<<<     ΛΛΛ     >>>   

Глава прусских государственных деятелей князь Бисмарк твердо решился на войну, которая, как неизбежное зло в будущем, не ускользала ни на минуту от внимания всего королевского дома. И этот день настал. Представлялся удобный случай для завоевания, которое должно было закончить развитие германской власти. В случае поражения Пруссии угрожали неожиданные и неисчислимые беды и падение; и прежде всего можно было ожидать полного торжества, благодаря большинству голосов прусской Палаты депутатов в военном вопросе, который еще более обострился за последнее время. А такое поражение повело бы прямо к ослаблению Пруссии. Поэтому Бисмарк и придумал связать этот важный вопрос со Шлезвиг-Голштинским.

От прежней Германии нельзя было требовать разрешения этого вопроса; так этого потребовали от новой. Сильнейшее из германских государств предложило теперь вопрос о союзной реформе, который и мог быть предложен не иначе, как с ножом к горлу. Таково было мнение Бисмарка, который еще в 1862 году в бытность свою министром-президентом так выразился в бюджетной комиссии Палаты депутатов: "Важные вопросы нашего времени разрешаются не речами или решениями большинства, но кровью и мечом".

Германия и Италия. Австро-германско-итальянcкая война, 1866 г.

Такому разрешению, однако, воспротивилось столько враждебных элементов, что самый смелый и тонкий дипломат мог бы стать в тупик. Еще далеко не все трудности и невзгоды исчерпывались для Австрии распрей внутри страны, где противоречие между большинством в Палате депутатов и правительством выступало теперь резче, чем когда-либо. Настроение в Шлезвиг-Голштинии и даже в остальных государствах Германии, в которых (как в них ни было вообще мало единодушия) господствовало одно общее чувство недоверия к Пруссии, враждебность Австрии, постепенно убеждавшейся, что она допустила вовлечь себя в запутанный и даже опасный для нее вопрос, и наконец - зависть всех остальных держав - таковы были тяжелые условия, в которых стояла в то время Пруссия; но они еще более осложнялись настроением в кружках консервативной партии и влияниями в среде, окружавшей короля, который совершенно обдуманно пристал к военной политике, имевшей революционный характер и поставившей его почти в положение противника всех вообще германских государей. Но что было для Пруссии неизбежно, так это союз с Италией - единственной державой, на которую она могла рассчитывать в случае своей войны с Австрией; да и та смотрела на всю католическую часть германского и прусского населения, а с ним вместе и на консервативную часть Пруссии, как на продукт революции. Однако во всех этих противниках Прусского королевства было нечто общее - сознание того, чего бы они не желали, и это сознание отнимало у них последнюю силу: определенность государственной воли. А между тем глава прусской дипломатии, величайший из государственных деятелей, спокойно и уверенно шел своей дорогой, опираясь на прочные основы правительственной и военной организации Пруссии и на мужественный характер короля, принимавшего сознательно и смело такие решения, на которые его предшественники посмотрели бы совершенно иначе. 8 апреля 1866 года состоялся тайный договор Пруссии с Италией, сроком на три месяца. Условия его были таковы: Италия получает Венецию, а Пруссия - земли, равные ей по ценности; Италия обязуется (равно как и Пруссия) не заключать отдельного мирного договора с Англией. Договор падает, если Пруссия, по истечении условленных трех месяцев, не объявит австрийцам войны. Переговоры с Австрией не привели ни к чему, и на следующий же день по заключении с Италией вышеупомянутого условия, прусское правительство предложило на окончательное решение союзную реформу во Франкфурте, 9 апреля 1866 года. Народное собрание, созванное на ближайший срок, должно было установить дальнейшие условия предлагаемой конституции. Основные черты этой новой конституции Бисмарк изложил в циркулярной депеше 27 мая, в которой он совершенно правильно упирал на то, что этого рода реформа, вылившаяся в данные формы в силу обстоятельств, прямо необходима в интересах монархического и консервативного принципа. С помощью этой реформы выяснится и разрешится сам собой шлезвиг-голштинский вопрос, но уже не с точки зрения наследственности, а национальных убеждений. Решение, в ответ на этот запрос, Австрия поручила 7 июня Союзу. Его наместник вызвал на следующий день голштинских сословных представителей в Итцехо (Itzehoe). Таким образом распался Гаштейнский договор и потому пруссаки, под начальством Мантейфеля, снова вступили в Голштинию с севера. Это было 7 июня; а 12-го австрийцы, сообща со своим любимцем, герцогом Августенбургским, прогнали их из Голштинии. Под влиянием своего энергичного поступка австрийцы предъявили Германскому союзу требование мобилизовать соединенные военные силы всей Германии, кроме Пруссии, на основании того, что она преступила правила, постановленные 11-й статьей союзного акта, которая воспрещала членам Союза воевать между собой. Требование австрийцев было принято большинством 9 голосов против 6-ти, и прусский уполномоченный в союзном собрании тут заявил, что, по его мнению, дальнейшее соблюдение договора теперь немыслимо. Вслед за тем он предложил союз на новых условиях, так же как прусское правительство "усердно стремится к единению германского народа". В этом предложении прямо, без утайки, была высказана основная мысль Союза, возникшая некогда среди тревог и опасностей во Франкфурте в 1848-1849 годах,- мысль беспощадно-жестокая по отношению к прежней Германии: параграф 1 - "Союзные владения будут впредь состоять из существующих доселе государств, за исключением императорских австрийских и королевских нидерландских земель".

Генерал Эдвин фон Мантейфель. С фотографии 1864 г.

Предложение прусской союзной реформы. Война

С наступлением 14 июня 1866 года конституционный кризис, развитие которого началось еще в 1848 году, но не шло дальше, благодаря различным козням, распрям и ухищрениям, достиг крайнего своего предела. Это событие, уже и без того весьма важное по своему историческому значению, было особенно важно в эту минуту, когда происходило повсeместно столько значительных перемен, и когда интересы Италии слились с интересами Германии. Таким образом, конституционная борьба получила характер разрушения старых порядков и передовых стремлений, которые поддерживало единодушие национальных чувств.

Но прежде чем приступить к описанию быстрых и решительных перемен, вызванных этим неожиданным разрешением такого важного кризиса, бросим беглый взгляд на значение этого вопроса для Средней Европы, и тогда нам яснее станет вся важность этих германских событий и значение их деятелей.

Положение Европы в 1866 г.

В этом крупном перевороте, впрочем, не было непосредственно замешано ни одной из главнейших держав; а косвенно, т. е. тесным сцеплением обстоятельств, связывавших европейский культурный мир, были замешаны все, как первостепенные, так и второстепенные державы. Наименее же всего коснулся германский переворот Англии и России. Первая из них (Англия) во время германо-датской войны сочувствовала Дании, и ее правительство, в лице лорда Пальмерстона, было бы даже не прочь оказать датчанам и материальную помощь под условием, чтобы и Франция присоединилась к ней. Но как только состоялось окончательное решение германского вопроса, Англия перестала принимать непосредственное участие в германских делах и главное свое внимание обратила на североамериканские события, которые должны были повлиять на интересы Великобритании. Россия, еще со времен восточной войны враждовавшая с Австрией, стала теперь на сторону Пруссии, но не вмешивалась в германские дела, и не мешала ей также в ее намерениях относительно шлезвиг-голштинских земель. Русское правительство было поглощено заботами по обрусению Польши и освобождению крестьян и терпеливо выжидало удобной минуты, когда ей можно будет и в Европе восстановить ее прежнее значение, несколько поколебленное Восточной войной. Отношение Турции к германскому кризису было весьма слабое и отдаленное, тем более, что со времени мирного договора 1856 года в Турции настали сравнительно спокойные времена. Условия, в которых находились в то время скандинавские и нейтральные державы, как то: Голландия, Бельгия, Швейцария, а также Испания и Португалия - важны в другом отношении; но более других коснулся германский кризис Франции, отчасти в смысле ее самой, отчасти же в смысле того, что одновременно с ней он захватил и Италию, а также и потому, что благодаря особенностям положения Наполеона III, на Францию, скорее чем на другие державы, могли повлиять внешние события.

Франция. Политика Наполеона III

Потерпев дипломатическое или нравственное поражение, которое сам Наполеон III уготовил себе, совместно с Англией и Австрией, в польских делах 1863 года, по всему свету были разосланы его пригласительные грамоты. Но конгресс этот провалился с самого начала, которое и положила Англия своим отказом в нем участвовать. Английский министр иностранных дел, лорд Джон Россель, весьма разумно привел в оправдание этого отказа свое мнение, что конгрессы, может быть, и созданы для того, чтобы ими заканчивать войны, но уж отнюдь не для того, чтобы предотвращать их. В шлезвиг-голштинском вопросе Наполеон держался нейтральных воззрений или даже скорее благоволил к стремлениям германского народа. В этом отношении он выказал своего рода такт и предусмотрительность, без сомнения, предвидя, какие большие последствия повлечет за собой такой незначительный вопрос. Он думал, что на этом пути может ему представиться та возможность отличиться и получить влияние на внешнюю политику, которой он искал уже давно (с 1861 г.), но на ложном пути. Этот путь был весьма гадательный и фантастичный план соединенного испанско-английско-французского похода на Мексику в духе Наполеона I, вроде его египетских или испанских предприятий. Эти планы Наполеона III возбудили сильную оппозицию в законодательном корпусе, а с 1863 года явился здесь еще более сильный противник его идеям - бывший министр Людовика Филиппа - Адольф Тьер. В высшей степени замечательный по своему прошлому, по своему необыкновенному уму и знанию внутренних и внешних дел, по своему красноречию и преданности отечеству, Тьер был действительно выдающимся деятелем; а как таковой, он, понятно, не задумался, в подобающих выражениях, требовать восстановление конституционных начал. Он встретил себе поддержку против императора в партии умеренных, под предводительством адвоката Эмиля Оливье, противником которого явился представитель интересов императора, министр Эжен Руэ. На открытии вновь законодательного корпуса, в феврале 1865 года, эта партия завербовала себе 45 человек для составления проекта адреса и слияния воедино, во время программы, гласившей, что "Франция, преданная династии, дарующей ей благоустройство, тем не менее стоит и за свободу". Все эти и подобные стремления должны были пока дать дорогу лишь одному главному вопросу - германскому объединению, и весьма вероятно, что Наполеон льстил себя тайной надеждой при этом поживиться, расширив свои границы со стороны Германии, на что он, впрочем, и метил с самого своего восшествия на престол. В одной бумаге, адресованной им к министру внутренних дел, Наполеон так высказывает свои искренние пожелания Франции: увеличение французской территории, только тогда, когда карта Европы окончательно изменится, исключительно на пользу одной из главных держав, и в то же время, когда жители пограничных с Францией владений сами потребуют, чтобы их присоединили к ней; Пруссии он желает "побольше силы и однородности на Севере"; Австрии - поддержания ее высокого положения в Германии, и, наконец, второстепенным германским государствам - "более тесного между собой сближения". Итак, в общей сложности, император французский желал Германии распасться на три части, из которых одна - "более тесный союз второстепенных государств", вероятно, имела бы то же значение, как и какой-нибудь современный Рейнский союз под протекторатом Франции. Этим актом великодушно требовалась для Италии Венеция, а так как Бисмарк относился к предложениям союзов, сопряженным с приобретениями новых владений, неблагоприятно, то Наполеон скорее и покончил с Австрией, заключив с ней тайный договор, по которому от Австрии отходила Венеция, а взамен ее к ней присоединялась Силезия.

Италия. Рим. Венеция

Между тем Италия, признанная большинством европейских держав королевством, постепенно окрепла в своем государственном строе, и окрепла тем легче и скорее, что не встретила сопротивления со стороны свергнутых династий, как будто они и вовсе не существовали. Но в то же время положение молодого королевства было весьма неспокойно. Оно было (как выразился сам король в своей тронной речи) создано, но еще не закончено, а для того, чтобы закончить его, необходимо было присоединение Венеции и завоевание Рима. Отказаться от этого последнего было немыслимо: что же бы это была за Италия без Рима?! После смерти Кавура много сменилось министров, но ни один не посмел предложить такую сделку. С другой стороны, об отречении папы от его положения тоже не могло быть и помина, как ни были хороши те речи, с которыми Риказоли, самый выдающийся из государственных деятелей после Кавура, обратился по этому поводу к папе. Благодаря этим противоречивым и несогласным между собой вопросам (так как каждый из них в отдельности был совершенно основателен), французское правительство попало в весьма неловкое положение. Дружба Наполеона с Италией была, в сущности, совершенно личным его воззрением: окружающие, сам французский народ и государственные деятели не разделяли ее. Такому человеку, как Тьер, было ясно, что в преобразованиях Италии, уже почти законченных, много сходства с преобразованиями Германии, которые и начались освобождением Шлезвига. Таким-то образом дело шло до того, что 15 сентября 1864 года состоялась сделка, в силу которой Франция обязалась вывести из Рима свои войска, а Италия - уважать и защищать остальные папские владения; местопребывание же короля перенесено из Турина во Флоренцию. Последний факт, казалось, мог иметь двоякое значение: одни истолковывали его как отказ от всяких притязаний на Рим; другие же считали его лишним шагом к завладению им же. Но папская курия откликнулась на этот договор и на его полумеры решительным и далеко недвусмысленным посланием - папской энцикликой от 8 декабря 1864 года. В ней объявлялась война всем "ложным учениям и заблуждениям", перечень которых (в итоге добрых 80 пунктов) заключался в приложенном к окружному посланию "Syllabus". Все это были основные мысли и правила, на которых основывался порядок современного государственного строя, и которые, понятно, были здесь переданы иезуитами в нарочно искаженном виде. Так, например, 77-е и 80-е из этих учений гласило в их передаче: "В наше время уже нет пользы в том, чтобы католическая вера была единой и общей для всего государства, с наложением запрета на прочие культы; поэтому хорошо сделали в некоторых католических странах, что законом обеспечили пришлому населению право открыто исповедывать их веру,- какова бы она ни была".

Прусско-итальянский союз

Совпадение германских и итальянских интересов не ускользнуло от проницательности итальянских государственных людей и еще для Каву-ра было совершенно ясно, что вскоре Пруссия последует примеру Сардинии. В мае 1866 года Тьер сказал речь, в которой выразил мнение, что главным образом следует воспрепятствовать Италии входить в союз с Пруссией. А между тем, как нам уже известно, этот союз уже был тайно заключен 8 апреля. В силу же австро-французской сделки Франция располагала теперь Венецией и предлагала ее итальянцам, вследствие чего уже не представлялось больше надобности из-за нее обнажать меч. Итальянские государственные деятели, однако, непоколебимо стояли на своем: не подарок французов, Венеция, мог бы им быть полезен, а союз с Германией, обновленной Прусским королевством. И, конечно, не в союзе с полупапистской страной, Францией, могла Италия надеяться вернуть себе Рим.

Начало войны. Взятие Ганновера, Дрездена и Касселя

Вряд ли было дотоле в истории время, в которое бы, как летом 1866 года, борьба велась из-за более важных интересов и целей. Замечательно, что повсеместно, а особенно в Германии и, к тому же, в так называемом либеральном кругу, господствовало настроение, враждебное Пруссии. Мы всегда охотнее верим тому, к чему сильней стремимся; в силу этой житейской привычки, вероятно, и австрийцы убедили себя, наравне с участниками коалиции, в неизбежности победы над Пруссией. Официальные численные данные, действительно, дали значительный перевес на стороне австрийцев и их союзников; поэтому они тотчас же приступили к военным действиям, которые начались неблагоприятно для австрийских войск. 14 июня началась война, а в последующие три дня - 15-го, 16-го и 19-го пруссаки овладели Ганновером, Дрезденом и Касселем.

Южный театр войны. Кустоцца

На юге, на театре войны в Италии, поход начался несчастливо для соединенного итальянско-прусского оружия. Во главе министерства стал Риказоли и, таким образом, кормило правления оказалось в критическую минуту в надежных руках. Король Виктор Эммануил и его министр-президент, генерал Ламармора, выступили на поле битвы. К сожалению, они не последовали разумному совету пруссаков "разить" австрийскую армию "прямо в сердце", ввиду того, что численный перевес был бесспорно на стороне австрийского войска. Сплотив свои военные силы, они стянули их в укрепленный четырехугольник при Кустоцце, на левом берегу Минчио, и 24 июня потерпели тяжкое поражение. Эрцгерцог Альбрехт, стоявший во главе неприятельского войска, настолько дал себя знать, что итальянское войско еще добрых недели две не могло быть приведено в порядок, чтобы снова подготовиться к битве.

Положение дел на Западе. Лангензальца

Но решающее значение имели не эти военные действия в Италии, где Австрия желала только одного: с возможно большим достоинством или хотя бы выгодой лишиться Венеции; нет, эту роль должна была играть Германия, как театр военных действий, которые следовало подразделить на западные и восточные или, иначе говоря, на германские и австрийские. Пруссии предстояла задача дать мат ганноверским и гессенским войскам и помешать их слиянию с южногерманскими, баварскими, вюртембергскими и баденскими военными силами. Бисмарк не оставлял Ганноверский дом в заблуждении насчет того, какое значение имел бы для него союз с Австрией; но король Георг V был глух к этим предостережениям и, казалось, был уверен, что Бог не оставит своей помощью дом царственных Гвельфов до скончания века.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Французские войска перешли за рейн
Австрия к австрии еще в ноябре 1812 года было обращено со стороны русского правительства требование
4 августа французы
Наполеон через несколько лет явился бы снова владыкой европы