<<<     ΛΛΛ     >>>   

Этот краткий перечень не может охватить собой всей полноты традиции таннаев. Необходимо прибавить обширные дополнения к Мишне, называемые Тосефта и содержащие в себе множество важных уточнений. Кроме того, следует сказать об огромном количестве поучений таннаев, называемых берайтот. Они содержатся в Талмуде. И наконец, сюда же нужно отнести множество постановлений и декретов, называемых такканот и гезерот, изданных на благо общества. В целом вся эта литература составляла в течение веков объем раввинистического образования.  

талмуд. Как было замечено раньше, Мишна послужила отправной точкой в дальнейшей комментаторской деятельности последующих поколений книжников (амореев) в земле Израиля и в Вавилоне, начиная со II в. н.э. Результатом этой деятельности явились Иерусалимский Талмуд (в земле Израиля), окончательно отредактированный в середине IV в., и Вавилонский Талмуд (окончательная редакция — V в.). Эти два огромных собрания из двух главных центров тогдашней еврейской жизни и науки образуют следующий фундаментальный документ развитого иудаизма. Оба они получили статус сакральных текстов, хотя реально Вавилонский Талмуд всегда преобладал в программах академического и юридического еврейского обучения.

Оба Талмуда развивают абстрактные и практические объяснения к тексту Мишны и ее дополнениям, делают выводы о характере ее логики и посылок, регулируют противоречия между различными положениями закона (в теоретической и практической областях), обосновывают связь Мишны и Торы, кроме того, содержат огромное количество легенд, притч, сказок и теологических рассуждений. Текст обоих Талмудов в крайне сжатом виде преподносит то, что явилось результатом дискуссий и раздумий книжников, поэтому Талмуд очень труден для чтения, а традиционное обучение Талмуду включает в себя не только изучение сути аргументации, но и весьма важные вопросы деления текста на фразы и сентенции. Однако, ввиду исключительной важности этого документа для повседневной еврейской жизни, он остается центральной частью традиционного еврейского образования. Оба Талмуда охватывают практически все вопросы, затронутые во втором, третьем и четвертом разделах Мишны. Вавилонский Талмуд не содержит никаких комментариев к первому разделу, а Иерусалимский — к пятому. Очень незначительное число комментариев амореев сохранилось к шестому разделу.

раввинистическая литература и тора. Сталкиваясь с такой удивительной по размерам интеллектуальной продукцией, естественно, можно задаться вопросом, почему на первом месте здесь стоит постоянное комментирование предшествующих памятников? Начало этому заложено в самой Библии. Несмотря на ее божественный авторитет, раввины, которые хотели установить всеобъемлющую, основанную на Библии религию, должны были столкнуться с тем фактом, что Тора не является всеобъемлющим текстом. В ней отсутствуют многочисленные частности, необходимые в религиозной жизни. Например, мало или почти ничего не говорится в Торе о законах брака и погребения, усыновления и заключения сделок и о многом другом. Если же конкретные указания и содержатся в Торе, то часто они либо носят неопределенный характер, либо нуждаются в дальнейших разъяснениях. Итак, для того, чтобы Тора стала основой всей религии и всей религиозной жизни, книжникам и мудрецам необходимо было общие указания сделать конкретными и выработать ясное объяснение смысла законов. Вследствие особой важности для еврейской религиозной жизни, давайте рассмотрим вкратце случай с субботними   предписаниями.

Декалог, или десять заповедей, запрещает иудею работать в субботу. («Шесть дней работай и делай всякое дело твое. День же седьмой, Суббота Господу Богу твоему, не делай никакого дела» (Исх. XX, 9— 10).) Однако, за исключением одного или двух дальнейших указаний (на запрещение зажигать огонь), в Библии понятие «работы» никак не разъясняется, так что вопрос о точном характере выполнения божественной заповеди остается открытым. Таким образом, для учителей раннего периода необходимо было решить целый ряд вопросов, например когда начинается субботний день. У евреев день начинается с вечера, поэтому начало действия строгого запрета нуждается в специальном уточнении. Отсюда происходят многочисленные случаи отодвигания его на время сумерек или еще раньше. Что представляет собой запрещенный труд? Здесь в качестве основы и прецедента взяты 39 мишнаитских правил о характере запрещенного труда в Храме: запрет зажигать огонь и переносить вещи. Где определенные виды запрещенного труда обязательны к соблюдению, а где нет? Был выработан целый комплекс правил, определяющих границы и противоположность общественного и частного владения. Перенос предметов был строго запрещен в рамках первого. До каких пределов можно нарушать строго установленные границы и в каких обстоятельствах возможно это нарушение (по соображениям здоровья, например)? Каким образом должен вести себя верующий иудей, чтобы сделать субботний день праздничным и святым?

Галахические дискуссии раввинов по этим вопросам, содержащимся в Талмуде, отличаются особой напряженностью и страстью. Постепенно на основе библейского текста был выработан комплекс правил, предназначенных для того, чтобы сделать субботу святой. Таким образом, возникает разительная диспропорция между количеством библейских предписаний и предписаний, сделанных людьми и сохраненных раввинистической литературой. Однако особенно важно отметить в этой связи то, что раввинистические правила и законы предназначены не только для того, чтобы восполнить библейский закон, но и для того, чтобы защитить его. Таким образом, получает развитие определенное понятие, известное под названием «забор вокруг Торы». Это значит, что раввины окружали библейский закон многочисленными ригористическими прибавлениями (забор) для того, чтобы божественный Закон, который они защищали, не мог быть нарушен. Раввины сами ощущали долю заложенной в этом иронии. Согласно одному замечанию в Мишне, древние мудрецы утверждали, что многочисленные галахические предписания по правильному соблюдению Субботы были «горами, висящими на волоске». Но этот волосок оказался достаточно прочным для того, чтобы соткать сложную ткань еврейской святости и таинственной преемственности из поколения в поколение. Можно согласиться с остроумной формулировкой одного позднейшего наблюдателя: «Больше чем евреи берегли Субботу, Суббота берегла евреев».

Сегодня все это может показаться необычайно сложной формой религиозного рвения. Однако это есть именно то, что формировало иудаизм в течение веков. В своем стремлении выполнять заповеди Библии со всей возможной точностью и сделать так, чтобы предписания, касающиеся повседневной жизни, исполнялись правильно, раввины и иудеи (того и других времен) были убеждены, что только путем такого рвения они действительно выполняют божественную волю на земле. Они возлагали надежды на скрупулезное благочестие, результатом которого должно было быть божественное благословение здесь и теперь, что называлось этим миром (олам-хазэ), хотя непостижимость рока заставляла людей отодвигать свои надежды в будущее, в мир грядущий (олам-хаба). Таким образом, заповеди, или мицвы, были смыслом святости и надежды в этом мире.

Различные виды этой надежды, вследствие исторической несправедливости либо непостижимости Божьего суда, никогда не умаляли святого служения. В самом деле, для многих мир грядущий не являлся принципиально отличной экзистенцией, но земной реализацией, воплощением библейских надежд: мир на земле, гармония в семье, природное блаженство, справедливое политическое устройство под властью помазанного царя, или Мессии, восстановление жертвоприношений во вновьотстроенном или посланном с небес Храме. Тщетные ожидания в рамках истории, особенно бесплодное восстание под руководством Бар-Кохбы, заставили многих евреев отвернуться от дел политических к «духовной» истории, к «четырем локтям Галахи», как иногда называли религиозное благочестие. Мишна способна быть отражением именно этой идеологии. Другие страстно желали наступления мира грядущего на земле совсем в ином виде, но и в том и другом случае несокрушимым убеждением было то, что мицвоты являются залогом национального и личного спасения и что они даны Богом именно с этой целью.

другие литературные памятники. Дух Галахи может быть охарактеризован как юридический по своей природе, авторитарный по своим формам и общественный по сфере применения и выполнения. Дух в большей степени личностный находит свое отражение в многочисленных комментариях библейского текста, известных под названием Мид-раш-Аггада. Беря свое начало в тех же самых академиях таннаев и амореев, что и законоведческие поучения, дух Аггады отражает теологические искания раввинов в виде взаимных диалогов или стилизованных речей, обращенных к народу в Субботний день или какой-то иной праздник.

Аггада достигает своей теологической цели новым обращением к библейскому сюжету (например, к Исходу), страстным призывом к покаянию и чистоте божественного служения (т.е. выступает против механического исполнения заповедей и самообмана) и, наконец, путем утверждения безусловной оправданности перед Богом моральных поступков и решений. Все эти не обладающие статусом закона материалы находятся в специальных собраниях интерпретаций библейских книг. Показательно, что аггадические антологии содержат обычно также отрывки из законоведческих произведений. Равным образом и в галахические вопросы, разбираемые в Талмуде, вплетаются материалы из Аггады. Эта частая интеграция двух типов религиозных произведений имеет весьма важное значение, ибо Галаха и Аггада являются двумя сторонами иудаизма, а не просто литературными жанрами. Галаха дает Аггаде ее социальное и общественное выражение, а Аггада дает Галахе ее непосредственный и живой дух.

В дополнение к великому идеалу изучения Торы как способу заменить древние жертвоприношения, мы видим здесь другой идеал — «служение сердца», при помощи которого иудаизм замещает и трансформирует древнюю власть Храма. Ярким проявлением этого служения было учение прославленного раввина Йоханана бен Заккая. Когда множество иудеев оплакивали потерю Храма, он утешал своих учеников рассуждениями о духовном смысле жертвоприношений, приводя в качестве аргументов искусно интерпретированные фрагменты библейского текста. Давая комментарии к пророку Осии, рабби Йоханан сказал, что добрые дела замещают собой и являются большим, чем жертвоприношения, и что раскаяние замещает собой и является большим, чем жертва искупительная7. Потеря Храма, следовательно, не означает обязательно потерю духовного обновления и единения с Богом. Оно может быть достигнуто при помощи искреннего раскаяния перед Богом и при помощи любви к ближнему. Другие мудрецы считали, что заповеди сами по себе могут выполнять функцию жертвоприношений ровно настолько, насколько их выполнение является актом добровольного и страстного самопожертврвания. Итак, если человек способен   исполнять  заповеди  только как акты религиозного благочестия,он может считаться цадиком, т.е. человеком уважаемым и справедливым, но любовь к ближнему, выходящая за рамки строгой буквы Закона, является призванием хасида, т.е. праведника. Такой человек идет далее собственных нужд, он способен жертвовать своими интересами ради высокого божественного служения. Этот идеал поведения был  назван «Мишной праведников», или «Мишна-хасидим», которая является уделом не всех, но немногих, того, кто видел в ней, т.е. в деятельной любви к ближнему, свое предназначение ради восстановления храмового единения. В средние века этот путь имел многочисленных последователей.

Среди идеалов ранних мудрецов, связанных с идеей самопожертвования (исторической необходимостью, превращенной в идею национальную), ни один идеал не имел большего значения, чем идеал мученичества. Оно, как повторяют иудейские тексты, делает человека той самой храмовой жертвой. Для раввинов патриарх Исаак и события, изложенные в Бытии 22, являют собой библейский образец «совершенного и безупречного приношения», как говорит Мидраш об этом испытании на алтаре. История Исаака повторялась каждый день во время утренней литургии, патетически комментировалась в Агтаде, перекладывалась на язык поэзии во времена средневековья. Великий иудейский ученый Акиба являл собой другой пример самопожертвования для евреев классического и более позднего периода. Во времена римских преследований 132—135 гг.- Акиба был распят на рыночной площади, так как отказался выполнять предписание, запрещавшее изучение и выполнение Торы. Согласно традиции, он является исключительным примером проявления преданности и благочестия, так как умер с хвалой Господу на устах, провозглашая его единство и могущество.

Одна из версий событий, связанных с мученичеством Акибы, сохранилась в талмудической легенде о Моисее, с которой мы начали свой рассказ. После событий в зале учения, когда Моисей спросилБога, почему он, а не Акиба удостоился чести открыть Тору, и был резко оборван Богом («Молчи, ибо так я решил»), Моисей спросил о судьбе Акибы. Полагая увидеть награду за его праведность, Моисей увидел вместо этого мученичество святого, и тень пробежала по его лицу. Возмущенный, Моисей воскликнул: «Это Тора и это награда за нее? Такова жизнь, преданная Торе и благочестию?!» И снова, как и в первый раз, Моисей был прерван Богом, который сказал: «Молчи, ибо так я решил!». Обе сцены, описанные в Талмуде, — преданное изучение Торы и глубокая вера  в Бога и его Закон — выражают глубочайший идеал иудеев классического периода: еврейское обновление может быть достигнуто при помощи постоянного изучения Моисеевой Торы и еврейская судьба тесно связана с жизнью евреев по Торе. Или, говоря словами старинной поговорки, «Израиль и Тора суть одно».

Эпоха амореев кончилась на земле Израиля приблизительно в 425 г., когда римским императором Теодосием II был уничтожен институт патриархата. В Вавилонии ее конец наступил через сто лет, во времена преследований Сасанидов. В это время иудейский религиозный авторитет сосредоточивался вокруг фигуры вавилонского Эксиларха и великих вавилонских академий, основанных в различных городах (территория современного Ирака). Именно здесь такие раввинистические авторитеты, как Раб и Самуэл, навсегда оставили свой след в иудейской литературе и теологии. Благодаря усилиям этих ученых, раввинистические и фарисейские традиции стали моральным и религиозным авторитетом для всего дома Израиля.

Изменения в иудаизме с VII по XVII в.

Мы потратили некоторое время для того, чтобы обсудить идеологическую систему иудаизма в фазе его становления (с 70 г. н.э. до редакции двух Талмудов) по трем причинам. Во-первых, хотя иудаизм и менял свои оттенки в последующие столетия, именно эпоха таннаев и амореев является классическим выражением религии — она привела к концентрации тех существенных черт иудаизма, которые доминировали в еврейской жизни в течение двух тысяч лет. Таким образом, главные черты  классической эпохи оставались основой традиционной еврейской жизни: изучение Торы, благочестие, понимаемое как исполнение и следование заповедям, ответственность человека перед Богом и Божественный отклик на человеческие дела и нужды, избранность народа Израиля среди других народов и надежда на конечное объединение всех людей.

Второй причиной, по которой был сделан особый упор на период становления иудаизма, является то, что его черты каждый день повторяются евреями в их молитвах, т.е. идеологические черты классического периода постоянно воспроизводились в самосознании иудеев в процессе молитвы и каждодневной жизни. И, наконец, теологические тексты именно классического периода стали основой для дальнейших интерпретаций и религиозных учений, т.е. галахическое и аггадическое выражение религии в эпоху становления стали основой для дальнейшего религиозного творчества.

Подведя итоги, мы рассмотрим, каким образом в постклассический период было собрано, переработано и объяснено раввинистическое наследие.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

По приближении половой зрелости
Он остается центральной частью традиционного еврейского образования
Ограниченные контакты между культурами азии
Варна брахманов высший из трех дважды рожденных классов индийского общества
Этот сильный общественный дух проявляется в многочисленных попытках различных групп очистить церковь