<<<     ΛΛΛ     >>>   

[128] НПЛ. С. 424.

[129] НПЛ. С. 423. К.В. Базилевич, ошибочно датируя приглашение князя Юрия осенью 1444 г., объясняет обращение новгородцев к нему нападением тверского великого князя Бориса на новгородские волости (см.: Базилевич. С. 42). Скорее речь шла о подготовке войны с Ливонским орденом.

[130] LECUB. Bd. X. Riga; Moskau. 1896. N 109. 5. 74; Cosack H. Zur auswartigen Politik des Ordensmeister Wolthus von Herze // Hansische Geschichtsblatter. 1915. Jg. XXI. S. 102.

[131] См.: Казакова. С. 64.

[132] НПЛ. С. 423.

[133] ПСРЛ. Т. 16. Стб. 185. Подробнее см.: Клейненберг И.Э. К вопросу об огнестрельном вооружении новгородского войска // Вестник ЛГУ. 1959. № 20. С. 131-134; Он же. О названии новгородского пригорода Ямы в западных источниках XV в. // Научные доклады высшей школы. Исторические науки-1958. № 1. С. 12-16; Он же. Военно-морские действия новгородцев при отражении орденской агрессии 1443—1448 гг. // История СССР. 1958. № 4. С. 114-123; Он же. Борьба Новгорода Великого за Нарову в XV в. // Научные доклады высшей школы — Исторические науки. 1960. № 2. С. 140-151; Казакова. С. 62-77.

[134] Н.А. Казакова поход князя Ивана Владимировича под Нарву относит к весне, но в летописи говорится, что он состоялся «той же зимы», т.е. зимой 1443/44 г. (НПЛ. С. 424; Казакова. С. 67). См. также: Базилевич. С. 46-50.

[135] НПЛ. С. 424-425; Казакова. С. 68-69. Изложение бумаг Кенигсбергского архива, относящихся к новгородско-ливонской войне 1444—1447 гг., см.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V. Примеч. 316. См. также: Гильдебранд Г. Отчеты о разысканиях, произведенных в Рижском и Ревельском архивах по части русской истории. СПб., 1877. № 222-224.

[136] ПЛ. Вып. 1. С. 46.

[137] НПЛ. С. 426.

[138] НПЛ. С. 425. С 7 августа 1445 по 23 января 1446 г. с какой-то миссией в Заволочье ездил архиепископ новгородский Евфимий (ПСРЛ. Т. 16. Стб. 188-189).

[139] НПЛ. С. 424.

За видимостью добрососедских отношении между «старейшим братом» Василием II и «молодшим» — Дмитрием Шемякой скрывалась непримиримая вражда, которая ждала только случая, чтобы выплеснуться наружу. Рано или поздно князья-соперники должны были попытаться решить спор о власти в открытом противоборстве.

Что же случилось после 1436 г., когда московского великого князя и галицкого князя, судя по докончанию между ними, связывало, казалось бы, единство интересов? Дело в том, что князей объединяла не общность интересов, а братство по оружию — борьба с одним и тем же противником — Василием Косым. После устранения Косого с политической арены этого противника уже не было. Пользуясь правами «брата старейшего», Василий Васильевич завладел наследием старшего брата Дмитрия Шемяки — городами Звенигородом и Дмитровом, входившими в удел Василия Косого, что вынужден был сквозь зубы признать «законным» и сам Дмитрий Шемяка в докончании 1436 г.

После смерти младшего брата Шемяки, Дмитрия Красного (1440 г.), значительную часть его удела (Бежецкий Верх) также прихватил великий князь. Все эти действия Василия II Дмитрий Шемяка мог расценить как чистый грабеж, нарушение «братских» отношений, а в конечном счете и завещания Дмитрия Донского о составе удела его отца, князя Юрия Дмитриевича. Василий II медленно, но неуклонно стремился [100] ограничить и суверенитет галицкого князя. В 1440 г. великий князь сократил судебные привилегии Дмитрия Шемяки.

Однако сил для решительного сопротивления великому князю, а тем более для победы над ним Дмитрию Шемяке не хватало, что и показали события 1441—1442 гг. Но и у Василия II не было в достатке возможностей покончить с очагом недовольства в Галиче, тем более что в это же время другие важные дела занимали великого князя. То произошел досадный казус с Флорентийской унией и строптивым митрополитом-умником Исидором (1439—1441 гг.), то страну снова посетили стихийные бедствия (1442—1443 гг.). В ту пору вовсе, наверное, перестали вести счет бесконечным набегам ордынцев. Иными словами, прочных тылов, необходимых для многотрудной борьбы с Дмитрием Шемякой, у Василия II пока на востоке и юге не было.

Обосновавшись в Казани, Улу-Мухаммед начал свои набеги на русские земли уже с 1439 г. Особенно они участились к середине 40-х годов.[1] В 1444 г. Улу-Мухаммед «нача помышляти к Новугороду к Нижнему». В чем состояло его «помышление», несмотря на скупость летописных сведений об этом, легко можно догадаться. Богатый волжский город по замыслу Улу-Мухаммеда должен был стать для Казани дойной коровой (вроде как Новгород Великий для его соседей). Этого ни в коем случае не хотел допустить Василий II, сам зарившийся на нижегородские прибытки. Ответом на действия Улу-Мухаммеда стало распоряжение великого князя «осады крепити».[2] Это не остановило татарского царя. Он теперь не ограничился кратковременным набегом.

Зимой 1444 г. Улу-Мухаммед не только вошел в «старый» Нижний Новгород, но и взял Муром, затем «седе в Муроме».[3] Тем временем другие отряды татар воевали Лух.[4] Это уже представляло серьезную опасность для Москвы, тем более что суздальско-нижегородские княжата издавна склонны были искать контактов с ордынскими царями. Поэтому Василий II решил отбросить ордынского властелина за пределы Московского великого княжества. Не теряя времени, он выступил из Москвы и Крещение (6 января 1445 г.) провел уже во Владимире. Поход задуман был внушительным. Вместе с великим князем против его недруга [101] отправились все князья «гнезда Калиты», в их числе Дмитрий Шемяка, Иван и Михаил Андреевичи и Василий Ярославич. Великий князь шел в поход «со всеми князи своими, и боляры, и воеводами, и со всеми людьми».[5]

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Между 1 сентября 1432
Василий ii поехал в троицкий монастырь на мясное заговенье
Отныне принадлежали василию ii
Василием Ярославичем
Инок симонова монастыря кирилл княжества василий