<<<     ΛΛΛ     >>>   

Советов. Фигура Ленина изображается в этих макетах условными шпилями, возникает иерархия (, «возглавляющих завершений»: фигура — шпиль — ? отсутствие шпиля (в рядовой застройке). Точно так < же скульптурные группы, завершающие главные вертикальные пилоны Дворца Советов, заменяются (или изображаются) в высотных зданиях условными декоративными вазами.

Известно, что многие первоначальные проекты высотных домов были лишены шпилей. Широко распространено устное предание о том, как Сталин приехал смотреть законченное высотное здание на Смоленской площади архитекторов В. Гельфрейха и М. Минкуса. «А где шпиль?» — спросил Сталин. И шпиль был спроектирован и изготовлен, по одной версии — за один день, по другой — за одну неделю, по третьей — за месяц. Если легенда верна, то это значит, что человек, занимавший высшую ступень в иерархии культуры 2, оказался более чутким к пространственному выражению этой структуры, чем архитекторы-профессионалы. Дело в том, что шпилем должно было быть увенчано 32-этажное здание в Зарядье Д. Н. Чечулина (вместо которого в 60-х годах тем же автором была выстроена гостиница «Россия»). Именно это здание должно было в первую очередь взять на себя функции репрезентанта невыстроенного идеального образца — Дворца Советов. Но и это здание не было осуществлено, поэтому, когда было выстроено первое высотное здание на Смоленской площади, функции репрезентанта, естественно, перешли к нему, и шпиль стал необходимостью. Кроме того, само высотное здание должно было повторять в миниатюре структуру иерархии культуры 2: условность шпиля, завершенного иглой или звездой, — это тоже качественно иной уровень изобразительности, чем условность прямоугольных масс вертикальных пилонов, завершенных декоративными вазами.

Рассматриваемая нами структура иерархии может быть обнаружена практически в любой области культуры 2. Эту структуру можно было бы, вслед за Э. Панофским, назвать mental habit культуры 2, уподобив ее тем самым принципу соподчинения частей аквинатовской summa theologica, проявившемуся, по мнению Панофского, в конструкции собора высокой готики. Укажем, однако, сразу, что, по нашему мнению, отличает структуру иерархии культуры 2 от mental habit схоластики. Первое: структура иерархии культуры 2 полностью лишена схоластического принципа «квалификации», по которому каждый элемент (текста или архитектурной конструкции) не просто выполняет функцию, но заявляет о своем выполнении данной функции, — таковы, например,

127

нервюры готических сводов (Panofsky, с. 57). Принципиальное отсутствие этого принципа в структуре иерархии культуры 2 видно уже в той тщательности, с которой в высотных зданиях скрыта их каркасная конструкция. Применительно к культуре 2 скорее следовало бы говорить о принципе «обскурантизации». Второе: mental habit схоластики полностью лишен главной особенности, отличающей структуру иерархии культуры 2, — принципиальной несоизмеримости уровней, когда каждый последующий уровень принадлежит уже как "бы иному небу (разрыв между уровнями тем больше, чем ближе мы к вершине). Готический собор сохраняет верность принципу тотальности, это единое целое; высотные же здания на каждом следующем уровне повторяют всю композицию заново; высотное здание — это как бы много высотных зданий, поставленных друг на друга, причем каждое следующее изображает ту же идею с принципиально иной степенью условности. Третье: mental habit средневековья вырабатывался (по Панофскому) на уровне философии и транслировался затем на более низкие уровни. Структура иерархии культуры 2 возникает сразу везде, ее не требовалось транслировать на иные уровни, и как раз в философию она попала позднее, чем в композицию Дворца Советов (4-я глава «Краткого курса истории ВКП(б)»), и не в таком совершенном виде.

Этот раздел уместно будет закончить еще одним примером функционирования описываемой нами структуры иерархии. Речь пойдет о социальной организации архитектурного проектирования.

Рассмотреть изменения социальной организации проектирования начиная с 1917 г . было бы крайне заманчивым, но это, к сожалению, тема для самостоятельного исследования 4. Скажем лишь, что к концу 20-х годов существовало несколько конкурирующих творческих организаций (ОСА, АСНОВА, АРУ, ВОПРА и др.), каждая из которых самостоятельно искала для себя заказы и в какой-то степени охраняла материальные интересы своих членов. Конкуренция этих организаций была главным образом коммерческой. Коммерческие противоречия вели к тому, что объединения преувеличивали свои творческие разногласия. Практика враждебных группировок была зачастую почти одинакова.

Творческие объединения были независимы от проектных организаций (и наоборот). Это были две параллельно и независимо существующие наложенные друг на друга системы: творческие объединения и проектные конторы, последние к концу НЭПа становились все более и более государственными.

4 Частично этой теме посвящены работы И Казуся и В Глазычева

128

В конце 20-х годов, по мере «застывания» культуры, идея свободно конкурирующих организаций представлялась уже слишком аморфной, постановление СТО 1928 г . «Об организации строительных контор» требует «устранения параллелизма и нездоровой конкуренции» (СЗ, 1928, 68, 630). Параллелизм — когда в разных точках пространства делается одно и то же — вполне соответствует равномерным интенциям культуры 1 и оказывается неуместным в застывающей иерархии культуры 2.

В апреле 1930 г . создается Всесоюзное научное архитектурно-техническое общество (ВНАТО, позднее ВАНО), где должны были быть объединены все архитектурные группировки. Это событие можно расценивать двояко. С одной стороны, идея создания единого архитектурного общества носит черты равномерности, и эти черты по наследству перейдут к созданному в 1932 г . на базе ВАНО Союзу советских архитекторов (ССА). Идея создания единой организации разделялась почти всеми группировками, именно потому что эта идея не противоречит духу культуры 1. Правда, каждое объединение считало, что именно оно должно стать этой единой организацией, а все остальные — влиться в него. Но, с другой стороны, наследующий ВАНО Союз архитекторов все более и более приобретал иерархические черты. Это проявлялось и в структуре его организации, и в его отношениях с проектными организациями. Идея создания единой «равномерной» организации обернулась на практике своей полной противоположностью.

Едва ли не основным содержанием деятельности ВАНО было разрушение прежде существовавших организационных структур. Вновь возникающая иерархия стремилась строить себя не из готовых частей прежних сооружений, а из максимально измельченного материала. Творческие же объединения, вошедшие в состав ВАНО на правах секций или групп, наоборот, видели свою задачу в том, чтобы сохранить свою структуру максимально неизменной.

Борьба творческих объединений с ВАНО (как прежде друг с другом) носила тоже главным образом коммерческий характер. В декабре 1931 г . президиум МОВАНО (московского отделения ВАНО) в качестве главных недостатков собственной работы отмечал «сепаратную, помимо МОВАНО, коммерческую деятельность по выполнению заказов в течение всего лета секторов АСНОВА и САСС» и, кроме того, «полную бесконтрольность секторов МОВАНО как в этом вопросе, так и вообще в их работе» (ЦГАЛИ, 674, 1, 2, л . 80). Наказания за сепаратную деятельность также носили

129

коммерческий характер: так, АРУ, заявившее в январе 1932 г ., что мыслит себе «вхождение... в МОВАНО лишь на правах самостоятельной архитектурной "организации"», было наказано тем, что было исключено из «списка секторов, участвующих в конкурсе на проект Краснопресненского ДК» (там же, л. 88).

По существу, ВАНО так и не смогло по-настоящему разрушить структуру и независимость творческих объединений. «Все архитектурные группировки, — совершенно точно зафиксировал 4 июля 1932 г . П. Антипов (МАО), — были соединены совершенно механически. Они были объединены только тем, что сидели в этом зале, правда, по разным углам, их дела — тощие папки — лежали в шкафу канцелярии, и они соединялись, но только для распределения заказов на конкурсы. Это было единственное, что связывало эти группировки» (Совещание, л. 196).

Чтобы как следует измельчить остатки прежних структур, довести их до атомарного состояния, потребовалось более сильное средство, им и оказался созданный 4 июля 1932 г . Союз советских архитекторов. Разумеется, Союз архитекторов возник не сам собой, не стихийно, а «в соответствии с секретным постановлением ЦК ВКП(б)» (ЦГАЛИ, 674, 1, 6, л . 57). Однако устойчивость созданной организации, сходность ее структур со всеми остальными структурами культуры 2, некоторые из которых возникли стихийно, показывает, что дело тут не в личных вкусах членов Политбюро ЦК и его Генерального секретаря. Трудно предположить, чтобы один человек мог пронизать все пространство культуры одними и теми же организационными структурами, повторяющимися во всех областях и на всех уровнях. Либо надо считать, что это действительно «гений всех времен и народов», либо — что он опирался на уже существующие в общественном сознании организационные формы. Не будем упускать из виду, что слова Р. Конквеста о Сталине: «В конечном счете, весь характер террора определялся личными и политическими побуждениями Сталина» (Conquest, с. 129), — до некоторой степени повторяют то, что за сто лет до него писал про Петра П. Пекарский: «Куда мы ни обратили бы взгляд, какой бы отрасли знаний ни посвятили свое внимание — везде заметна железная рука этого человека, везде проявляется его сильный характер, его роковая энергия... он старался даже самое мышление, ум, духовные силы нации подчинить своему влиянию, отчего и проявление их зависело опять-таки от его же воли» (Пекарский, с. 378). Сама повторяемость такой ситуации заставляет

130

предположить, что ее каждый раз порождает нечто большее, чем индивидуальная воля, — некоторый единый циклический культурный процесс.

После создания ССА некоторые творческие объединения снова, как и в ВАНО, попытались сохранить свою независимость. АСНОВА, например, послала в ССА письмо, в котором она, «приветствуя новые формы свободного соревнования» — именно в этом виделся АСНОВА смысл создания ССА, — заявляла, что «берет на себя продолжение борьбы...» (ЦГАЛИ, 674, 1, 7, л . 188). «Принять к сведению», — лаконично написал на этом листке Каро Алабян, хотя ему лучше, чем кому-либо иному, было известно, что цели у ССА прямо противоположны «свободному соревнованию». Иван Леонидов, представитель конкурировавшей с АСНОВА группой ОСА, на заседании правления ССА 20 июля 1932 г . высказал аналогичную мысль, он предложил «ввести в систему те творческие группы, которые сейчас есть. Они могут, — сказал Леонидов, — называться группами, мастерскими, как угодно, но каждая такая группа имеет свой творческий метод...» (ЦГАЛИ, 674, 1, 7, л . 174). Неудивительно, что это предложение, поддержанное В. Весниным, не было принято. «Решение ЦК партии, — ответил Леонидову И. Черкасский (управляющий Моспросктом), — ...уже дает тон в том смысле, что в этом союзе не должно быть никаких функциональных ячеек...» (там же, л. 148). Трудно сказать, имел ли в виду Черкасский неизвестное автору секретное постановление ЦК ВКП(б) о создании ССА (упомянутое выше) или всем известное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций» (см.). Скорее, видимо, последнее, там содержится указание ликвидировать «кружковую замкнутость». В этом указании можно усмотреть все те же усилия по измельчению строительного материала, из которого собиралась строить себя иерархия культуры 2. Эти же усилия видны в словах Виктора Веснина, председательствовавшего на совещании 4 июля 1932 г .: он призывал выступать «не от отдельных группировок, а индивидуально, потому что, — печально добавил он, — отныне слова «группировки» не существует» (Совещание, л. 198). Эти же усилия привели к созыву в мае 1935 г . творческого совещания архитекторов в Ленинграде, чтобы покончить с «келейностью, замкнутостью и сектантством» ленинградского отделения ССА

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Иванова стереокино без очков помещается культурой
Присуждены сталинские премии по архитектуре
Итоги всесоюзного совещания строителей
Совещание руководящих органов