<<<     ΛΛΛ     >>>   

- Юность — последний этап подготовки к жизни и одновременно начало самостоятельной сознательной жизни. Переход от нее к зрелости обычно постепенен и незаметен. Меняется основной вид деятельности — им.постепенно становится труд, подчиняющий себе учение. Чувство принадлежности, ранее связанное преимущественно с группой сверстников, расширяется до полной гражданской зрелости, включающей в себя целую систему социальных ролей. На основе накопленного жизненного опыта более реалистической становится самооценка и более устойчивым и емким — самосознание в целом.

Зрелая личность — это личность, которая активно владеет своим окружением, обладает устойчивым единством личностных черт и ценностных ориентации и способна правильно воспринимать мир и себя65,

Это определение приблизительно верно схватывает суть дела. Но оно требует и некоторых уточнений. Я уже говорил, что образы юноши и взрослого имеют смысл толь-. ко в соотнесении друг с другом. Личность всегда представляет собой некую устойчивую структуру и в то же время текучий, незавершенный процесс. Но в анализе акцентируется либо одно, либо другое. Когда мы говорим о юности, мы акцентируем в ней порыв, стремление, незавершенность. Зрелость лее ассоциируется с ясностью, спокойстви-

177

ем, определенностью. Такое противопоставление, несомненно, имеет под собой реальную почву. Но нередко, особенно в обыденном сознании, оно абсолютизируется. Если юность мыслится как порыв, то зрелость выступает скорее как состояние. «Стать взрослым» — значит, укорениться в жизни, обрести устойчивое положение, приспособиться к окружающей среде и т. п. Педагогический образ взрослого как человека, лишенного противоречий и сомнений, имеющего готовые ответы на все вопросы, невольно приобретает черты самодовольства, застойности, неподвижности. Тем самым он становится портретом скучного обывателя, духовная жизнь которого значительно беднее юношеской жизни с ее драматизмом, пусть даже несущим в себе неизбежность разочарований, и подражать ему не хочется.

Но насколько правомерно такое противопоставление? Конечно, имеется немало людей, у которых юношеские порывы с возрастом увядают, заплывают жирком, и стремления не выходят из рамок обыденности. Но это далеко не всеобщее правило. Субъективно возрастные различия наиболее ярко выявляются в типе временной перспективы. Юноша живет будущим, для него настоящее — только подготовка к другой, «подлинной» жизни, которая придет позже. Эта особенность юношеского сознания облегчает переживание неприятностей (а, все еще впереди, все можно исправить!), но с нею же связано и недостаточное чувство ответственности. Зрелость наступает тогда, когда человек осознает иллюзорность такой ориентации, понимает, что жизнь не знает черновиков, что будущее — это то, что ты сам создаешь своей сегодняшней деятельностью. Эта перестройка перспективы иногда бывает весьма драматической. Индивид обнаруживает, что и его возможности, и его способности ограниченны, что наивно ждать от будущего чуда, что мир невозможно переделать по прихоти собственной фантазии. Но именно это разочарование, снятие чар, которые мешали видеть мир в его. действительности, побуждает зрелого человека к деятельности. Будущее перестает быть чудом, которое само принесет желаемое, оно становится потенцией сегодняшней действительности, сегодняшних усилий. Вопрос, однако, заключается в том, что один человек приспосабливается к действительности, а другой пытается ее видоизменить. Обыватель живет в «данном» ему мире, творец же, революционер, создает свой собственный мир. Очень хорошо сказал В.Э. Мейер-

178

хольд: «У одних вид пропасти вызывает мысль о бездне, у других — о мосте. Я принадлежу ко вторым».

Внутренний мир взрослого человека сложнее и суровее, чем мир юноши; у него меньше иллюзий, его взгляд на мир строже, а выражение чувств сдержаннее. Но он отнюдь не беден и не статичен. Самоопределение личности не заканчивается с юностью, оно продолжается всю жизнь. В каждый момент человек принимает решение, выбирая тот или иной образ действий, и сознание того, что этот выбор нельзя «переиграть» и что он затрагивает не только тебя, но и других, придает ему, пожалуй, даже больший драматизм, чем тот, который типичен для юноши с его незрелым негативизмом или не менее незрелой стадностью. Зрелость выступает как некая определенность только по отношению к «неоформленности» юношеского порыва. Взятая в другом ракурсе, она тоже динамический процесс, со своими трудностями и противоречиями. Личность, как и история, всегда остается незаконченной, незавершенной, она есть проекция, творчество, поиск.

Мы уделяем много внимания борьбе против эгоизма и индивидуализма, и это правильно. Но не менее важной задачей является борьба против конформизма, против того, что Эмиль Кроткий называет законом всеобщего тяготения к шаблону. Конформизм иногда кажется просто несовершенной формой коллективизма. На самом деле он вырастает из тех же социальных корней, что и индивидуализм: в основе обоих лежит представление (чаще всего неосознанное) о коллективе как о некой внешней силе. Только в одном случае с этой силой пытаются бороться, а во втором — ей пассивно подчиняются. Люди иногда говорят: «Коллектив не может ошибаться», «Человек, который выступает против коллектива, — эгоист». Но это не только фактически неверно, так как коллектив может стоять и на неверных позициях. Вдумаемся в психологическую сторону дела.

Что значит утверждение: «Коллектив не может ошибаться»? Ведь коллектив — это мои товарищи, включая меня самого. Утверждая непогрешимость коллектива, я утверждаю тем самым свою собственную непогрешимость. Вряд ли кто-нибудь думает так всерьез. Вернее, за этой формулой стоит такое рассуждение: «Коллектив — это не я, и я не могу отвечать за решения коллектива». То есть за психологией конформиста скрывается равнодушный инди-

179

видуалист, стремящийся переложить ответственность за свою деятельность на кого-то другого. Он «всегда с коллективом» только потому, что так спокойнее, не нужно ни бороться, ни думать. По ядовитому замечанию Г.К. Лих-тенберга, ничто так не способствует душевному спокойствию, как полное отсутствие собственного мнения. Но это спокойствие есть род предательства и по отношению к коллективу, и по отношению к самому себе.

Возьмем нарочито простой пример. Идет комсомольское собрание. В зале 100 человек. Я один из них. Обсуждается персональное дело. Если бы мне предстояло единолично решить судьбу своего товарища, мне было бы очень трудно. Вероятно, я долго сомневался бы, рассматривая вопрос с разных сторон, взвешивая «за» и «против», возможно, мне потребовалось бы дополнительное время и материалы, и даже после принятия решения я бы думал о его возможных последствиях. Но я не один. Нас 100 человек. И я снимаю с себя ответственность, я не думаю, я даже не очень вслушиваюсь в суть дела, я просто полагаюсь на большинство: «Людям виднее». Но каждый из остальных 99 тоже может полагаться на остальных 99, в том числе на меня. В результате единогласно принимается решение, за которое никто индивидуально не несет моральной ответственности. И если потом окажется, что решение было неверным, все со спокойной совестью говорят: «Мы не знали, мы не ведали, мы поверили другим». Коллективность решений без индивидуальной моральной ответственности становится практически, как ни крути, формой коллективной безответственности.

Мы высоко ценим единство — идейное и политическое единство общества, единство международного рабочего движения, единство воли и действий конкретного коллектива. Но единство не отменяет, а предполагает многообразие условий, людей,-мнений. Ценно и прочно то единодушие, которое сложилось в процессе совместной деятельности, на основе всестороннего сопоставления различных, часто даже противоположных, точек зрения. И грош цена формальному «единодушию», возникающему из механического подчинения людей «готовой» точке зрения вследствие неумения или нежелания самостоятельно обдумывать вопрос. Такое «единодушие» не выдерживает серьезных испытаний и не стимулирует людей к творческой деятельности.

¦ »

180

Уклоняясь от ответственности за свои деяния, человек отказывается тем самым от своей свободы и индивидуаль- 1 ности. Одно неотделимо от другого. Мера свободы есть одновременно мера ответственности.

Боязнь ответственности — стимул уклониться от борьбы. Сознание ответственности — стимул к деятельности, Ответственность, долг перед обществом переживается как ответственность перед самим собой. Конечно, как и всякий другой человек, я могу ошибаться. Поэтому я и не претендую на то, чтобы единолично решать за все общество. Но я не могу уклониться от острых вопросов, я должен серьезно изучить, их и, коль скоро у меня сложились какие-то убеждения, отстаивать их перед другими.

Социология и этика — разные дисциплины. Но социологическая концепция личности не может не затрагивать этических проблем. Ибо в поведении личности немаловажную роль играет ее нравственное самосознание, ее представление о том, какой она должна быть. И чем значительнее, активнее, самостоятельнее личность, тем важнее эта сторона дела. Никогда, ни при какой общественной организации индивид не сможет решать за всех остальных. Всегда ему придется считаться и с объективными условиями, и С многообразием человеческих мнений. Никогда он не сможет предвидеть все общественные последствия своих поступков. Но именно поэтому его общественный долг состоит в том, чтобы стремиться к максимальной самореализации, максимальной самоотдаче, независимо от степени успеха и признания со стороны окружающих. Как сказал поэт,

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Переживания эротика материалы
Сравнительные антропометрические показатели физи ческого развития детей ленинграда в 19271930
Сама идея революционной перестройки никому
Большинство молодежи более разборчиво
Различие между индивидом как личностью