1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6

Глава 4

НЕ ТОЛЬКО СЛОВА

§ 1. Умение слушать

§ 2. Как люди «читают» людей

§ 3. Средства записи и средства связи

§ 1. Умение слушать

Журналист должен не только уметь говорить, задавать вопросы, но и внимательно слушать. От того, как он слушает собеседника, воспринимает поток исходящей от него информации, как анализирует предъявляемые факты, сопоставляя похожее и выделяя несоответствия, отделяя главное от второстепенного, устанавливая причинно-следственные связи, отмечая нюансы и детали, в конечном итоге зависит, какое сообщение будет передано публике, какие акценты будут в нем расставлены.

От внимания, проявленного журналистом к ответам собеседника, зависит и течение беседы, и содержание вопросов. Вот что говорит по этому поводу популярный телекомментатор Владислав Флярковский: «Главное — слушать. Слушать не для того, чтобы показать человеку, как он тебе интересен, а чтобы знать, что тебе спросить дальше. Это основное мое правило»[1]. А известный журналист-газетчик Валерий Аграновский считал, что верный способ разбудить интерес собеседника заключается вовсе не в том, как журналист слушает, а в том, как он говорит. «Идешь на первое интервью, — советовал мне отец, тоже журналист, — не давай собеседнику рта раскрыть! Во второй вечер уже можешь не только говорить, но и слушать, и вот тогда разговор выйдет»[2]. Конечно, и такой подход: «раскроешься сам, раскроется и твой герой» — годится, но не для ежедневного применения, когда дорога каждая минута, и времени на разговоры у журналиста нет, даже если он говорит только о том, что его волнует, смешит, тревожит в данный момент.

За «журналистов слушающих» говорит то, что именно они являются проводниками информации о том, что происходит в обществе. Можно сказать, что журналист — это «уши» общества. От того, внимательно ли он слушает, а затем добросовестно транслирует публике информацию, зависит формирование повестки дня, круга вопросов и проблем, предложенных для дальнейшего общественного обсуждения.

Законов, как правильно слушать партнера, не существует. К сожалению, нет и эффективной формулы обучения этому качеству, программ и тренингов по совершенствованию навыков слушания. Поэтому чаще всего начинающие репортеры пользуются интуитивными подходами, бытующими в журналистской практике. По сути, они сводятся к двум основным образцам поведения, которые можно определить формулами «журналист-стенографист» и «журналист-инквизитор».

Пользуясь первым подходом, корреспондент тщательным образом фиксирует все в блокноте, стараясь не упустить ни одного слова из речи собеседника в надежде, что все им сказанное пригодится при написании материала. В такой роли он является, по существу, менеджером интервью, с хорошо продуманными вопросами и аккуратно записанными ответами. Однако стремление к дословной, стенографической точности, записи разговора может помешать журналисту понять суть происходящего. Сконцентрировав внимание на ответах и уткнувшись в лист бумаги, он не обращает внимания на реакции собеседника, не устанавливает с ним невербального контакта (например, глазами) и в итоге может упустить много полезной информации. Он, конечно, слушает, но фактически не слышит ответы, не постигает их значения. Правда, полученная при такой беседе информация, легко поддается организации, и без особых проблем «упаковывается» в товарный вид. Однако персональной включенности в беседу, активного восприятия и полноценной трансляции сказанного не происходит. Это не означает, что не нужно вести аккуратных и точных записей, просто они не должны становиться самоцелью, поглощать все время, которое можно уделить и другим составляющим коммуникации.

Иной подход демонстрируют «журналисты-инквизиторы», которые заранее настроены на конфронтацию, ждут от каждого собеседника подвоха и подозревают его в сокрытии информации. По их мнению, «все врут» и всем есть что скрывать. А журналисты во время интервью должны выводить всех на чистую воду, фактически учинять допрос.

И хотя необходимость в такого рода «допросах» возникает не столь часто, особо ретивые репортеры входят в роль следователя по поводу и без оного и уже не могут избавиться от этой роли. В чем здесь кроется опасность? Во-первых, такой подход с предварительной установкой на недоверие, априорная подозрительность, при всех попытках ее маскировать, не может не сказаться и на поведении героя, который будет вынужден искать лазейки, оправдываться, даже если он ни в чем не виноват. Во-вторых, собеседник, войдя в роль допрашиваемого, будет делиться информацией не добровольно, а под нажимом, и поэтому обязательно попытается что-нибудь скрыть, «зажать» хоть какие-то сведения.

Есть еще один ошибочный путь, по которому можно пойти, слушая героя. Это нередко случается с журналистом, который «успокаивается», проделав серьезную работу по подготовке к беседе. У него может возникнуть иллюзия пресыщения информацией (ведь «дело сделано»: он многое узнал о собеседнике, его интересах), и тогда сложится впечатление, что ответы на все вопросы заранее уже известны. Вследствие этого интервьюер не проявит должного любопытства, искренней заинтересованности в беседе, не достигнет того, что предполагает интервью. Одна опытная журналистка призналась, что знает хороший способ, как избежать такого поворота событий. По ее мнению, надо отправляться на встречи с одним-единственным вопросом, но таким, который «заинтригует» всех участников обмена информацией. Во время завязавшейся беседы в результате внимательного и заинтересованного слушания будут рождаться ответы, комментарии и формулироваться последующие вопросы. Причем интрига ситуации как раз и заключается в том, что сам журналист не сможет предугадать своего же следующего вопроса.

Все рассмотренные ситуации не только демонстрируют разные подходы, но и свидетельствуют: тому, как журналист слушает собеседника, в большей степени благоприятствуют не технические приемы интервью, которыми он владеет, а открытое отношение к своему герою и его опыту. Без искреннего желания познать этот опыт интервью может оказаться в информационном плане несостоятельным. Добавим, что интерес к собеседнику должен быть проявлен даже в том случае, если его взгляды, действия или оценки каких-либо событий противоположны позиции журналиста. Следует учитывать, что эффективное общение журналиста и его собеседника является также результатом их обоюдного согласия слушать и понимать друг друга. Нежелание хотя бы одной из сторон участвовать в таком «договоре» может разрушить все.

Сбор правдивой и достоверной информации — одна из важнейших профессиональных обязанностей репортера. Главное условие выполнения этой обязанности — умение внимательно слушать и вносить минимум «интерпретации» в отчет о событии. Как же выполнить эту задачу?

Честно признаться в своем невежестве. Прежде чем задавать вопросы эксперту, попробуйте познакомиться с его лингвистическими привычками, профессиональным жаргоном, специальными терминами, чтобы понимать, о чем идет речь. При этом не стоит пытаться удивить собеседника своей осведомленностью — вы все равно не сможете выступать на равных. И не надо стесняться своего незнания. Так считал и Анатолий Аграновский. Его младший брат Валерий писал, что журналисту «решительно невозможно полемизировать «на равных» почти с каждым собеседником, что, кстати сказать, вполне естественно»[3].

И все же, как избавиться от ощущения, что ты профан? Верный способ — честно признаться в своем невежестве. А если сделать это в форме, «вызывающей интерес собеседника или, по крайней мере, его улыбку, можете считать себя победителем»[4]. Валерий Аграновский иллюстрировал свое утверждение смешным примером. Историю о том, как он брал интервью у академика Г. Н. Флерова, который открыл 104-й элемент таблицы Менделеева, стоит привести полностью.

«Помню, когда я явился в приемную к Флерову, там уже была дюжина корреспондентов. Я с ужасом наблюдал, что журналисты входили в кабинет академика, получали уже отпечатанный текст, написанный научным обозревателем ТАСС, и ровно через пять минут возвращались.

«Что делать? — мучительно думал я, все ближе продвигаясь к дверям. — Как привлечь внимание Флерова, чтобы получить для газеты хоть несколько лишних слов? Как выделиться из массы, как остановить его глаз на своей персоне?»...

Я представился. Сел. «Мне нравится ваша газета. Если вас интересуют подробности открытия, — прошу!» — и академик протянул мне «тассовку»... И все!.. Между мною и академиком лежала пропасть. Однако выход, как известно, надо искать на дне пропасти! И я сказал: «Только один вопрос, Георгий Николаевич! Скажите, почему вы атом рисуете кружочком, а не ромбиком или запятой?» — и показал на доску, висящую за спиной Флерова. Он тоже посмотрел на нее, испещренную формулами, потом на меня, и на лице академика появилась снисходительная улыбка врача-психиатра, имеющего дело с необратимо больным человеком. Он сказал: «Почему кружочком? А так удобней, вот почему! Берешь и прямо так пишешь — кружочек!» — «Позвольте, — сказал я с упорством маньяка, — но запятую рисовать легче!» — «Вы думаете? — заметил Флеров и на листочке бумаги нарисовал кружочек, а потом запятую. — Пожалуй, — согласился он. — В таком случае по аналогии, вероятно, с планетарной системой...» В его голосе уже не было снисходительности, ни даже уверенности. Он определенно задумался!.. «Хм! Почему же мы рисуем его кружочком?» Он встал, прошелся по кабинету и нажал кнопку звонка. Вошла секретарша. «Попросите ко мне Оганесяна, Друина и Лобанова, — сказал Флеров. — И еще Перелыгина!».

Через несколько минут его соавторы по открытию явились. Академик хитро посмотрел на них, а потом сказал мне: «А ну-ка, повторите им свой вопрос!» Я повторил... У них на лице сначала появилось нечто «психиатрическое», а Флеров не без удовольствия потирал руки, как автор удачной цирковой репризы. Однако минут через десять они уже яростно спорили, забыв о моем существовании. Им было интересно!».

Убедиться, правильно ли вы поняли собеседника. Чтобы удостовериться, правильно ли вы поняли своего собеседника, подайте ему определенные знаки для проверки. Для этого можно использовать вопросы второго ряда — проверочные, уточняющие, «зеркальные». Короткие и не требующие большого времени на ответ, они не только выполняют функцию проверки, но и позволяют вашему партнеру убедиться в том, что вы его внимательно слушаете. Такие вопросы дают обеим сторонам возможность исправить неточности, неверно понятые высказывания или искаженные интерпретации еще до того, как они станут фактом переданного сообщения. Делая этот шаг, журналист в какой-то степени снимает с себя груз ответственности за возможную публикацию неверных сведений. Для этого, повторим, надо еще раз убедиться в том, что услышанное вами адекватно тому, что было сказано источником информации.

«Давайте все-таки уточним, правильно ли я вас понял: вы к этой сделке непричастны?»

«Мне кажется, стоит проверить еще раз данные, которые вы привели ранее».

Ухватить главную мысль. Удостоверьтесь, что вы ухватили основную мысль говорящего и речевую схему, в которую она включена. Когда слушаете ответы, ставьте разрозненные факты и подробности в контекст основной мысли, чтобы не потерять ее в море деталей. При этом важно не упустить, что собеседник выделяет в качестве главной мысли, включая в свою речь следующие словесные конструкции: «Первое, на что мне хотелось бы обратить ваше внимание...»; «Главное, о чем я хотел бы сказать...»; «Вот итог сказанного...» и т.д.

Опасность не ухватить главную мысль, «утонуть в деталях» подстерегает журналиста, слушающего длинные монологи собеседника, выступления на «круглых столах», симпозиумах, ответы на пресс-конференциях. Тут надо уметь контролировать Развитие мысли, быть особенно внимательным к тому, как говорящий организует повествование:

§               возвращается ли неоднократно к главной мысли;

§               акцентирует ли внимание на других пунктах своей речи;

§                уверен ли в своих выводах или выражает сомнение;

§               подтверждает ли свои выводы доказательствами (например, статистическими выкладками, свидетельскими наблюдениями);

§               не отдает ли предпочтение абстрактной аргументации;

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6