<<<     ΛΛΛ     >>>   

Менее удачными были дипломатические усилия Дмитрия Юрьевича Шемяки. Но все же и ему удалось добиться некоторых успехов. Прежде всего он не терял надежды снова привлечь на свою сторону князя Ивана Андреевича. Очевидно, Шемяке удалось на время оторвать князя Ивана от союза с Василием II. Как писали в декабре 1447 г. русские иерархи, Дмитрий Юрьевич «посылал ко князю Ивану Андреевичи посла своего Михаила Сатина, а все одиначяся с ним» на Василия II. Дмитрий Юрьевич хотел, чтобы можайский князь выступил посредником между ним и великим князем. Князь Иван должен был предъявить Василию II нечто [124] вроде ультиматума: «...толко пожалуеш ты, князь великий, князя Дмитрия Юрьевича, ино то еси и мене, князя Ивана, пожаловал; а толко не пожалуеши князя Дмитрия, ино то еси и мене, князя Ивана, не пожаловал». С этим предложением безуспешно ездил к Василию II посол князя Ивана Елизар Васильевич Гусев.[9]

Летом 1447 г. Дмитрий Шемяка и Иван Андреевич делают попытку договориться с Василием II. Для этой цели они заключают перемирие с союзниками великого князя Михаилом Андреевичем и Василием Ярославичем и договариваются, что эти князья выступят посредниками в их переговорах с московским великим князем.[10]

Перемирие с белозерским и серпуховским князьями было заключено около 12 июня 1447 г. («уговев Петрова говенья неделю»). Оно предусматривало прекращение военных действий галицкого и можайского князей с великим князем. Во время перемирия они обязались ни на Василия II, ни на его союзников (Михаила Андреевича и Василия Ярославича) «и на царевичев, и на князей на ордыньских, и на их татар не ити, и не изгонити их» и не чинить «никоторые пакости» вотчине великого князя. Князь Дмитрий и князь Иван обязывались «любовь и докончанье взяти по старине» с Борисом Александровичем, так как он с Василием II был «один человек». Со своей стороны князья Василий Ярославич и Михаил Андреевич обещали ходатайствовать перед Василием II, с тем чтобы он заключил также мирное докончание с Дмитрием Юрьевичем и Иваном Андреевичем. Для достижения этой цели Дмитрий Шемяка соглашался «отступиться» от Углича, Ржевы (уже им потерянной) и «Бежитцкие волости», а Иван Андреевич отказывался от Козельска, Алексина и Лисина.[11]

Летом 1447 г. князь Дмитрий Юрьевич заключает еще одно докончание с Василием II.[12] Текст договора не сохранился, но о некоторых его положениях можно судить по их изложению в декабрьском послании иерархов 1447 г. Докончание Шемяки с Василием II напоминало аналогичное докончание, которое несколько позже (в сентябре) снова заключил с Василием II князь Иван Андреевич.[13] Можайский князь, равно как и ранее галицкий, признавал Василия II «старейшим братом», обязывался «не канчивати ни с кем, ни [125] сылатися» без ведома великого князя (в том числе «Орды не знати»). Со своей стороны Василий II гарантировал галицкому и можайскому князьям владение их уделами и обязывался жить «по душевной грамоте деда нашего великого князя Дмитрея Ивановича», что в общем-то было программой галицких князей.

Особое место в планах Дмитрия Шемяки занимала идея создания союзного с ним Нижегородско-Суздальского княжества. Нижний Новгород приковывал к себе мысли еще его отца, князя Юрия. К 1447 г. за преобладание в этом краю боролись между собой две ветви потомков великого князя суздальски-нижегородского Дмитрия Константиновна, известные позднее под фамилиями Шуйских и Горбатых. Первая, старшая ветвь представлена была двумя братьями — Василием и Федором Юрьевичами. Согнанные Василием II со своих престолов, они стали князьями-«изгоями». Старший из них, князь Василий, еще в 1443 г. боронил Новгород от соседей, а в 1446 г. наместничал в Кашине.[14] Под благосклонным покровительством Василия II находились некоторые князья из второй ветви. В общем-то и судьба детей Василия Горбатого (Александра Глазатого, Ивана Горбатого, Романа, Андрея Лугвицы, Бориса и Василия Гребенки) была сходной. Князь Александр позднее (в 1452 г.) выдаст свою дочь замуж за князя Бориса Тверского, а Василий II возьмет его «в докончанье».[15] Андрей Лугвица, служивший князю Ивану Андреевичу, погиб в 1445 г., тогда же, когда и его брат Борис, служивший в 1430 г. на Волоке, а в 1435 г. по поручению Василия II в Пскове.[16] Василий Гребенка с 1448 г. княжил в Пскове, но покинул его в 1455 г. и в 1456 г. возглавлял в Новгороде войска, сражавшиеся с Василием II.[17]

В первой половине 1447 г. Дмитрий Шемяка, отобрав Суздаль у изменившего ему князя Ивана Андреевича, санкционирует восстановление Нижегородско-Суздальского княжества во главе с Василием и Федором Юрьевичами.[18] Князья должны были получить в свое распоряжение и Вятку.[19] Дмитрий Шемяка, как ранее его отец и старший брат, пытался поднять вятчан на борьбу с Василием II. В 1447 г. он «на лихо» великого князя посылал к ним своих посланцев.[20] Но на этот раз у него ничего не получилось. Вятчане не откликнулись на призыв галицкого князя, памятуя [126] своекорыстное отношение к ним Юрия Дмитриевича и Василия Косого.

Договор Дмитрия Шемяки с суздальскими князьями Василием и Федором Юрьевичами не содержал признания за ними полной независимости, но в делах, касавшихся непосредственно земель их княжества, они сохраняли суверенные права.[21] Используя терминологию докончаний своего отца, Дмитрий Юрьевич обязывался держать князя Василия своим «сыном», а князя Федора — «братаничем». Сын Шемяки Иван рассматривался в дскончании «братом ровным» князю Василию и «старейшим братом» князю Федору.

Эксперимент Дмитрия Шемяки оказался нежизнеспособным. Князь Василий вскоре умер,[22] а князь Федор дал «запись» в своей «вине» Василию II.[23] Суздальско-Нижегородскос княжество прекратило свое существование. Правда, князь Иван Андреевич вскоре восстановил свои отношения с князем Дмитрием. Неудачи чередовались с успехами.

Дмитрий Шемяка серьезно рассчитывал и на поддержку новгородцев. По словам иерархов (декабрь 1447 г.), он не только не сложил крестного целования к Новгороду, но «еще посылал еси к Великому Новогороду и посла своего, а зоучи себе князем великим да просил еси у них собе помочи, а введя то слово, что татарове изневолили нашу отчину Москву, и вы ми дайте на них помочь». Иерархи возражали на это: «...татарове во християньстве живут, а то ся чинит все твоего же деля с твоим братом старейшим с великим князем неуправленья, и те слезы християнские вси на тобе же».[24]

Положение новгородцев было трудным. Зимой 1446/47 г. псковичи прислали к ним своих послов и «мир взяша по старине и крест целоваша».[25] Назревало продолжение войны с Ливонским орденом и союзными с ним Швецией и Пруссией,[26] и псковичи заинтересованы были в союзе с Новгородом.

Сразу же после победы под Угличем и взятия Борисом Александровичем Ржевы новгородцы поспешили послать своих послов в Тверь для заключения мирного договора. При этом они «поруб тферскои весь отдаша, а что воеводы тферскиа, ходив, повоевали землю их и что иное у них поймали, и тому всему погреб».[27] В тексте дохончания, предложенном новгородцами, говорилось, что Борис Александрович «дал рубежь земли и [127] воде промежи своего великого княженья Тфери и Кашина, и промежи Новгорочкои отцине, и Новоторжскои земли и воде, и Бежичкои по великого князя грамоте Ивана Даниловичя». Предусматривалась, как бывало обычно в подобных случаях, посылка тверского боярина на рубеж для разбора спорных дел. Тверскому князю, княгине и боярам запрещалось покупать новгородскую и новоторжскую земли. Устанавливался порядок суда тверичей и кашинцев с новгородцами и новоторжцами. Гостям обещался «путь чист», т.е. свобода поездок для совершения торговых операций.[28]

Для организации обороны от ливонцев в июне 1447 г. из Пскова в Новгород был приглашен князь А.В. Чарторыйский, имевший уже опыт борьбы с Орденом.[29]

Осада Ливонцами Ямы, продолжавшаяся 13 дней, успеха не имела.[30] Решительное сражение с орденскими войсками произошло 3 июля 1447 г. на реке Нарове. Новгородские войска, возглавленные князем А.В. Чарторыйским, одержали полную победу.[31] Орден вынужден был уже 27 февраля 1448 г. заключить с новгородцами перемирие на пять лет,[32] а 25 июля — и 25-летний мир. В последнем случае Новгород выступал совместно с Псковом.[33] Словом, в 1447 и 1448 гг. Новгороду было не до Шемяки.

Победы великокняжеских войск в 1446—1447 гг. привели к изменению характера отношений в треугольнике Василий II — Дмитрий Шемяка — Мамутяк. Казанский царь понял, какой опасностью для него стал московский великий князь, получивший престол из татарских рук. Верный традиционной ордынской политике, Мамутяк решил теперь поддерживать Дмитрия Шемяку, т.е. слабейшего, и тем самым не допускать дальнейшего усиления власти Москвы.

После ряда неудач князь Дмитрий Шемяка пришел к мысли о необходимости расширить фронт своих союзников. Видоизменив свою старую, антиордынскую программу, он охотно откликнулся на предложение Мамутяка о союзе против Василия II. Еще в 1445 г. Дмитрий Юрьевич не послал своих войск против ордынских царевичей (в первую очередь против Мамутяка), и поэтому уже в то время царь склонялся к тому, чтобы именно ему передать ярлык на великое княжение. Досадное стечение обстоятельств не позволило этим планам осуществиться. Теперь же [128] Мамутяк решил попытаться снова вернуться к планам 1445 г.

Наряду с Мамутяком наследниками былого величия Большой Орды во второй половине 40-х годов XV в. были Сеид-Ахмед, кочевавший преимущественно в Подолии и упорно враждовавший с Казимиром IV, Кичи-Мухаммед, господствовавший в «Поле», и ставленник литовского великого князя Хаджи-Гирей.[34]

В непростой обстановке, сложившейся в «Поле», Дмитрий Шемяка, пытаясь упрочить свои позиции в Среднем Поволжье, сделал ставку на Мамутяка.

По словам русских иерархов (декабрь 1447 г.), Дмитрий Шемяка посылал в Казань своего посланца настраивать царевича Мамутяка «на все лихо» против Василия II. В ответ на это, писали иерархи Шемяке, «посол его к тобе пришел, у собе его и ныне держиш». Вслед за тем Мамутяк «поймал да сковал и ныне держит» киличея Василия II «у себе, в железех скованого». Василий II посылал к Шемяке сначала своего боярина, потом своих детей боярских, с тем чтобы галицкий князь отпустил к нему посла Мамутяка. Но Шемяка этого не сделал и даже не позволил послу Мамутяка встретиться с великокняжеским боярином и детьми боярскими. Не отдал князь Дмитрий «все лутшее» из награбленного добра великого князя, и в частности ничего не вернул из казны Марии Голтяевой. Не вернул Шемяка и захваченных ярлыков, дефтерей и докончальных грамот.[35] Дмитрий Юрьевич решительно отказывался платить дань Сеид-Ахмеду: «От царя Седи-Яхмата пришли к брату твоему старейшему великому, князю его послы, и он к тобе посылал просити, что ся тобе имает дати с своей отчины в те в татарские просторы; и ты не дал ничего, а не зоучи царя Седи-Яхмата царем».

Были далеко идущие планы не только у Дмитрия Шемяки, но и у князя Ивана Андреевича. Он начинал все более отчетливо понимать, что без опоры на Литву победить Василия II не удастся. Поэтому в конце 1447 — начале 1448 г. у него возник план овладеть престолом Москвы, используя поддержку Казимира IV. В феврале 1448 г. князь Ф.Л. Воротынский составил от своего имени и от имени князя Ивана Андреевича (его зятя) докончальные грамоты с Казимиром IV. Можайский князь обещал Казимиру IV Ржеву и Медынь и «не вступатися» в Козельск. А «коли его господарь [129] мой, король, посадить на великом княженьи на Московском», то он согласен быть ему вассалом.[36]

Закончив подготовку к выступлению против Дмитрия Шемяки, Василий II решает предпринять последний демарш, используя для этой цели авторитет церкви. 29 декабря 1447 г. высшие иерархи русской церкви (включая рязанского епископа Иону), явно по прямому указанию Василия II и его окружения, составляют послание Дмитрию Шемяке. В нем они перечисляют «вины» и «неисправлсния» мятежного князя, в первую очередь нарушение галицким князем последнего докончания с Василием Васильевичем. Прежде всего, пишут они, обращаясь к Шемяке, «ты на него (Василия II. — А.З.) добываяся, а христианьство православное до конца губя, съсылаешся с иноверци, с поганьством и с иными со многими землями, а хотя его и самого конечно погубити и его детки, и все православное христианьство раздрушити». Иерархи утверждают, что Дмитрий Шемяка пытается «подбить» на выступление против великого князя соседей: «...всюды во християнство, так и в бесер-менство, к Новугороду к Великому посылаешь, ко князю Ивану Андреевичи посылаешь, к вятчаном посылаешь».

Касаясь деликатного вопроса о татарах на Руси, иерархи от имени великого князя обещали, что, как только Шемяка «управится... во всем чисто по крестному целованию», Василий II тотчас «татар из земли вон отошлет».

После заключения договора с великим князем, по словам иерархов, бояре и дети боярские галицкого князя «били челом» служить Василию II. Шемяка же их «пограбил, села их и домы их еси у них поотъимал, и животы, и състаткы все, и животину еси у них поймал». В довершение всего князь Дмитрий к своему тиуну Ватазину грамоты на Москву посылал, велев ему «отзывати от своего брата старейшего... людей, а... звати людей к собе». Грамоты у Ватазина были перехвачены («выиманы у твоего тиуна у Ватазина»). В конце послания иерархи призывали Шемяку подчиниться воле великого князя и покаяться. Они-де били челом перед великим князем, и Василий II готов «жаловати... по старине» Шемяку, если тот «о всем... управливатися срок, по Крещеньи две недели». Срок дан был сжатый. Если же Шемяка не выполнит [130] предъявленное ему требование, то иерархи угрожали галицкому князю отлучением от церкви: «...ино то не мы тобе учиним, но сам на себе наложит тягость церковную духовную».[37]

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Смирнов п
В софийской ii летописи говорится
Зимин А. Витязь на распутье истории России 1 василия
Новгород
Зимин А. Витязь на распутье истории России 6 василия