<<<     ΛΛΛ     >>>   

Февральская революция не оказала непосредственного влияния на страны Восточной Европы, Россию и Турцию. Тем не менее Россия готовилась к войне, и в манифесте от 26 марта 1848 года император указывал своему народу на опасности, будто бы угрожающие государству с Запада. Он намеревался вмешаться в дела Пруссии, но воздержался от этого. Действительно, такое вмешательство только усилило бы революцию, придав ей крайне радикальную окраску. Но обстоятельства сложились так, что Россия спасла молодого австрийского императора, который только своими силами не мог одолеть революцию в Венгрии; затем, в союзе с Пруссией и Австрией, Россия усмирила и то, что считалось (не только ею, но и фанатичной партией в Пруссии) революцией в Гtссене и Шлезвиг-Голштинии. Во второй половине 1852 и в начале 1853 годов на русского императора в большей части Европы смотрели как на главного блюстителя консервативных интересов; он был кумиром мелких германских государств, консервативной партии в Пруссии и австрийской военной реакции. Все это утверждало его в убеждении о всемогуществе России: о той важной роли, которая выпадала на долю России в умиротворении Европы - и, конечно, делало его весьма нетерпимым по отношению к политике других государств. Вскоре ему представился случай продемонстрировать эту нетерпимость при столкновении с одним из соседних государств.

Турция. Вопрос о Святых Местах

В известном смысле, и здесь дело шло о подавлении революции. Волнения в Дунайских княжествах, Молдавии и Валахии, именно либеральная демонстрация на пользу пересмотра основного государственного законоположения, "Reglement organique", в смысле идей 1848 года, привела к совместной окупации княжеств турецкими и русскими войсками и к Балта-Лиманскому договору (май 1849 г.), согласно которому России предоставлялись здесь почти одинаковые права с Высокой Портой. После усмирения венгерской революции, Австрия и Россия стали требовать у Турции выдачи венгров и поляков, успевших бежать от кровавой расправы в Венгрии. Порта, поддерживаемая английским, французским и даже прусским послами, отклонила это требование. Но, кроме того, давно был затронут другой вопрос, которым можно было воспользоваться в этом случае. Это был вопрос о Святых Местах. Он касался известных прав греческого духовенства на некоторые, освященные преданием, места в Вифлееме и Иерусалиме; дело шло о серебряной звезде, об одних вратах, одном ключе и т. п., по поводу которых возникали споры и распри между латинянами и греками, греко-католическим и римско-католическим монашеством. Россия взяла на себя своего рода протекторат над греками, Франция - над латинянами. Новый император французов, желавший оказать некоторую услугу своему духовенству, относился к этим дрязгам серьезно; но вскоре отступился, заметив, что царь, совершенно не скрывавший своего отношения как представитель законности монархического начала к нему, как к выскочке, готовится сделать большую ошибку.

После множества препирательств 28 февраля 1853 года прибыл в Константинополь князь Меньшиков, который, опираясь на довольно безвредную статью Кучук-Кайнарджийского договора (1774 г.), потребовал обеспечения привилегий греко-католического духовенства формальным договором между Портой и Россией, что было равносильно утверждению русского протектората над 10 миллионами турецких подданных греко-российского исповедания. Меньшиков вел себя очень высокомерно, объявил ультиматум, затем ультиматиссимум, а когда Порта, опираясь на помощь Англии и Франции, все же отклонила эти требования, ограничивавшие власть султана в его собственных владениях, Меньшиков выехал из Стамбула со всеми членами русского посольства.

Князь Меньшиков, командующий русской армией к Крыму.

Рисунок и литография работы Штадлера, 1855 г.

Планы России. Война, 1853 г.

Русский император уже пытался в своих беседах с английским послом, сэром Гамильтоном Сеймуром, в январе и феврале того же года затронуть вопрос, не больше и не меньше как о разделе Турции, о том, что

могло случиться, по его выражению: "Если бы больной на Босфоре внезапно скончался". Если бы между Англией и Россией было достигнуто соглашение, то Франции оставалось бы только подчиниться; о Пруссии даже не упоминалось; об Австрии было сказано буквально следующее: "Вы должны знать, что если я говорю о России, то тут подразумевается и Австрия". Однако Англия не изъявляла сочувствия в этом вопросе и все прочие расчеты русского правительства тоже не оправдались.

26 июня был обнародован царский манифест, в котором заявлялось о намерении России выступить на защиту православной веры; 2 июля русская 40-тысячная армия вступила в пределы Дунайских княжеств. Остальные державы попытались уладить дело коллективной нотой в Вене, но она не имела успеха; по выражению весьма пассивного английского премьера, лорда Эбердина: "Европе навязывали войну". В то время как русские уже приближались к Дунаю, флоты двух западных держав, французский и английский, прошли Дарданеллы, и 4 октября Порта объявила России войну, в которой против Турции она стояла пока еще в одиночестве. На суше не произошло в этом году ничего замечательного ни в Европе, ни в Азии; однако уничтожение турецкой эскадры у Синопа русским флотом (30 ноября) вынудило западные державы к более деятельному вмешательству в это дело. 12 марта 1854 года Турция заключила с ними военный союз; 12 мая заключили такой же союз же между собой Франция и Англия. Русское правительство не предвидело такого развития событий. Все вообще принимало неблагоприятный для России оборот. Райи, ради которых, по-видимому, Россия и обнажила меч, не делали никаких попыток к восстанию; Греция, которая охотно приняла бы участие в войне, не могла ничего сделать, потому что Пирей был занят англо-французскими войсками; сами турки оказались вовсе не столь ничтожными противниками, как то представляло русское правительство, и даже Паскевич, недавно еще покоривший Венгрию, должен был после неудачной осады крепости Силистрии на Дунае, отступить 21 июня, понеся тяжелые потери.

Но менее всего оправдывала надежды императора Австрия. Говорили, будто Шварценберг высказал однажды: "Австрия удивит мир своей неблагодарностью"; но мир еще более удивлялся тому, что император Николай мог рассчитывать на австрийскую благодарность. Можно было предвидеть, что Австрия дала себя спасти не для того, чтобы позволить русским беспрепятственно занять рядом с собой, в княжествах, опаснейшую для нее позицию; поэтому она примкнула к державам, подписавшим 9 апреля 1854 года в Вене конференц-протокол, в котором особенно ясно

подтверждался принцип нераздельности Турции; затем, заключив 20 числа с Пруссией особый договор, взаимно обеспечивавший им их территориальные границы, Австрия, вместе с Пруссией, составила заявление (Sommation), требовавшее от России вывести свои войска с территории Дунайских княжеств, а 21 числа присоединилась к Турции для совместной оккупации княжеств. Русское правительство было вынуждено вывести свои войска из этих областей, в которые тотчас вступили турки под командованием Омер-паши, и австрийцы с генералом Коронини.

Союз западных держав

Между тем западные державы спешили завершить свои приготовления. Англо-французская эскадра была отправлена в Балтийское море; английский адмирал Непир собирался провести там несколько операций, однако особенного успеха не имел. Но на Черном море, у Варны, было собрано союзное войско, всего 50 000 человек, - 30 000 французов и 20 000 англичан. Союз держав и война приковывали к себе внимание в обоих государствах: публика жадно ожидала великих событий, подвигов, рассказов, "сенсационных" известий, которые бывают столь необходимы в дни всеобщего возбуждения. Главным вождем англичан был старый лорд Раглан, сражавшийся еще при Веллингтоне; французами командовал Сент-Арно, игравший заметную роль во время государственного переворота 2 декабря. Начал он свои действия против русских неудачным вторжением в Добруджу, где его десятитысячный корпус не настиг русских, но наполовину погиб от холеры, свирепствовавшей в этой местности. Наступательная война против русских была, вообще, затруднительна. В громадной русской империи мало уязвимых мест; ее можно поразить лишь со стороны ее береговой линии. Это заставило англичан и французов, при содействии небольшого турецкого корпуса, собраться у Варны с целью перебросить оттуда союзную армию к главной твердыне русских на Черном море - Севастополю.

Военный министр маршал Сент-Арно. Литография работы Репье с портрета кисти Леполля

Крымская война. Осада Севастополя

Союзники высадились у Евпатории, на западном берегу Крыма, и высадку произвели под защитой своих судов; когда же русские попытались воспрепятствовать их продвижению к Севастополю, то союзники вступили с ними в битву на берегу реки Альмы, и уже в этой первой битве проявилась большая отсталость русских войск в военном искусстве по сравнению с Западом - в особенности с французской армией. Оказалось, что и вооружение их далеко уступает вооружению французов и англичан, а артиллерия у союзников бьет дальше и вернее русской, и все части войска более подвижны в боевых построениях и передвижениях. Против этих преимуществ трудно было бороться даже и с мужеством и стойкостью русских солдат. Более того, в битве при Альме русским генеральным штабом была сделана непростительная ошибка, вследствие которой сражение было проиграно и русское войско, с большими потерями, вынуждено было отступить.

При этом весьма странным образом по всей Европе разнеслась невероятная весть, введшая в заблуждение все слои общества, от низшего до высшего, а именно - весть о взятии той крепости, которой предстояло привлекать к себе взоры всего мира еще в течение целого года. Несомненно, однако, что после неудачного сражения при Альме Севастополю угрожала большая опасность. Если бы союзники действовали решительнее и тотчас после битвы двинулись бы к Севастополю, то его невозможно было бы защитить, потому что он вовсе не был укреплен с суши. Но союзники действовали слишком осторожно, долго простояли на месте, а когда наконец двинулись, то пошли далеким обходным путем вокруг Севастополя, к Балаклаве, где решились устроить обширный укрепленный лагерь, и уже отсюда начать методичное обложение и осаду южной стороны Севастополя.

Однако когда они с этой стороны подошли к Севастополю, то увидели его уже прикрытым целой линией превосходных земляных укреплений... Дело в том, что защитники Севастополя, воспользовавшись промедлением союзников, в несколько дней, ценой неимоверных усилий и неутомимой энергии адмиралов Корнилова, Нахимова и Истомина, успели сделать южную сторону Севастополя настолько же неприступной с суши, насколько он был неприступен с моря. Линия укреплений, возведенных по плану талантливейшего молодого инженера Тотлебена, была оснащена большим количеством тяжелых орудий, снятых с кораблей черноморского флота, затопленных у входа в Севастопольскую бухту [Суда черноморского флота были затоплены, с целью заградить вход в бухту неприятельским судам]. Экипажи с этих кораблей были также переведены на укрепления и оказали на них при обороне Севастополя неоценимую услугу.

Общий вид Севастопольской бухты

Адмирал Корнилов

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Центром всех коалиций против франции
Которым национальное собрание казалось слишком утонченным
Правоверия в римском государстве
15 января австрия отказалась исполнить требование французов
Окончиться вступлением на престол императора александра iii