<<<     ΛΛΛ     >>>   

исхудалого, неузнаваемо изменившегося Тимофея.

- Откуда не возвертаются... Из ссылки... Из Котласу.

- Неужли убег?

- Убег... У тебя с собой, дядя Яков, ничего нету? Хлеба нету?

- Есть!

- Дай, ради Христа! Я четвертые сутки... - гнилыми кислицами... - и

сделал судорожное глотательное движение.

У него дрожали губы, по-волчьи сверкали глаза, наблюдавшие за тем, как

рука Якова Лукича извлекает из-за пазухи краюху хлеба.

К хлебу припал он с такой голодной яростью, что у Якова Лукича даже

дыхание перехватило. Рвал черствую, пригорелую корку зубами, раздирал

мякоть скрюченными пальцами и с жадностью глотал, почти не прожевывая,

трудно двигая острым кадыком. И только тогда поднял на Якова Лукича

опьяневшие, утратившие недавний лихорадочный блеск глаза, когда, давясь,

проглотил последний кусок.

- Наголодал ты, парень... - сожалеюще проговорил Яков Лукич.

- Говорю, что пятый день с голоду то прелую кислицу съем, то

прошлогоднюю сухую тернинку найду... Отощал я.

- Ну, ты как же это сюда?

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

На тридцать шагов
На самом деле получавший засыпал при сборе семфонда на семь четырнадцать пудов меньше
Дайте мне газетку замахал ладонью
Ты все полозишь вокруг каждой косилки свечеру молодую
Давыдов подошел на голоса калитку степаныч