1 | 2 | 3 | 4 | 5

В начале XX в. модернизм в литературе, живописи, архитектуре, театре занял прочное место, оказал большое влияние на уникальную творческую и духовную атмосферу этого периода, который получил название «серебряного века» русской культуры.

Для развития русской журналистики 90-е годы XIX в. тоже период знаменательный. Ведущую роль в системе прессы начинают играть газеты, количество которых стремительно растет. Если рубеж XVIII–XIX вв. пережили только две газеты, то в 1891 г. издавалось 70 ежедневных и 226 не ежедневных газет. К 1912 г. ежедневных стало 417, из них 10 выходили два раза в день. В прессе заговорили о смерти толстого ежемесячного журнала, основного для журналистики XIX в. типа издания, господствовавшего на протяжении почти ста лет.

Но толстый журнал не умер: вынужденный уйти с первых позиций в системе печати, он сохранил свое влияние на читателей. Кроме уже существовавших журналов, в 90-е годы появляются новые, которым суждено было сыграть значительную роль в XX в., в том числе «Мир божий», вышедший к 1904 г. па первое место среди толстых изданий по тиражу.

Резкая поляризация взглядов и политических симпатий, характерная для первых лет XX в., предшествовавших первой русской революции, ярко отражалась в журналистике. Для читателей русские газеты и журналы этого времени отличались друг от друга, в первую очередь, своим направлением или системой взглядов, пропагандируемых на их страницах. Определенность и однородность направления, как и в прежние десятилетия, являлись основной характеристикой издания.

Периодические издания 90-х годов по своим направлениям распределялись следующим образом. На крайнем правом фланге стояли газета «Московские ведомости» («хранительница дворянских интересов», по определению журнала «Вестник Европы»), и после смерти своего издателя М.Н. Каткова сохранившая репутацию консервативного, охранительного органа, и газета князя В.П. Мещерского «Гражданин», который хотел во что бы то ни стало, если не быть, то слыть органом дворянства, привилегированным истолкователем «идеалов преданий и заветов». Эти газеты не имели никакой популярности ни среди интеллигенции, ни среди дворянства. В январе 1902 г. во время празднования 30-летия со дня основания «Гражданина» появились два письма от представителей русского дворянства, широко цитировавшихся в прессе. В одном из них говорилось: «Негодование и протест вызывала не только в передовых его (дворянства) представителях, но и в громадном его большинстве ваша проповедь узкосословных тенденций, ваша апология дореформенных порядков в виде розги и административного произвола, ваша защита не духовных интересов дворянства, как вы ошибочно полагаете, а низменных побуждений кастового эгоизма»[3].

В той или иной степени поддерживали идеи монархии и порядка газеты «Свет», «Новое время», журнал «Русский вестник». Умеренно оппозиционная пресса была представлена журналами «Вестник Европы», «Русская мысль», газетой «Биржевые ведомости». Самым популярным оппозиционным изданием была московская газета «Русские ведомости» – «орган русской интеллигенции», по мнению современников. Заметным оппозиционным изданием на рубеже веков стал московский «Курьер» – одна из первых городских демократических газет. В «Курьере» сотрудничали известные русские журналисты и писатели: Л. Андреев, Л. Серафимович, В. Гольцев, Н. Ашешов и др[4].

Самым левым, «анархическим» изданием рубежа веков председатель Кабинета министров в 1905 г. С.Ю. Витте считал журнал «Русское богатство», в котором сотрудничали видные деятели позднего народничества во главе с Н.К. Михайловским.

Издания «легальных марксистов», журналы «Новое слово», «Начало», «Жизнь», очень быстро были закрыты правительством. Только «Мир божий», в котором печатались последователи марксизма в его легальном варианте – П.Б. Струве, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков и другие, издавался достаточно долго, до 1906 г.

В 1900 г. социал-демократами и эсерами были предприняты успешные действия по созданию политических партий. Запрещенные в России партии возникали нелегально за границей. Первыми политическую работу по созданию своих организаций начали самые крайние левые группы – «революционные марксисты» и социал-революционеры (эсеры). И те и другие организацию своих партий начали с постановки нелегальных заграничных печатных органов. «Строительными лесами» социал-демократической партии считал В.И. Ленин газету «Искра», которая начала выходить в Лейпциге в 1900 г., затем типография была перенесена в Мюнхен, Лондон, Женеву. «Искра» выполнила свою задачу, и в 1903 г. со второй попытки, была создана Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП).

С конца 1900 г. начали выпускать свое печатное издание эсеры, сначала в России, а с 1902 г. в Женеве. Центральный орган партии «Революционная Россия» был, по определению лидера эсеров В. Чернова, «ни газета, ни журнал».

С 1902 г. под руководством П.Б. Струве начинает издаваться журнал «Освобождение», сначала в Штутгарте, потом в Париже. Вокруг него группируются те силы русской интеллигенции, которые в 1905–1906 гг. оформятся в партию кадетов (конституционных демократов)[5].

В России рубеж веков ознаменовался переориентацией взглядов известных мыслителей. В 1901 г. в журнале «Мир божий», известном как один из органов «легальных марксистов», с рядом статей выступил Н.А. Бердяев. Уже в первой, имевшей название «Борьба за идеализм», он заявил об отказе от марксизма и о переходе на позиции идеалистической философии.

Н.А. БЕРДЯЕВ (1874–1948) – религиозный философ, публицист, по мнению современных западных исследователей, являлся мыслителем, полнее других олицетворявшим идеи русского духовного ренессанса начала XX в. Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков, первыми начавшие переоценку марксистских взглядов, подчеркивали в своих статьях, появившихся в самом начале столетия, что в вопросе о социально-экономическом развитии России они продолжают оставаться на марксистской точке зрения, но хотят дополнить экономическое учение К. Маркса, где практически игнорируются интересы отдельной личности, проблемами этики. По словам С.Н. Булгакова, кризис, переживаемый марксизмом (имелась в виду критика учения К. Маркса, усилившаяся в западной науке), имеет не экономический, не политический, а моральный характер. Основную мысль русских критиков марксизма Л.З. Слонимский – автор журнала «Вестник Европы», известный своими выступлениями против идей К. Маркса и их последователей, сформулировал так: «Нужно человеком быть и свое право на образ и подобие Божества нельзя уступить ни за какие блага мира, ни за счастье и довольство свое или хотя бы всего мира, ни за власть и успех в жизни»[6].

Считая, что марксизм воодушевляет своих сторонников верой в близкий и закономерный приход иного, совершенного общества и поэтому он силен не научными, а утопическими взглядами, Бердяев и Булгаков предлагали марксистам заменить их веру другой – христианской, или мистико-идеалистической. Таким образом, разными путями представители русской философской и творческой мысли приходили к идее христианства, обновленного, оплодотворенного современной философской мыслью.

В 1901 г. по инициативе петербургских литераторов-символистов Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Н.М. Минского, философа В.В. Розанова, издателя «Журнала для всех» B.C. Миролюбова, редактора «Мира искусства» художника А. Бенуа и других в Петербурге начинаются заседания религиозно-философских собраний, в которых принимают участие и наиболее прогрессивные представители православной церкви: преподаватели Петербургской духовной академии А. Карташев и В. Успенский, чиновник Святейшего синода В. Тернавцев, редактор журнала «Миссионерское обозрение» В. Скворцов и др. На заседаниях, отчеты о которых печатались в 1903 г. в журнале «Новый путь», обсуждались проблемы свободы совести и веротерпимости, общественной роли церкви и ее взаимоотношений с государством, религиозные основы брака, семьи и так далее. Разрешенные сначала К. Победоносцевым, в 1904 г. собрания были запрещены, так как не все то, о чем там говорилось, соответствовало догматам ортодоксальной церкви. Они еще раз ненадолго возобновились, но гораздо позже.

В 1902 г. вышел из печати сборник философских статей, где были опубликованы работы Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка – известных в России философов-идеалистов и др. Несмотря на сугубо Научный характер и название «Проблемы идеализма» сборник вызвал большой общественный резонанс. Именно в статьях этой книги произошла окончательная переоценка и марксизма и материализма, на ее страницах Н.А. Бердяев обосновал «этический принцип личности как самоцели и абсолютной ценности». «Нравственность, – писали авторы сборника во введении – есть безусловное признание в каждом человеке его духовного “я” и безусловное уважение к его правам»[7].

13 января 1902 г. разразился один из самых шумных скандалов в русской журналистике. В этот день газета «Россия», известная публике благодаря знаменитым фельетонам В.М. Дорошевича и А.В. Амфитеатрова, опубликовала фельетон последнего «Господа Обмановы», содержавший незавуалированные намеки па царствующий дом. Впоследствии свидетели рассказывали, что первым прочитал фельетон духовник царя Янышев и поспешил с докладом к Николаю II. В господах Обмановых, в их сыне Нике-Милуше (это прозвище надолго осталось за российским императором) царь безошибочно узнал отца, деда и себя самого. Газета была приостановлена и больше не возобновилась. А.В. Амфитеатров, как выяснилось позднее, был отправлен в Минусинск, да так поспешно, что вынужден был уехать в осеннем пальто, потому что шуба была заложена[8]. Все более или менее причастные к журналистике долго гадали, на что надеялся Амфитеатров, публикуя «Господ Обмановых», и читали ли фельетон перед публикацией редактор Г.П. Сазонов и В.М. Дорошевич. Возможно, Амфитеатров надеялся, что царь промолчит, чтобы не раздувать скандала. Так или иначе, фельетон стал основной сенсацией на долгое время.

При всей неясности мотивов Амфитеатрова, сделавшего подобный выпад против царствующей династии, само появление такого фельетона – факт очень симптоматичный для России начала 1900-х годов, когда в преддверии первой русской революции в обществе резко усилились антисамодержавные настроения.

В 1903 г. отмечалось 200-летие русской журналистики. Почти все газеты и журналы публиковали статьи о ведущих органах прессы, начиная с «Ведомостей», учрежденных Петром I и появившихся в начале 1703 г. К юбилею был подготовлен «Сборник статей по истории и статистике русской периодической печати в 1703–1903 гг.», но в основном празднование вылилось в разговор о бесправном, угнетенном положении прессы в России. Много писали о цензурных запретах, административных преследованиях, полном отсутствии права на свободное слово.

Результатом этого обсуждения проблем свободы печати явилась вышедшая в 1905 г. книга сотрудников газеты «Русские ведомости» Вл. Розенберга и В. Якушина «Русская печать и цензура в прошлом и настоящем».

В 1904 г. началась русско-японская война. Она была крайне непопулярна в России, виновниками считались придворные круги, у которых были разногласия с Японией из-за лесных концессий на Дальнем Востоке. Поражение в войне, растущее недовольство политикой правительства накалили общественную атмосферу, заставили самодержавие пойти на некоторые послабления режима.

В августе 1904 г. министром внутренних дел стал П.Д. Святополк-Мирский, который провозгласил «эпоху доверия» правительства обществу, слегка ослабил цензуру, разрешил съезды земских деятелей и т.д. Осенью началась, по выражению А.С. Суворина, «правительственная весна», давшая возможность открыто обсуждать такие проблемы, о которых раньше запрещалось даже упоминать.

9 января 1905 г. разразилась первая русская революция. Расстрел мирной демонстрации, которую священник Григорий Гапон вел к Зимнему дворцу с петициями и просьбами к царю, потряс всю Россию. Правда, в истории расстрела есть непонятные моменты: судя по дневникам Николая II, царя не было в этот момент не только во дворце, но и вообще в Петербурге. Знал ли об этом Гапон? Наверное знал, не мог не знать. В трудах историков последних лет появился тезис о том, что события 9 января – провокация, направленная не только против рабочих, но и против Николая II.

О готовящемся расстреле некоторые общественные деятели знали еще накануне. 8 января в редакции одной из самых влиятельных газет Петербурга «Наши дни» собрались писатели, адвокаты, ученые, журналисты. Было решено послать к Святополк-Мирскому депутацию. В нее вошли A.M. Горький, член редколлегии журнала «Русское богатство» Н.Ф. Анненский, активные сотрудники этого журнала А.В. Пешехонов, В.А. Мякотин, политический обозреватель «Вестника Европы» К.К. Арсеньев, редактор газеты «Право» И.В. Гессен, известные историки Н.И. Кареев, В.И. Семевский и др. Пытаясь остановить расстрел, участники депутации разговаривали с С.Ю. Витте, но никаких результатов этот разговор не дал. После Кровавого воскресенья все члены депутации были арестованы, A.M. Горький на целый месяц был отправлен в Петропавловскую крепость.

Журналистика в годы первой русской революции прошла очень своеобразный, сложный путь: за короткое время она пережила и «медовый месяц свободы», по выражению современников, и ожесточенный административный нажим со стороны власти, и попытки восставших рабочих взять ее под свой контроль. Журналистике пришлось самоопределиться, осознать собственную, только прессе присущую роль в период общественных бурь и катаклизмов.

Уже в конце 1904 г. печать «явочным порядком» расширила те жесткие цензурные рамки, в которые она была поставлена Александром III в 1880-е годы. Председатель Кабинета министров С.Ю. Витте в своих воспоминаниях писал: «Пресса начала разнуздываться еще со времени войны; по мере наших поражений на востоке пресса все смелела и смелела»[9]. Очень интересную запись сделал 16 ноября 1904 г. в своем дневнике А.С. Суворин, известный публицист, редактор-издатель одной из самых влиятельных газет «Новое время»: «Вот она, “весна”, которую я провозгласил 3 ноября 1903 года. “Право” и “Наша жизнь” в либерализме всех превзошли, затмили “Русские ведомости”. Одни “Московские ведомости” защищают самодержавие, в них печатаются письма с выражением сочувствия самодержавию... Вчера в Москве в Дворянском собрании во время концерта Собинова шикали гимну одни, другие аплодировали, а с хор падали прокламации. В земских собраниях не мудрено, что станут кричать “долой самодержавие”»[10].

Это свидетельство человека отнюдь не революционно настроенного, оно показывает всю напряженность общественной жизни страны в предреволюционные и революционные дни.

Газеты, о которых писал Суворин, – «Право», «Наши дни», «Наша жизнь», «Товарищ», «Сын Отечества» – были самыми популярными легальными изданиями 1905 г., они выходили в Петербурге, их издавали и читали представители оппозиционно настроенной интеллигенции. Эти газеты быстро исчезали под ударами цензуры, но те же редакции выпускали их снова уже под другими названиями.

После трагических событий 9 января 1905 г. русская печать была лишена возможности опубликовать какие-либо материалы, кроме официального сообщения. Многие уже набранные материалы были конфискованы полицией, делавшей обыски в помещениях редакций. Тогда газеты и журналы начали своеобразную забастовку. 9 января собрание представителей газет «Русь», «Новости», «Новое время», «Биржевые ведомости», «Слово», «Право», «Наборщик» приняло заявление, где говорилось, что эти газеты «не находят возможным считаться с цензурными запретами» печатать сообщения о событиях общественной жизни[11]. Следует заметить, что среди этих газет были не только самые радикальные, но и достаточно умеренные органы прессы, такие как «Санкт-Петербургские ведомости» и «Новое время». Но то, что газеты должны информировать читателя о происходящем в охваченной революцией стране, понимали все деятели русской прессы, и левые, и правые.

Почти все издания начали печатать в начале номера: «Выходит без цензуры». Цензура была устранена «явочным порядком». Пресса стала помещать такие материалы, которые раньше никогда бы не увидели света. Например, в первой половине 1905 г. широко обсуждался «Проект русской Конституции», изданный весной редакцией журнала «Освобождение». Публиковались материалы о многочисленных съездах, которые проходили в это время в России: съездах земцев, промышленников, торговцев и многое другое.

Вспоминая осенние месяцы до Манифеста 17 октября 1905 г., С.Ю. Витте писал: «Вся пресса превратилась в революционную в том или другом направлении, но с тождественным мотивом – “долой подлое или бездарное правительство, или бюрократию, или существующий режим, доведший Россию до такого позора”». Петербургская пресса, дававшая и поныне, хотя и в меньшей степени, дающая тон всей прессе России, совершенно эмансипировалась от цензуры и составила союз, обязавшийся не подчиняться цензурным требованиям. В этом союзе участвовали почти все газеты и в том числе консервативные, а также «Новое время»[12]. Председателя Кабинета министров особенно возмущало поведение правой прессы, которая «совсем поджала хвост». Действительно, правая печать растерялась до такой степени, что даже оплот самодержавия – «Гражданин» князя В.П. Мещерского в 1905 г. перестал выходить, его заменили личные дневники издателя.

Положение русской журналистики в первый революционный год было очень сложным. С одной стороны, правительство, во всем видевшее революционные настроения, усиливало административное и цензурное давление на журналистику, с другой – восставшие рабочие, особенно наборщики, от которых зависела техническая сторона издания газет, прекращали работу типографий, не допускали выхода газет из-за их недостаточной революционности. Не выходили газеты во время всеобщих забастовок. Так, 8 января 1905 г., кроме «Ведомостей Петербургского градоначальства», не увидела свет ни одна газета. Депутат Государственной думы трех созывов В.В. Шульгин – сын редактора газеты «Киевлянин», сменивший впоследствии отца на этом посту, рассказывал в книге воспоминаний «Дни» о революционных событиях в Киеве и о рабочих своей газеты: «Однажды, когда я вернулся, меня встретила во дворе группа наборщиков. Они, видимо, были взволнованы. Я понял, что они только что вышли от Дмитрия Ивановича (Пихно, редактор «Киевлянина». – С.М.). “Невозможно, Василий Витальевич, мы бы сами хотели, да никак. Эти проклятые у нас были. Кто? Да от забастовщиков, от “комитета”. Грозятся: “Вы тут под охраной работаете, так мы ваши семьи вырежем”. Ну что же тут делать?! Мы сказали Дмитрию Ивановичу: хотим работать и никаких этих “требований” не предъявляем, но, – но боимся...” Я понял, что эти люди искренно хотели бы “не уступать”, но... страшно. И вправду, есть ли что нибудь страшнее толпы?...»[13].

Таким образом, не везде и не всегда приостановка всех изданий, кроме рабочих, была выражением воли всего восставшего пролетариата, часто в этом проявлялся диктат новых органов власти – Советов рабочих и крестьянских депутатов, создаваемых восставшими параллельно со старыми органами власти. К 17 октября в Петербурге Совет рабочих депутатов представлял значительную силу, и столичная пресса вынуждена была считаться с его решениями. Все типографии были в руках рабочих наборщиков, от них зависела судьба газет, и, как раздраженно заявлял Витте, «по карманным соображениям все газеты революционизировали». Конечно, частная газета должна была учитывать материальные потери от постоянных приостановок, но редакторы и сотрудники понимали, что в революционные дни необходимо информировать население о происходящем, и старались сохранить жизнь своего издания любой ценой. Кроме того, общее недовольство российскими порядками, стремление их изменить, романтика революционного подъема увлекали журналистов, давали возможность писать острые обличительные материалы.

В начале октября в Петербурге возник Союз в защиту печати. Инициатором его создания выступила газета «Наша жизнь», в ее помещении проходили первые заседания, потом они были перенесены в более просторную редакцию «Нового времени».

Основной вопрос, стоявший в центре внимания членов Союза, – вопрос о свободе печати. Ослабления цензурного гнета требовали все: и правые, и левые, и журналисты, и издатели. Но каждая группа изданий свободу печати понимала по-своему, поэтому обсуждение конкретных мер по ее обеспечению продвигалось медленно.

В сборнике статей «Свобода печати при обновленном строе», вышедшем в 1912 г., один из известных издателей Н. Ганфман в статье «Явочный период свободы столичной печати» рассказал о заседаниях Союза накануне Манифеста. В заседании участвовали представители газет «Биржевые ведомости», «Наша жизнь», «Неделя», «Новое время», «Новости», «Право», «Русская газета», «Русь», «Свет», «Слово», «Сын Отечества», «Юрист». Назвав имена присутствующих на заседании, автор распределил их по определенным группам, как принято было тогда среди деятелей прессы. Во-первых, группа «нововременцев» как символ правой печати, затем «радикальная пресса» – «Новая жизнь», «Право», «Русская газета», «Русь», «Сын Отечества». Отдельно указаны члены редакций журналов «Русское богатство», «Журнал для всех» и «Мир божий», представлявших левое крыло русских ежемесячников. В таком составе «комитет действия», как его называли, обязался следить за осуществлением свободы печати «явочным порядком», т.е. выпускать новые номера журналов и газет, не представляя их в цензуру.

1 | 2 | 3 | 4 | 5