<<<     ΛΛΛ     >>>   

Копья столкнулись, и воины пали. Согласно эпической традиции, переданной в "Хеймскрингле", династия Инглингов пресеклась в годину кровавых распрей. Эти обобщенные и отрывочные сведения не противоречат общему впечатлению, которое оставляет археологический материал: довольно единодушно археологи пишут о "цезуре", разрыве в древностях после 550 г.: нет кладов золота, прекращается развитие I звериного стиля (лишь на рубеже VI-VII вв. возникает II стиль); распространяются укрепленные поселения (в пределах бывшей "Державы Инглингов" их насчитывается около 700 – в Средней Швеции, Эстеръётланде, на Готланде и Эланде) [396, с. 213-215; 323, с. 120-121; 343, с. 147-148; 401, с. 355-356]. "Золотой век" Севера заканчивается трагическим финалом.

Однако несмотря на гибель многих поселений в огне внутренних войн, запустения не происходит. В третьей четверти I тыс. плотность населения в освоенных областях Скандинавии возрастает. К VII-VIII вв. лингвисты относят обособление норманнов от германской языковой общности. Именно в это время распространяются два важнейших технических новшества: железный лемех плуга, и прямоугольный парус на килевых судах. Экономика одаля обретает прочную основу и дальнюю перспективу.

Два столетия, непосредственно предшествующие эпохе викингов, в Швеции называют вендельским периодом (550-800). Среднешведские памятники (иногда выделяемые в "вендельскую культуру"), однако, лишь в концентрированной и яркой форме выразили тенденции, общие для всех скандинавских стран в период, который в Норвегии называют "меровингским", в Дании – "германским временем" [355, с. 10; 349, с. 20; 390; 300].

Резко возрастает экономический потенциал хуторских хозяйств. Социальной основой их остается объединение родственников, принимающее облик "домовой общины" [47, с. 15-18]. Родовые отношения внутри основного производственного коллектива естественным продолжением имели родовые отношения вне его: народное собрание, тинг у скандинавов выступает прежде всего как коллективный орган родовых союзов. Отношения родовой иерархии пронизывали все сферы жизни скандинавов: экономической (право выкупа земли сородичами), социальной (кровная месть, вооруженная полицейская поддержка) идеологической (общие культы). Союзы родичей решали исходы тинга еще в Исландии XI в. [Сага о Ньяле, 134-146].

Вплоть до эпохи викингов народное собрание не имело иных внеродовых форм социальной организации, прежде всего – организации военной. Периодически, по мере надобности созывавшееся ополчение было механическим соединением сил родовых союзов, пронизывалось отношениями родовой иерархии, и его использование для целей, не совпадающих с целями родовых предводителей – невозможно. Мы не знаем в вендельский период военачальников-"херсиров" эпохи викингов, опирающихся на обособленную от родовых союзов дружину. Имущественная дифференциация, естественная в условиях экономического подъема, неизбежно принимала форму дифференциации родовой, выделения знатных, богатых и могущественных родов. Их главенствующее положение определялось прежде всего отношениями родовой иерархии и, в свою очередь, давало им несомненное преимущество в укреплении своей экономической и политической мощи. Во главе этой иерархии в конце VI – начале VII в. оказались, видимо, сменившие вождей крупных племенных союзов, легендарных Инглингов, "малые конунги" – smakonungr [Olafs saga ins helga, 78-80].

Новые тенденции экономического и социального развития в VII-VIII вв. наиболее отчетливо проявились в центральной области Средней Швеции – Упланде. Здесь, на оз. Мелар появляется первое поселение устойчивого неаграрного характера, с отчетливо выраженными ремесленно-торговыми функциями. Оно возникло на о. Хельгё ("Святом острове"), заселенном с III в. по X – начало XI в. Неаграрный характер Хельгё приобретает в середине I тыс. Судя по составу импортов, поселение уже в VII в. было включено в систему связей, охватывавшую практически весь европейский континент и выходившую за его пределы; в то же время стабильными и интенсивными были отношения с соседними внутрискандинавскими областями: из Норрланда и Смоланда ввозилось железо, из Скоие и Норрланда – лифовальные камни; Хельгё опиралось на густо заселенную и хорошо организованную округу [330; 331, с. 23-24].

В этой округе начиная с рубежа VI-II вв. распространяется новый вид погребальных памятников: могильники с ингумациями в ладье. Этот обряд бытовал до середины XI в. Всего в Швеции известно около полусотни таких погребении, в основном они сосредоточены в Упланде [404; 349; 276; 268406; 399, с. 610-618].

Уже в первых по времени упландских комплексах новый ритуал представлен в сложившемся виде и остается неизменным на протяжении всего вендельского периода. К VII-III вв. в Упланде относится 12 датированных могил, из них 10 – полностью опубликованы. За пределами Упланда достоверно датируются вендельским периодом лишь могилы в Аугерум [Блекинге] и Набберор [Эланд].

В Упланде ингумации в ладье составляли в VII-III вв. небольшие замкнутые кладбища. В могилах вендельского времени на полностью раскопанных кладбищах Вендель и Вальсъерде похоронены только мужчины. Погребения женщин в ладье появились в Средней Швеции только в эпоху викингов [403; 404; 285; 277; 362, с. 104].

В каждом могильнике этого круга на одно поколение приходилось по одному мужскому захоронению в ладье. От рядовых могил эти погребения отличались пышным и сложным ритуалом. Покойника укладывали (или усаживали) в кормовой части ладьи, рядом с ним в определенном порядке складывали парадное оружие, в средней части ладьи, в ларцах или на скамьях – остальные вещи. Вдоль бортов и у форштевня ладьи хоронили жертвенных животных (от 3 до 17 голов скота, а иногда и соколов).

В каждом погребении найдены обязательные наборы вещей: роскошное парадное оружие, пиршественная посуда, орудия труда, парадная конская сбруя. Графическая корреляция археологических признаков погребального обряда позволяет выделить "вендельский тип" погребений (Vt): мужские ингумации в ладье, в грунтовых могилах, с парадным вооружением, пиршественными и кузнечными наборами, верховыми лошадьми и большим количеством жертвенных животных [106, с. 155-180],

Этот тип обряда надежно зафиксирован не ранее 570-600гг.. [276, с. 70-72; 287, с. 64; 273, с. 30]. Он резко отличен от традиционного для Средней Швеции обряда кремации, с захоронением под курганной насыпью. Погребения вендельского типа занимают совершенно особое место во всей совокупности погребальных обрядов Скандинавии VII-VIII вв.

К этому времени обычай ингумации мертвых широко распространился в южной части Скандинавии (Ютландия, Зеландия, Вендсиссель, Борнхольм Эланд, Готланд, Сконе), нигде однако не вытеснив полностью обычая кремации (в Средней Швеции остававшегося господствовавшим) [298, с. 82-216; 300, с. 282-312; 406, 38-47; 398, с. 30-91; 399, с. 602-610; 390, с. 109-168]. Чрезвычайно однороден инвентарь погребений (в мужских могилах – детали одежды, иногда – фибулы, бытовые вещи, привешенные к поясу – ножи, оселки, отдельные предметы вооружения; в женских – наборы украшений; две фибулы на плечах, третья – на груди, ожерелья, подвески, булавки, и привешенные к поясу игольники, ключи, ножи). Эти вещи найдены в погребениях с различными способами захоронения (кремация – ингумация), и разнообразными погребальными конструкциями (курганы, каменные оградки–от прямоугольных до ладьевидных, намогильные стелы – поминальные камни, bautastenar); они представляют собой развитие местных, племенных традиций, как правило, зафиксированных на каждой из территорий еще в раннем железном веке. Картина осложняется, правда, общескандинавским процессом постепенного распространения с юга па север обычая ингумации мертвых, а также различными взаимными влияниями, естественными в условиях соседства. Однако для каждой области можно выделить особый, только ей присущий, или ведущий, тип могил (в Средней Швеции – урновые сожжения под невысоким курганом, в Сконе – "могилы с очагами" и т.д.). В то же время другие встречающиеся здесь варианты обряда имеют точные соответствия в соседних областях (так, в Сконе из Норвегии проникает традиция каменных оградок, из Средней Швеции – обычай возводить курганы, и пр.). Пестрота обряда объясняется, во-первых, различием древних племенных традиций, во-вторых, их взаимодействием. Социальная структура, стоящая за всеми этими вариантами – сравнительно однородна. Различия в оснащении могил (от мужских погребений с отдельными предметами вооружения, и женских – с ключами, до безынвентарных) не выходят за пределы различий внутри большесемейных домовых общин. Общество, зафиксированное "ансамблем некрополя" Скандинавии VII-VIII вв., состояло из таких, в общем, равноценных больших семей, объединенных в родовые союзы [110, с. 24-30]. Нет никаких признаков выделения более или менее широких общественных групп, не вписывающихся в эту структуру.

Упландские ингумации в ладье вендельского типа на этом фоне выступают как погребальный обряд немногочисленной, но господствующей социальной группы. Замкнутые, состоящие только из погребений вендельского типа кладбища – это династические могильники местных вождей. Социальные функции вендельских династов, новым по характеру обрядом противопоставленных основной массе общинников, обрисовываются с достаточной полнотой. Наборы защитного и наступательного оружия, вероятнее всего, связаны с руководством военной организацией, ополчением. Вендельские мечи, копья, щиты, шлемы отделаны с исключительной пышностью и великолепием [283]. Особенно показательны шлемы. Их конструкция восходит к поздним восточноримским образцам [260, с. 158-166], а декор связан с сюжетами скандинавской мифологии или эпоса [288]; при этом изображенные на чеканных бронзовых позолоченных пластинах божества или герои вооружены, снаряжены и одеты точно так, как (если судить по инвентарю погребений) носители этих шлемов – вендельские династы. Торжественное, парадное вооружение и конская сбруя вряд ли предназначались для боя. Скорее, они служили для церемониальных выездов и ритуалов, связанных с регулярными сборами народного ополчения, которые совпадали как с религиозными праздниками, так и с собраниями тингов.

Стрелы (без луков, но связками до полутора десятков), как и остальное оружие, следует рассматривать как символы власти (посылая стрелу, скандинавские конунги собирали ополчение и тинг [215, с. 307]). Пиршественные наборы в погребениях также, видимо, маркируют некие административные функции: в варварском обществе пир, начальная форма норвежской "вейцлы" или шведского "ёрда", был важной формой социальной связи вождя с подвластными ему общинниками [47, с. 30-31; 234, с. 76].

Пир одновременно выполнял и ритуальные функции. Гривна с привесками – "молоточками Тора", найденная в одном из погребений Вальсъерде вместе с кузнечным набором (древнейшая в Швеции) [285, I, t. 36], возможно указывает на особую роль вендельских династов в сфере культа: в упсальском храме идол громовержца, покровителя кузнецов Тора, занимал центральное место, между Одином и Фрейром.

Концентрация в могилах вендельского типа импортов и роскошных ремесленных изделий (посуда, оружие, сбруя) указывают на монополию внешней торговли. Продукция местного и зарубежного ремесла, представленная в синхронных материалах Хельгё, поступая через этот и, может быть, другие подобные центры, сосредотачивалась в распоряжении вендельской знати. Ее особое экономическое положение подчеркивает и обилие скота в могилах – с гомеровских времен характерная черта родовой аристократии на раннем этапе ее возвышения.

Для определения социальных функций вендельских династий исключительную ценность представляют наблюдения о связи между могильниками вендельского типа, и поселениями с топонимами на -tun ("ограда", "укрепление", ср. слав, "тын"); эти локальные центры ремесленно-торговой активности по средневековым источникам известны как административные центры территориальных округов Средней Швеции, хундаров [311, с. 47; 354, с. 37; 286, с. 34-35].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Древнейшая из шведских надписей на рунических камнях эпохи викингов

Средства поэзии викингов оказались достаточно емкими для передачи глубочайших человеческих переживаний
Словно бы вне времени простирающимся родительским чувством