<<<     ΛΛΛ     >>>   

§ 2. Основные формы справедливости

Справедливость — великая распорядительница совместной человеческой жизни. По трем социальным связям — отношению юридически равноправных партнеров друг к другу, отношению социального образования к своим членам и отношению членов к социальному образованию — западная традиция различает, начиная с Аристотеля (Никомахова этика) три основных формы справедливости:

1. Если встречаются юридические партнеры равного уровня, действует justitia commutativa (коммутативная, уравновешивающая справедливость общения, договора, обмена). Ее нарушение путем воровства, нанесения ущерба, вмешательства в жизнь ближнего создает состояние несправедливости, в котором не следует раскаиваться лишь внутренне, но которое нужно исправлять и внешне. В индустриальном обществе коммутативная справедливость выступает прежде всего в четырех сферах:

а) Индустриальное общество является коммерциализирован ным обществом, в котором покупаются почти все блага и услуги, в которых нуждается семья, таким образом справедливость цены приобретает значение, немыслимое в прежние экономические эпохи, в которых было широко распространено частное индивидуаль ное хозяйство.

б) Поскольку в развитом индустриальном обществе примерно 80% самодеятельного населения составляют рабочие, служащие и чиновники, работающие по найму, справедливость общения должна проявляться особенно в трудовых отношениях (справедливая оплата труда, выполнение своих функциональных обязанностей).

в) Более 4/5 населения индустриальных стран включены в систему «социального обеспечения », таким образом складывается дальнейшая важная сфера коммутативной справедливости. Обман не только в частном, но и в официальном социальном страховании (медицинское страхование, страхование от несчастных случаев и т.д.) является нарушением справедливости человеческого общения, что следует настоятельно подчеркнуть, так как здесь господствуют вольные представления.

г) Возрастающее значение приобретает коммутативная справедливость в современном транспорте , при этом следует учесть, что обязанность возмещения при несчастных случаях на транспорте относится и к семье раненого или погибшего.

2. Хотя справедливость на транспорте чрезвычайно важна для совместного человеческого проживания, но все-таки еще большее значение приобретают — прежде всего сегодня — те основные формы справедливости, которые регулируют напряженные отношения между индивидом и социальными образованиями. Здесь прежде всего следует назвать ту основную форму, которая упорядочивает отношение социального образования к своим членам — как бы сверху вниз: justitia distributiva (дистрибутивная, распределительная справедливость), целью которой является обеспечить индивиду путем справедливого распределения участие в общем благе таким образом, что духовно-нравственное развитие становится возможным для всех. Поскольку не каждый индивид и не каждая группа занимает во всех отношениях одинаковое положение внутри социального целого, распределительной справедливости соответствует не арифметическое уравнение, имеющее значимость для коммутативной справедливости, а алгебраическое уравнение, примерно так, как оно лежит в основе законов управления. Карикатурой на дистрибутивную справедливость является всякая коррупция, протекция и подавление определенных людей или групп. Поэтому дистрибутивная справедливость обязывает прежде всего тех, кто выполняет властные функции в социальных образованиях (в общине и государстве), в то время как члены общества действуют в духе дистрибутивной справедливости тогда, когда они довольны справедливыми мерами. Впрочем, если бы государство нарушало не только положение граждан внутри государственного целого, но и права человека, оно бы нарушало как дистрибутивную, так и коммутативную справедливость.

3. Социальные образования тоже являются субъектами прав. Таким образом, перед нами — третья основная форма справедли вости: justitia legalis (легальная, или законная справедливость), формальным объектом которой является подключение к общему благу. Ее следует отличать от распределительной справедливости, дело в том, что законная справедливость направлена на создание общего блага, а распределительная справедливость нацелена на индивида, точнее: на разделение общего блага в соответствии с конкретным положением индивида в обществе. Законная справедливость заключена прежде всего и, так сказать, «композиционно, в архитектурном отношении» в законодателях и правителях, лишь во вторую очередь и скорее «в исполнительском плане» — в гражданах 2. Законодатель осуществляет обязанности законной справедливости прежде всего через справедливое законодательство и управление; от граждан она (законная справедливость — прим перев.) требует подчиняться законам и в случае необходимости защищать общее благо всем своим имуществом и даже жизнью. Хотя законная справедливость — это прежде всего сфера государства, она имеет силу везде, где нужно охранять общее благо. В этом смысле Каетан (ум. в 1534 г.) говорит, например, о законной справедливости в лоне Церкви, в то время как Мартин де Эспарца (ум. в 1689 г.) однозначно подчиняет ее так называемой «общественной» сфере, настойчиво предписывая обязанности законной справедливости городской общине, торговой компании и т.д.

4. С XIX века наряду с названными тремя основными формами справедливости выделяют четвертый вид: социальная справедливость . Вначале, правда, это обозначение было всего лишь лозунгом, за которым стояли всего лишь неясные желания и требования, но не научным понятием. Очевидно, первым употребил выражение «социальная справедливость» в недостаточно четком смысле «справедливость в отношениях человека с человеком» неосхоласт, социофилософ Людвиг Тапарелли (ум. в 1862 г.). Антонио Розмини включил в 1848 г. в свое предложение об образцовой христианской конституции государства еще нечетко сформулированную по содержанию социальную справедливость в качестве ориентирующего принципа. Другие называли в конце века социальную справедливость, которой не знал Фома Аквинат, «ядовитым плодом модернизма» и энергично отклоняли «Слово и дело»3. Несмотря на эти подозрения, термин все шире распространялся в католических текстах и при Пие Х был включен и в официальные послания Римской курии. Наконец, энциклика «Quadragesimo anno» в 1931 г. настолько выдвинула социальную справедливость на первый план, что это знаменательное послание было названо «энцикликой социальной справедливости». Но имеем ли мы в виду, говоря о социальной справедливости, лишь новый термин для давным-давно известной вещи или же новый основополагающий принцип, который раньше не учитывался или недостаточно учитывался? Многие отождествляют социальную справедливость с законной (например, А. Вермерш, Е. Дженико, Л. Лашансе, П. Тишледер). Другие ограничивают социальную справедливость требованиями общего блага, определяемыми естественным правом, а не законами (например, Б. Херинг, А.Ф. Утц). Третьи объединяют в понятии социальной справедливости законную и распределительную справедливость (Г. Пеш, О. Шиллинг, Э. Вельти). Некоторые идут еще дальше и истолковывают социальную справедливость как «гармонию правильно понятой законной, дистрибутивной и коммутативной справедливости» (Б. Матис, Ф. Кавальера).

В то время как ранее названные определения понятия сохранялись в области трех основных традиционных форм справедли вости, другие хотели видеть в социальной справедливости специфически новый вид. Так, например, Йоханнес Месснер утверждает, что социальная справедливость упорядочивает отношения групп и классов внутри общества, в то время как известные три формы справедливости «совершенно очевидно» относятся к государству. Но Густав Гундлах пытается поставить социальную справедливость над тремя привычными формами. У трех основных традиционных форм статичная природа, а социальная справедливость носит динамичный характер, она оформляет становление правовой системы и осуществляется «в трех названных статических формах справедливости».

На самом деле социальная справедливость не может быть истолкована как четвертая форма основной добродетели, она скорее тождественна правильно понятой законной справедливости. С самого начала выделяются те определения понятия, которые объединяют в социальной справедливости многие основные формы главной добродетели. И, поскольку такому собирательному понятию недостает собственного формального объекта, невозможно мыслить новую основную форму справедливости. Не убеждает и предложение Месснера ограничить сферу действия социальной справедливости связями между общественными группами и классами, поскольку здесь не обнаруживается новый формальный объект, а лишь выделяется определенная сфера применения законной справедливости. Против самой по себе заманчивой попытки толкования Густава Гундлаха можно возразить, что у традиционной законной справедливости отнюдь не отсутствует динамический характер. Фома Аквинат предполагает, что ответственный за общее благо может узреть образ строя, который надлежит осуществить, «композиционно, архитектонически», подобно художнику в своем воображении, только тогда он сможет осмысленно принимать разумные политические решения и издавать законы со знанием дела. Тем самым собственная функция законной справедливости предшествует законодательству в творческой политической концепции, которая воплощается в законодательстве и в политике правительства. Поэтому больше бы соответствовало сущности и функции законной справедливости, если бы ее называли не «законная», а «справедливость общего блага» или «социальная справедливость». Было бы этатистским суждением ограничивать справедливость общего блага только государством и его общим благом. Ее сфера деятельности шире. Она действует не только в государстве, но и в территориальных органах, в профессиональных кругах, в Церкви и т.д. — т.е. везде, где речь идет об «осуществ лении динамично понятого общего блага» (GS, 74).

§ 3. Социальная справедливость и социальная любовь

1. Справедливость и любовь не исключают друг друга, а лишь, действуя совместно, укрепляют функционирование и развитие человеческого общества. «Обе они являются излучениями одного Божьего духа, программой и печатью достоинства человеческого духа. Обе они взаимно дополняют друг друга, действуют совместно, оживляют и поддерживают друг друга, протягивают друг другу руку на пути мира и согласия» (Пий XII). В праве есть что-то изначально жесткое и ограничивающее; оно независимо от чувств и склонностей. Итак, справедливость, «как бы строго она ни соблюдалась», может... «только убрать из жизни основу социальных конфликтов; но внутренне связывать сердца она не может». Социальный мир и сотрудничество между людьми предполагают «внутреннюю духовную связь», что не означает, что любовь может быть заменителем «долженствующей, но не справившейся справедливости» (QA 137). Рабочему «не нужно принимать как милостыню то, что принадлежит ему по справедливости; но еще нередки попытки откупиться от тяжелых, налагаемых справедливостью обязанностей мелкими подачками из милости» 4.

2. Термин «социальная любовь» («dilectio socialis»), очевидно, ввел Фома Аквинат5 . Это выражение сегодня употребляется в тесной связи с социальной справедливостью. Как излагается, например, в энциклике «Quadragesimo anno», социальная справедливость должна господствовать в «государственных и общественных учреждениях», а социальная любовь должна быть «душой этих учреждений». Социальные группы должны быть пронизаны «сознанием их единства как членов одной большой семьи, как детей одного Отца небесного» и чувствовать себя «телом во Христе» (QA 137). Здесь предполагается, что человек может исполнять долг социальной любви, опираясь на силу охватывающей его любви к Богу и ближнему. В отличие от супружеской, детской, братской, дружеской любви социальная любовь в узком смысле слова является социально-творческим, благожелательным и жертвенным признанием и утверждением как ценностей, лежащих в основе общественных связей и образований, так и присущего индивиду и группам участия в общем благе. Социальная любовь готова самоотверженно служить общему благу и предоставляет каждому его место в обществе. Важные задачи стоят перед социальной любовью, особенно во взаимоотношениях сословий, профессий, групп и классов. Социальная любовь старается преодолеть конфликты путем взаимопонимания. Она ищет общее и объединяющее в людях. Она снимает холод и отчужденность в требованиях справедливости. Ничто не противоречит ей в такой степени, как классовая ненависть. Даже если остающееся в определенных рамках противостояние классов не очень нарушает социальную любовь, то и в этом случае как социальная справедливость, так и социальная любовь требуют сделать все, чтобы преодолеть раскол общества на классы путем реорганизации общественных отношений (см. QA 114). Впрочем, социальная любовь нередко прокладывает путь социальной справедливости и социальному праву своими делами и инициативами. «Сегодняшняя справедливость — это вчерашняя любовь, сегодняшняя любовь — это завтрашняя справедливость» 6. Целью Христианского социального учения является такое социальное устройство, «которое основано на правде, построено по ориентирам справедливости, наполнено живой любовью и, наконец, осуществляется в свободе». Связи «между отдельными людьми и народами» должны определяться «не страхом, а любовью», «потому что любви присуще прежде всего вести людей к искреннему и многостороннему сотрудничеству, благодаря которому появляется так много материальных и духовных благ»7. Она учит нас различать «между заблуждением, которое всегда следует отбрасывать, и заблуждающимся, который всегда сохраняет свое человеческое достоинство, даже если он обременен ложными или не совсем правильными религиозными взглядами» (GS 28).

1 Thomas von Aquin, S. th. II_II 58,1.

2 Thomas von Aquin, S. th. II_II 58,6.

3 См. J. Hцffner, Soziale Gerechtigkeit und Soziale Liebe. Saarbrьcken 1935, 10.

4 Pius XI., Enzyklika «Divini Redemptoris», AAS 29 (1937) 91.

5 Thomas von Aquin, De caritate, a. 9.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Двоякий характер собственности
Ни экономическая география
Доказательство социального качества человека
Государственная власть 1
Из природы как конституи рующей сущность человека как такового