ефремову Е.И. Якушкин, его близкий друг. Однако в октябре 1871 г., когда печатание сочинений Радищева шло полным ходом, Пыпин от участия в издании отказался и предпочел сохранить хорошие отношения с Лонгиновым.

Отказ Пыпина поставил редактора в затруднительное положение. Типография торопила с присылкой текста для набора статьи. Издание могло задержаться, а это грозило серьезными осложнениями, так как слухи о новых строгостях в издательских делах были все упорнее. Ефремов обращается к В.Я. Стоюнину, автору книги «О преподавании русской литературы», где Радищеву было отведено шесть страниц, а это было для того времени немаловажной характеристикой убеждений автора. Со Стоюниным Ефремов уже сотрудничал раньше, готовя к изданию сочинения Кантемира. Но Стоюнин тоже не рискует писать о Радищеве. «С большим прискорбием должен я отказаться от предлагаемой мне работы, хотя она и очень пришлась бы мне по душе», – отвечает он Ефремову 1 ноября 1871 г. Излишне подробный перечень дел, не терпящих отлагательства, следует за этой фразой. И только в конце письма намек на истинную причину: «Что же касается издания сочинений Радищева, то скажу от себя, что мысль благая и дело будет доброе, если возможно издать все без выпусков [курсив мой. – К.Н.]. Очень жаль, что я не могу присоединить к нему своего имени»[18].

Через неделю Ефремов второй раз обращается к Стоюнину, соглашаясь предоставить ему более длительный срок для работы, но и эта его попытка успеха не имела.

Наконец, уже в конце 1871 г. автор вступительной статьи был найден. Это был А.П. Пятковский – автор журнальных статей по различным вопросам общественной жизни, составивших впоследствии два тома под названием «Из истории нашего литературного и общественного развития». Имя Пятковского стоит на титуле издания, но статья так и не была никогда напечатана. 22 марта 1872 г. Пятковский пишет Ефремову: «Слух пронесся, что в Государственном Совете уже рассматривается новый проект о цензуре. Надо бы это хорошенько разузнать, и если правда, то пусть Евдокимов [В.Я. Евдокимов – работник типографии. – К.Н.] не мешкает и выпускает 12 экз. книги без моей статьи»[19]. Без статьи был напечатан весь тираж – 2000 экземпляров. Хотя Пятковский и не дал вступительной статьи, в издании он принял самое непосредственное участие. Особенно деятельно помогал он Ефремову при подготовке текста оды «Вольность».

Свои обязанности редактора Ефремов понимал четко. Во второй половине XIX в. в России уже сложились определенные традиции в публикации произведений классиков. Такие безвкусные и безграмотные в профессиональном отношении книги, как выпущенные Стелловским сочинения русских авторов, были единодушно осуждены. Вышли в свет «Сочинения» Пушкина, подготовленные Анненковым, издание, долгое время считавшееся образцовым. Но издать Радищева было труднее, чем любого другого писателя.

Рис. 42

Рис. 42. Титульный разворот уничтоженных цензурой «Сочинений Александра Николаевича Радищева», изданных в 1872 г. под редакцией П.А. Ефремова

Приступая к работе, Ефремов писал Е.И. Якушкину, что он намеревается напечатать полного Радищева[20]. Полнота всего собрания и каждого из сообщаемых в нем произведений была, с точки зрения Ефремова, необходимым качеством серьезного издания классиков. Эта задача была не из легких.

Мечту многих библиофилов – собрать полного Радищева по изданиям XVIII и XIX вв. – во времена Ефремова было трудно осуществить. Оригиналы для своего издания Ефремов собирал много лет.

Из письма издателя Гербеля мы узнаем, что в 1862 г. он возвратил Ефремову биографию Радищева[21]. Можно с уверенностью сказать, что речь идет не о публикации «Русского вестника», достать который для Гербеля было совсем нетрудно, а о списке с подлинника, хранившегося у П.А. Вяземского. В этом же письме в непосредственной связи с упоминанием о Радищеве назван некий рукописный сборник. А в 1864 г. Ефремов публикует в примечаниях к своему изданию новиковского «Живописца» стихотворение Радищева «Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?», найденное им, как он указывает, в рукописном сборнике 1792 г.

1 | 2 | 3 | 4

сайт копирайтеров Евгений