<<<     ΛΛΛ     >>>   

Итак, Маркс утверждает, что конкретные технические способы производства («производительные силы») создают себе соответствующий им экономический и общественный строй («производственные отношения»). Он отваживается на такое положение: «Приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, — они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом» 22. Еще более удивительно, когда Маркс продолжает: «Те же самые люди, которые устанавливают общественные отношения соответственно развитию их материального производства, создают также принципы, идеи и категории соответственно своим общественным отношениям» 23. Тем самым диалектический материализм придает конкретному общественному и экономическому строю такое значение, которое не придает никакая другая система; ведь Маркс утверждает, что «юридическое, политическое, религиозное, художественное или философское» содержание так называемой «идеологической надстройки» «обусловлено», «определяется», «определяется в конечном счете», «порождается», «пересажено», «преобразуется», «революционизируется» и «производится» общественными отношениями; духовное «вытекает», по Марксу и Энгельсу, из экономического, это «небесная форма» общественных отношений, которые являются его «причиной».

Все эти формулировки — как и вообще тезисы диалектичес кого материализма — представляют собой неясные, односторонние и в высшей степени уязвимые упрощения. Разве ручная мельница и средневековое общество с сюзереном во главе «породили» «Сумму теологии» Фомы Аквината? Можно ли понять Христа, Павла, Августина, Бенедикта, Франциска Ассизского, Лютера и т.д. только исходя из экономических факторов? 24 Под воздействием критики Маркс и Энгельс были вынуждены много раз переформулировать и ограничивать свой тезис: хотя духовное и «порождается» экономическим фактами, но потом оказывает обратное воздействие «на свое окружение и даже на свои собственные причины», так что получается «взаимодействие на основе проявляющейся всегда в конечном счете экономической необходимости» (Фридрих Энгельс)25 . Если уже в этом предложении за «идеологи ческой надстройкой» признается определенное, хотя и относитель ное значение, то уж большевизм придавал идеологическим факторам самое большое значение. Основываясь на экспериментах Ивана Павлова, которые вызывали у собак состояние страха тревожными сигналами, сегодня проводится постоянное промывание мозгов, причем методы тревожных сигналов распространяются с некоторых пор и на народы, не подчиненные советскому империализму. Путем быстрой смены грубых угроз и «мягких» попыток втереться в доверие у народов свободного мира должно создавать ся состояние ошеломленности и неуверенности.

Как и в каждом заблуждении, в марксистском тезисе «pars pro toto» (часть вместо целого) тоже есть определенное рациональное зерно. Поскольку человек по своей сути связан с «Ты» и сообществом, он реагирует — в хорошем и в плохом — на общественные проявления, что было рассмотрено тысячелетия назад в традиционном богословии в понятиях «хороший пример», «дурной пример», «хорошее общество», «дурное общество»; а также «этот мир» (1 Ин 2, 15_16) и т.д. Но в конечном счете во всемирной истории определяющими являются не экономические процессы, а духовные решения.

б) Еще более уязвимым, чем учение о производственных отношениях, определяющих всю историю человечества, является марксистский тезис об экономическом строе будущего коммунистичес кого общества . В марксистской псевдоэсхатологии всемирная история образует до победы коммунизма эпоху страдающего, не спасенного человечества. Заключенное во введении частной собственности «грехопадение» привело, по Марксу, к эксплуатации человека человеком в трех исторически сменяющих друг друга формах: рабства, крепостничества и капиталистического наемного труда. Вся предшествующая всемирная история была историей борьбы классов. Но предстоит непосредственное спасение, поскольку капитализм — «последняя антагонистическая» система эксплуатации: «Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» 26. Чем более развивается техника и промышленность в стране, тем более неизбежно возрастает «масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но также и возмущение... рабочего класса». «Капиталистическая оболочка» «взрывается». Согласно этому пророчеству Маркса диалектический скачок из капитализма в марксистс кий социализм сначала должен был произойти в высокоразвитых индустриальных странах — Англии, США и Германии. Но в действительности марксизм пришел к власти в аграрных странах — России и Китае, и не благодаря диалектике, а благодаря вооруженному насилию.

«Спаситель», который поведет человечество в социалистичес кий рай, — это пролетариат , перед которым Карл Маркс ставит псевдохристианскую задачу избавления. Он представляет нам пролетариат как секуляризованного «Отрока Господня» (см. Ис 53, 1_12) и ecce Homo (Изображение Христа в терновом венце — Прим. перев.): как класс, скованный «радикальными цепями», который «имеет универсальный характер вследствие... универсальных страданий» над которым тяготеет «не особое бесправие , а бесправие вообще, класс, который «не может эмансипировать» себя, не «эмансипируя» все остальные слои общества, класс, «который представляет собой полную утрату человека и, следовательно, может возродить себя лишь путем полного возрождения человека» 27.

Конечно, после свержения капитализма коммунистический рай начинается не сразу. Развитие совершается в двух фазах.

Вначале наступает эпоха, пребывающая в странной двойственности: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политически переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата »28. Эта предшествующая райскому коммунизму «социалистическая промежуточная фаза» обнаруживает две особенности:

Бросается в глаза, во-первых, что упразднение частной собственности на средства производства привело к тотальному бюрократическому дирижизму в экономике (управляемой из центра экономике): «Превращение всего государственного экономического механизма в единую крупную машину, в хозяйственный организм, работающий так, чтобы сотни миллионов людей руководились одним планом, — вот та гигантская организационная задача, которая легла на наши плечи»29. Однако — как в «капиталистической» системе — каждый получает оплату по труду, так что «один получает фактически больше другого», недостаток, «неизбежный», по Марксу, «на первой фазе». Ленин очень резко описал закон социалистической стадии: «В одном месте посадят в тюрьму... полдюжины рабочих, отлынивающих от работы. В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом придумают комбинации разных средств...» 30 Типичным представителем подозрительной, коварной по отношению к своим собственным сторонникам «промежуточной социалистической ступени» был Сталин, о котором говорится в официальной, изданной Институтом Маркса-Энгельса-Ленина биографии: «Железной рукой» изгнал Сталин «обанкротившихся ставленников Троцкого». Он «окончательно разоблачил врагов ленинизма» и «ликвидировал» этих «извергов», это «отребье». «Советский суд раскрыл их преступления и приговорил троцкистских извергов к расстрелу». Но весь народ «вслушивался в речь своего мудрого и гениального вождя... одобрил уничтожение троцкистской банды и перешел далее к очередным делам»31. Когда Хрущев разоблачил на XX съезде КПСС в феврале 1956 г. преступления Сталина и, между прочим, отметил, что «Сталин приказал уничтожить 98 из 139 избранных XVII съездом в 1934 году членов ЦК», среди делегатов (ХХ съезда — прим. перев.) возникли «движение в зале», «шум в зале», «волнения в зале»32. Протест многочисленных ученых и писателей Советского Союза (в начале правления Л. Брежнева — прим. перев.) — это крик совести против «господства насилия», которое — как пишет Александр Солженицын — «обращается с массами, как с удобрением для благополучия небольших меньшинств, более того, последних подонков» 33 и привело к новой крепостной зависимости целых народов. Под влиянием разоблачений Солженицына и других очевидцев в течение нескольких лет многочисленные молодые интеллектуалы во Франции, придя из стана левых радикалов, страстно нападают на марксистскую идеологию; это прежде всего Андре Глюксман, Бернард-Анри Леви, Жан-Мари Бенуа, Филипп Немо, Кристиан Жамбе, Ги Ландро, Мишель Герен, Эдгар Морен («новые философы»).

Андре Глюксман называл Советский Союз «капиталистичес ким и фашистским»; Ленин создал «невероятную апологию партии, вооруженной непогрешимой доктриной» 34. Карл Маркс, пишет Бернард-Анри Леви, — «Макиавелли этого века», а его система — «опиум народа»35 .

Во-вторых, для «социалистической промежуточной ступени» характерно то, что диктатура пролетариата вооружается для войны против небольшевистских стран. На Втором Всесоюзном конгрессе сторонников мира в Москве было заявлено: «Мы должны без устали разоблачать этих поджигателей войны, этих проповедников смерти, этих оборотней... Проклятие американским ядерным каннибалам! Проклятие этим злодеям!» Однако Ленин оставил советскому империализму следующее завещание: «Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот, он их предполагает». «Только после того, как мы низвергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными» 36. Пожалуй, ни Маркс, ни Ленин не могли бы и представить себе, что социалистические страны могли бы угрожать друг другу войной. Китайская Народная Республика упрекает Советский Союз в «дьявольском социал-империализме» и называет оккупацию ЧССР (20_21.8.1968) «бесцеремоннейшим разоблачением» политики «советских ревизионистских социал-империалистов» 37. «Винтовка рождает политическую власть», сказал Мао. Тем временем дальнейший раскол в лагере коммунизма приобретает законченный вид: еврокоммунизм , который сообщает, что он стремится к власти не путем угнетения большинства, а путем «убеждения большинства» 38.

Лишь после полной победы над капиталистическими государствами в марксистском псевдоучении о характере эпохи начинается последняя фаза, райский коммунизм . Сам Маркс был очень сдержан в более подробном описании конечной ступени. Он называет это состояние «подлинным царством свободы». «Кооперация» и «совместное владение землей» сделают человечество «объединением свободных людей». Тогда общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!» 39. Тогда государство отмирает или — как считал Энгельс — будет сдано «в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором». Начинается новое летоисчисление. У каждого человека есть возможность, пророчествовали Маркс (и Энгельс — прим. перев.), «делать сегодня одно, а завтра — другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, — как моей душе угодно»40 . Сторонником такого секуляризованного мессианства признает себя Ленин: «И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе...»; буржуазным ученым остается только «зубоскальство» по поводу этого учения и попытки объявить «чистой утопией», что каждый будет получать от общества, «без всякого контроля за трудом отдельного гражданина, любое количество трюфелей, автомобилей, пианино и т.п.»41. На самом деле это утопическое мессианство все более проявляется как опасное бремя марксизма, как показывают сегодня в Советском Союзе оживленные дискуссии о коммунисти ческой фазе. Хрущев отважился 18 октября 1961 г. на предсказание о том, что коммунистическое общество с его «все более полной чашей изобилия» будет построено «в основных чертах» в ближайшие 20 лет. Словенский писатель Жарко Петан пишет: «Все социалистические сказки начинаются так: Однажды будет...» Но люди не позволят бесконечно водить себя за нос и приносить себя в жертву Молоху земного рая, который никогда не наступит, — не говоря уже о том, что это — потрясающая наивность — видеть счастье человека в трюфелях, автомобилях, пианино и во все более полной чаше изобилия. Коммунистических рай — как горизонт, он удаляется, когда к нему приближаются.

Марксистское учение о конце эпохи — это светские обещания спасения в этом мире. Карл Маркс секуляризовал судьбу еврейского народа — египетское рабство и переход в землю обетованную, а также ожидание мессианского Спасения в Ветхом Завете и перенес его в наше время, во время после Иисуса Христа — данное в поразительно сокращенном виде подражание Спасению, подаренному всему человечеству в лице Иисуса Христа. Марксизм — это Анти-Евангелие. «Западному человеку грозит с другой стороны железного занавеса оскал его собственной злобной тени», пишет К.Г. Юнг. Предсказания марксизма там, где он пришел к власти, не подтвердились, а только постоянно опровергаются.

Папа Иоанн Павел II резко осуждает марксистский коллективизм , призывающий к «объявленной классовой борьбе», которая хочет установить «диктатуру пролетариата» и ввести коммунистическую систему «во всем мире», но не в состоянии осуществить преимущество человека перед таким инструментом, как «капитал». Потому что «в диалектическом материализме человек в первую очередь не субъект труда», а «своего рода группы лиц», которая благодаря своей «власти» распоряжается всей экономикой (LE 13_14).

2. Существенно иного рода представления об экономическом строе — впрочем, очень разные — у западного свободно-демокра тического неосоциализма . Неосоциализм, правда, тоже исходит от Маркса, но отклоняется от него в важных местах, не в последнюю очередь в учении об экономических и общественных процессах, естественно, не добившись до сих пор единого фундаментального воззрения. Собственная слабость неосоциализма лежит в его либеральном понимании общества, которое постоянно проявляется в культурной, образовательной и школьной политике 42. Для экономической политики неосоциализма характерны два воззрения:

а) Частная собственность , в том числе на средства производства, признается, и при этом настоятельно подчеркивается, что свободный социализм не является ни «половинным, ни умеренным коллективизмом» и стремится не к «принудительной экономике», а к помощи в обретении собственности тем слоям, «которым общественный строй до сих пор практически не давал возможности получить ее»43.

б) Неосоциализм в целом относится положительно, хотя и здесь отнюдь нет единства взглядов, к переводу определенных отраслей экономики, в частности, основных производств, в «общую собственность », к вмешательству государства в экономический процесс, а также к «обеспечивающему государству», так что здесь могут проявиться противоположности Христианскому социально му учению, например, призыву Пия XII от 7.5.1949 не делать социализацию «нормой общественной организации экономики», хотя, в частности, именно в области экономики (в меньшей степени в культурной политике) «иногда наблюдается заслуживающее внимание сближение социалистических программных требований и постулатов христианской социальной реформы» (QA 113).

3. Уже несколько лет в западном мире происходит удивитель ный возврат к вероучению утопического коммунизма . Новые левые, очень разнородная группа, едины, пожалуй, только в отрицании существующего. Опираясь на смесь псевдонауки и эмоций, они видят в марксизме новую Церковь Спасения. «Господствующая система» — от детского сада до университета, от теологии до театра — должна быть преодолена путем разложения. Как будет выглядеть новый общественный и экономический строй, который должен избавить человека будущего от всякого «отчуждения», остается скрытым. Будущее утопично 44. И еврокоммунизм , который мировоззренчески основан на атеистической и антирелигиозной философии марксистского образца, как его разработал, скажем, для итальянского коммунизма Антонио Грамши, не перестает быть коммунизмом. Пока он не пришел к власти, он принимает вид «социального» и «демократического». Лишь после захвата власти он покажет свое подлинное лицо и осуществит диктатуру коллектива.

§ 3. Частная собственность как основа экономического строя в духе Христианского социального учения

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Христианское социальное учение выдвигает три принципа по поводу права государственной власти на смертную казнь
В демократических обществах субъективность общества проявляется в создании структур для участия
Подчиненной общему благу государственной власти невозможно осуществление цели государства
Другие женщины из-за семейных дел
Экономический строй в представлениях либерализма1