1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11

Не стану перечислять других лауреатов торжественного вечера, состоявшегося в концертном зале «Россия». О них мои читатели уже знают из растянувшейся на пять (!) часов телетрансляции на канале НТВ или, на худой конец, из газет. Скажу лишь о несомненных вещах. Творческий уровень не только номинантов, но и победителей конкурса оказался намного ниже того, что было в минувшие годы. Только те программы и авторы, которые получили Орфея по второму-третьему разу («Умники и умницы», «Что? Где? Когда?», «Городок», «Вести», В. Ворошилов, В. Молчанов), оказались на уровне. Остальные – в особенности в тех номинациях, что связаны с художественными и кинематографическими жанрами, сериалами – игровыми и документальными (бесконечные «ментовские» истории с мордобоем и стрельбой, криминальные «расследования», которые ничего не раскрывают, а только стремятся всеми силами удержать зрителей возле телеприемников, дабы «впарить» им очередную порцию бессовестной алчной рекламы) – производили удручающее впечатление...

Перед самым началом церемонии, когда наши облаченные в вечерние платья и смокинги телезвезды, наподобие своих американских коллег, собирающихся на вручение «Оскара» или «Эмми», подкатывали на шикарных лимузинах и шествовали к залу «Россия», произошел неприятный инцидент. Кто-то из толпы, окружившей подходы к залу, швырнул яйца в вальяжного Е. Киселева, попал в его супругу. «Дружественный» канал НТВ, которым еще на прошлом таком же торжестве руководил пострадавший, не отказал себе в удовольствии показать случившееся сразу перед началом трансляции, в выпуске новостей.

Честно признать, я не понял толком мотивы поступка. Вот если б публика закидала яйцами или тухлыми помидорами (как это происходит в шутку в финале каждого выпуска «Городка» Юрия Стоянова и Ильи Алейникова) авторов некоторых из увенчанных ТЭФИ «произведений», это было бы справедливо. Хотя, конечно, и не слишком вежливо. Творческое качество большинства номинантов и очень многих победителей, повторяю, оказалось ниже всякого допустимого уровня. Я не раз писал о ежегодных церемониях присуждения ТЭФИ. Всегда не жалел сил в тщательном анализе конкретных просчетов и недостатков отдельных произведений. На сей раз такое мне показалось бессмысленным.

Обычно представители ТА умеют ловко объяснять уровень награждаемых ими программ. Каково в стране телевидение, говорят они, таковы и телевизионные лауреаты. Против подобной логики, как говорится, не попрешь. Действительно, уровень ТВ в стране год от года падает, причем, процесс этот, прежде шедший медленно и почти не заметно для непрофессионального глаза, в последнее время ускорился и становится стремительным. И, вроде бы, ТА не повинна в происшедшем: сами академики работают, чаще всего, пристойно. (Чтобы у читателей не было сомнений по поводу конкретных оценок, скажу, к примеру, что «Времена» Познера являются сегодня несомненно одной из лучших среди еженедельных аналитических передач: мои претензии к ее награждению ТЭФИ носят не творческий, а этический характер.)

И все же я настаиваю, что ТА несет ответственность за состояние телевидения в стране. Не только потому, что своими наградами поощряет посредственность и создает у многих авторов и миллионов зрителей ложные представления о том, каким должно быть ТВ. И не только из-за вводящих в заблуждение общество оптимистических суждений вроде высказывания Познера на закрытии октябрьской церемонии: там он заявил, что за годы существования ТА уровень телевидения в стране значительно вырос.

Главная вина ТА состоит в том, что построенная по заокеанскому образцу, она занимается лишь одним делом – ежегодной раздачей премий. А ведь «академия» в переводе с древнегреческого – это «школа». И всякая академия – даже из тех, что расплодились в последние годы в нашей стране в великом множестве – по определению создается для поддержания высшего уровня профессии в той или иной отрасли знания, производства, культуры. Прежде, чем красоваться под лучами софитов и раздавать пышные награды, академики должны бы немало поработать, как говорили прежде высоким штилем, на ниве своего непростого дела.

Эта элементарная истина, которую никак не хотели и не хотят признавать члены ТА, вернее, ее руководство, постепенно и неумолимо стала проникать в телевизионную среду. Случившиеся перед прошлогодним вручением ТЭФИ разногласия в среде телевизионных академиков не прошли даром. Некоторые из уважаемых членов ТА – из тех, что стояли у истоков этой организации, попытались вернуть понятию «академия» его подлинный смысл. В те же самые осенние дни 2001 г. шла организационная работа по созданию Евразийской Телевизионной Академии (далее – ЕТА).

Уставший от нескончаемой телевизионной бодяги на домашних экранах зритель может с раздражением, смахивающим на каламбур, спросить: какая мне разница – ТА или ЕТА? Чем появление новой академии и новых академиков сможет изменить унылый пейзаж нынешнего эфира? Конечно, само учреждение ЕТА, как таковое, не обозначит немедленного преображения наших малых экранов: деградация отечественного ТВ зашла так далеко, что ее не вылечить одним разом. Но то, чем собирается заниматься ЕТА, станет (в случае успеха их начинаний, конечно!) фундаментом, как минимум, профессионального роста нашего телевидения.

Судите сами. ЕТА будет заниматься и подготовкой кадров, и проведением творческих семинаров, конференций, мастер-классов и т. д., изданием учебной и методической литературы по ТВ. В отличие от ТА, которая приходит раз в год «на готовенькое», ЕТА собирается активно участвовать в каждодневном процессе создания телепроизведений. Разрабатывать международные и отечественные творческие проекты по ТВ. Помогать молодым, подающим надежды авторам грантами. Проводить широкую систему консультаций, экспертных оценок внедряемых в сфере телевидения творческих проектов. И очень многое подобное же, не стану перечислять все, чем станет заниматься ЕТА.

Главное – и это, надеюсь, понятно даже из беглого перечисления задач, которые станет решать ЕТА, состоит в кардинальном различии между двумя телевизионными академиями. Даже шире – между принципиально противоположными основами понимания своих творческих и культурных задач.

То, что пока существует лишь на бумаге, очень скоро станет частью нашей телевизионной жизни. Я предвижу не только творческое соперничество между ТА и ЕТА, но и обострение отношений внутри телесообщества. Дело в том, что, как я уже говорил, ЕТА создают, в основном, академики из ТА. Мало того, я заметил во время телетрансляции последней процедуры вручения ТЭФИ, что в зале, в отличие от предшествующих шести подобных вечеров в прошлые годы, было на редкость мало членов ТА. Они не только не рвались, как прежде, на сцену, но и не были замечены в партере. Создавалось впечатление, что эти люди de facto уже сделали свой выбор и отдали предпочтение новой Академии.

Может быть, я ошибаюсь, и появление ЕТА пройдет столь же рутинно и малозаметно, как это случилось в свое время с ТА. Может даже не все из тех планов, что обозначены новой Академией, будут воплощены в жизнь. Но даже если только малая часть их осуществится, отечественное телевидение обретет новый импульс.

2001

в начало

ТОСТ ЗА ЛЮБИМОГО ОЛИГАРХА

Долгие годы мы жили в представлении, что пресса всех родов – и печатная и электронная – является «приводным ремнем» партии, «подручным» власти, «верным солдатом» проводимой ими политики. Поэтому в ранние годы перестройки, когда наступила пора пересмотра всех основных идеологических канонов, первым – и самым радостным, принципиальным, «знаковым», как сейчас принято говорить, стал отказ от догмы «служения». Этот отказ был зафиксирован в неслыханном по своей радикальности «Законе о печати», отменившем в одночасье цензуру, а вместе с нею – и всякую зависимость прессы от каких либо внешних сил.

Наступила пора невиданной прежде свободы печатного слова. Она позволила на первых порах журналистам стать поистине властителями дум миллионов людей: напомню, сенсационные публикации в «Огоньке» или «Московских новостях», которые будоражили все общество. Однако после первого, довольно короткого периода всеобщей эйфории, наступило время презренной прозы: всем органам прессы надо было платить за аренду занимаемых помещений, тратиться на типографские услуги и стоимость телевизионного сигнала, расплачиваться с теми организациями, которые обеспечивают доставку журналистского сообщения (газеты, журнала, радиопередачи или телепрограммы) к потребителю и т. д. и т. п.

Это грустное обстоятельство, о котором реформаторам от прессы было как-то недосуг задумываться в ту пору, бросило их в объятия новоявленных «демократических» богатеев, нуворишей, вскоре получивших у нас полупрезрительное наименование олигархов. Последние поспешили разделить основные печатные издания и, в особенности, телеканалы, между собой, решая с их помощью не только свои коммерческие, но и угодные им политические вопросы.

Большинству россиян в подобном положении наших СМИ на первых порах бросались в глаза сразу же всех шокирующие обстоятельства: богатая, заполонившая экраны ТВ и страницы изданий, реклама, фантастические, несравнимые ни с чем, прежде известным, гонорары «звезд» тележурналистики, включение некоторых телевизионщиков в список «ста наиболее влиятельных фигур российской политики». Позже, правда, обнаружились и другие, поначалу находящиеся в тени, обстоятельства. Главное среди них то, что «олигархи» купили не только газеты и телеканалы, но и, что, впрочем, можно было ожидать, многих известных журналистов.

Стало ясно, что связка «олигарх – телезвезда» выходит далеко за пределы личных симпатий. Миллиардеры содержали телеканалы и платили вещающим там журналистам супергонорары не за красивые глаза. Их не открытое широкой общественности «творческое соглашение» заключало в себе совсем другие основные принципы. На время отвлечемся от них, чтобы вернуться после анализа одной телевизионной недели в конце марта 2002 г.

Два события встретились на этой семидневке. Оба касаются миллионов россиян, если не каждого из нас. Первое – весть о революционных переменах в налоговом обложении малого бизнеса, самого массового: в нем заняты очень многие, а плодами его пользуются, фактически, все. Президент, встретившись в те дни с представителями науки, промышленности, культуры в тесном деревянном домике сибирской спортбазы, предложил решительно изменить те правила, по которым вынуждены сегодня играть все, кто решился заняться своим небольшим бизнесом.

А еще на неделе всех нас занимало сообщение о прошедшем конкурсе на Шестой телевизионный метровый канал. В отличие от местных, дециметровых каналов, которые имеют довольно ограниченную аудиторию, он покрывает своим сигналом, практически, всю страну: его передачи видят миллионы людей. Количество в этих случаях, как говорится, переходит в качество. И тут, как нетрудно догадаться, равнодушных – ни среди журналистов, ни среди зрителей – нет и быть не может.

Итак, как прежде говорилось в школьных задачках, дано: два важных общественных события, произошедших в стране в течение нескольких последних мартовских дней. Спрашивается: как они должны быть отражены на телеэкранах? Правильно – во всей полноте, в разнообразии важнейших аспектов, в несходстве оценок. Чтобы, кроме исчерпывающих сообщений о самих фактах, зритель мог бы понять, что они значат для него лично и для его сограждан. Чтобы их поставили в контекст других событий. Чтобы обозначили, говоря высоким штилем, вектор перемен, происходящих в последнее время в стране.

На примере названных двух тем нетрудно проследить приемы телевизионной трактовки любого события – от информации к ее осмыслению. Причем, следует учесть, что тут мы имеем дело с особым случаем, где, казалось бы, у тележурналистов нет поводов работать, что называется, спустя рукава: ведь намерение решительно изменить положение малого бизнеса озвучил сам президент страны, а конкурс на шестую кнопку – кровное дело телевизионщиков. Тем не менее, домашний экран оказался неготовым к полноценному освещению этих привлекающих всеобщее внимание сюжетов.

Прежде всего, ни по одной из этих тем мы не увидели в эфире того, что можно было бы назвать предысторией вопроса. На крупных телеканалах обычно существует видеодосье по общественно важным, имеющим протяженность во времени, проблемам. При хорошо налаженном телевизионном хозяйстве достаточно одного легкого нажатия клавиши на компьютере, чтобы вызвать кадры, снятые и год, и два, и десять лет назад. Оперативно подготовить передачу, рассказывающую обо всем том значительном, а иногда и не очень, что было на эту тему прежде. Тем более что обе темы – это легко может вспомнить даже непрофессионал-зритель, который следил за развитием событий минувшей весны – никак не относятся к таким, где телевидение испытывало дефицит в эфирном материале.

То ли наши телеканалы подошли к пополнению своего видеоархива спустя рукава, то ли сочли прошлое не очень нужным для понимания нынешней ситуации, – факт остается фактом: в течение недели нам не представили почти ничего из того, что могло бы поведать о происхождении проблем. На экранах, как всегда, мелькал один и тот же набор кадров из досье, в основном курьезных. Вроде потасовок в Думе, где обычно показывают депутатов то боксирующих друг с другом, то таскающих за волосы представительниц прекрасного пола. Ничего более серьезного в эфире обнаружить не удалось.

Может показаться странным, но объявленный задолго срок конкурса на телевизионную частоту не побудил ни один телеканал пригласить к себе кого-либо из соперничающих команд (а их было аж тринадцать!), разузнать что-то об их творческой программе, задать интересующие зрителей вопросы. Ни один из тех, кто 27 марта предстал перед членами немногочисленной Экспертной комиссии в Министерстве печати на Пушкинской площади, не захотел до того предстать перед миллионами телезрителей – тех самых зрителей, ради которых, вроде бы, они ввязались в нелегкое, хлопотливое дело участия в конкурсе на открывшуюся телевизионную частоту. Этому на ТВ предпочли разного рода слухи и сплетни, которые ходили вокруг каждой из тринадцати конкурирующих групп. В итоге, в русле этих «фактов» многим зрителям победа «Медиа-социума» могла показаться исключительно результатом интриг в коридорах власти.

Когда, наконец, состоялось решение конкурсной комиссии, большинству телевизионщиков не было что сказать по существу. На разных каналах гоняли одни и те же кадры, снятые возле подъезда Минпечати или в коридорах этого ведомства. Повторяли случайные, брошенные мимоходом реплики, показывали сидящих за столом с непроницаемыми лицами членов комиссии. Никто, даже профессионалы-критики так и не узнал о сути представленных на конкурс программ.

Фактически, лишь Владимир Познер, сам, кстати, один из членов комиссии, решавшей судьбу шестой кнопки, в воскресных «Временах» (ОРТ, 31.3.2002) подробно проанализировал обе названные выше темы. Сделал это в излюбленной своей манере – пригласил в студию главных участников происшедших событий и точно поставленными вопросами, перемежая их умело подобранными цитатами из высказываний политиков, как отсутствующих, так и находящихся в студии, подтолкнул своих гостей к очень важным откровениям.

Любопытным получился спор вице-премьера и по совместительству министра финансов Алексея Кудрина с Оксаной Дмитриевой, известным экономистом, депутатом Госдумы. Первый источал по поводу налоговых перемен оптимизм, вторая же уверяла, что положение мало в чем изменится, упрекала правительство в отступлениях от достигнутых прежде рубежей. Политкорректный Познер не стал выявлять победителя в споре: для него важнее всего было, чтобы прозвучали противоположные позиции.

Неожиданным образом это обстоятельство стало ключевым для следующей части программы, где в студию были приглашены министр печати Михаил Лесин, некоторые участники конкурса на шестой канал, в том числе и представители победившего «Медиа-социума» Евгений Примаков и Евгений Киселев. Познер все допытывался, как смогут ужиться вместе двое последних, вещая на одной кнопке. Те же, признавая различия между собой, уверяли, что, несмотря ни на что, сумеют найти в совместной телевизионной работе общий язык.

Но как только от дипломатических заявлений гости студии переходили к обсуждению конкретных тем для будущих передач, разногласия становились очевидными. Маститый политик Примаков упрекнул вдруг Познера, что тот не встал решительно на сторону Дмитриевой, позволив правительству, как это нередко бывает, утопить в общих словах важнейшую хозяйственную реформу. Призвал ТВ настойчиво бороться за воплощение президентских планов в жизнь.

Тут-то и выяснилось, что ни Познер, ни Киселев бороться за что-либо не хотят – это, с их точки зрения, вообще не задача эфира. С той поры, когда журналистика за что-то боролась, к счастью, утекло много воды, так что теперь свободные от подобных обязательств СМИ могут позволить себе не выходить за пределы объективной фиксации происходящего. (Признаться, странно было слышать эти рассуждения из уст Е. Киселева, который с отменным усердием изо всех сил боролся за осуществление политических целей сначала олигарха В. Гусинского, а потом – олигарха Б. Березовского.) Еще они в бурной форме резко высказались против примаковской идеи насчет внутренней цензуры, самоограничения журналиста. Даже прозвучавшая тут же в студии примиряющая формула «социальной ответственности», предложенная Лесиным, их не устроила. Киселев свои отношения с руководством будущего канала откровенно моделировал по тому, как они складывались у него с Б. Березовским. С нескрываемой гордостью сообщил, что за восемь месяцев работы на ТВ-6, не раз встречаясь с олигархом в его изгнанье и постоянно держа с ним телефонную связь, он лишь однажды услышал от босса просьбу, касающуюся содержания передач. Тот выразил как-то пожелание, чтоб на канале показали документальную грузинскую ленту, посвященную... виноделию.

Мне эти рассуждения живо напомнили то место из книги А. Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката», где описывается совместный с В. Гусинским (с которым в ту пору главный ельцинский охранник водил тесную дружбу) просмотр киселевских «Итогов». Тогда олигарх удивлял всех присутствующих, заранее сообщая, в какой момент программы, что и по какому поводу скажет тележурналист. Коржаков, а вместе с ним и все присутствующие удивлялись тому, как точно В. Гусинский, по образованию своему, кстати, театральный режиссер, знал не только мизансцену, но и текст, который произносится в поставленном им спектакле.

Вспоминаю об этом эпизоде из книжки Коржакова лишь потому, что Е. Киселев после ее выхода в свет не только в судебном иске по защите чести и достоинства или в одной из своих передачах, но и даже в обычном газетном интервью, которые в ту пору широко давал налево и направо, ни разу не опроверг опубликованного. Впрочем, даже если б он сделал это, то вряд ли кто ему поверил: ведь за время, прошедшее после появления коржаковского сочинения, Е. Киселев успел сменить одного олигарха на другого, и с тем же рвением, что и прежде, боролся в эфире за воплощение в жизнь высоких идеалов своего патрона.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11