Засурский И. Масс-медиа второй республики (1-е издание). ГЛАВА 3 года прессы российской

Шотландский ученый Брайан Макнейр[1] выделяет три фазы в развитии российских масс-медиа. Первая длится с 1986 по 1990 год (она завершается с принятием Закона СССР о СМИ). Следующая, которой он дает название «золотого века российской прессы», продолжается до августа 1991 года.

Затем, после событий августа 1991 года, начинается совершенно иная фаза рыночного развития СМИ, когда появившиеся экономические трудности вызывают рост цен на все издания, а распад СССР усугубляет сужение рынка прессы. С тех пор издания ищут пути выживания и борются за свое место под солнцем каждый по-своему.

Я.Н. Засурский и Е.В. Яковлев сходятся на другой периодизации, хотя их определения периодов несколько различаются. С 1985 по 1990 год проходил период гласности, т.е. системы партийного управления средствами массовой информации – но в соответствии с новым курсом Горбачева на демократизацию советского общества. Далее, приблизительно до 1993 года или 1995 (Ясен Засурский проводит границу периода по антивоенной кампании, которая продемонстрировала способность прессы оказывать давление на власть) пресса играла роль самостоятельного института. Затем начинается, по определению Ясена Засурского, период «коммерческой прессы и концентрации», а по Яковлеву – период «управления прессы капиталом».

В данной работе предлагается несколько иная периодизация, основой которой становятся конкретные исторические события и экономические процессы. На мой взгляд, в новейшей истории российских масс-медиа можно выделить всего четыре периода до середины 1998 года, а также пятый, послекризисный. Однако наиболее насыщенный из них – третий, с 1992 по 1996 год, будет в свою очередь разделен на три этапа. На нем мы остановимся подробнее в этой главе, поскольку этот период имеет большое значение для всего процесса формирования российской системы СМИ и очень важен для нашего анализа.

Итак, первый период – до 1990 года (т.е. до принятия закона о печати) – время гласности и перестройки, когда независимой прессы не было в принципе (за исключением самиздата), однако среди советских журналистов были популярны идеология «четвертой власти» и миф о независимой прессе. Это – предыстория российской системы СМИ, и мы уже останавливались на ней подробно во второй главе.

Второй – с 1990 по начало 1992 года – по определению Макнейра – «золотой век» российской печати. Это также период «первой приватизации» СМИ. Заодно, при содействии власти, многие издания получают в собственность или долгосрочную аренду по льготным тарифам помещения, в которых размещается редакция. В отношениях власти и прессы (за исключением некоторых ультраконсервативных изданий) наступает медовый месяц. Разделяя и отражая общественный подъем реформаторских 80-х и 90-х годов, средства массовой информации стали естественными союзниками восходящей звезды российской политики Бориса Ельцина. В условиях непрекращающейся политической борьбы пресса в начале девяностых по сути закрепила то положение, которое ей удалось занять в конце восьмидесятых: единственной опоры власти.

На российском рынке СМИ появляются новые издания, телеканалы и радиостанции. Новые СМИ используют модели и форматы современной западной журналистики – стараются отделить информацию от комментария, строят газеты по принципу тематических полос. Радио «Эхо Москвы» и некоторые телепрограммы используют вещание в прямом эфире.

Третий – с 1992 по 1996 год – период формирования новой российской системы СМИ, который, в свою очередь, можно разделить на три этапа. Это время политического противостояния и первых экономических трудностей СМИ (1992–1993), затем временная политическая стабилизация, характеризующаяся оттоком политизированного капитала и бурным развитием коммерческой прессы (с 1994 по середину 1995 года), и, наконец (с середины 1995 по середину 1996 года), – активизация политизированного капитала и формирование пропагандистской системы перед президентскими выборами 1996 года.

В истории «НГ» нам раскрываются два периода из означенных выше – «золотой век» российской печати, длившийся, правда, всего два года, и следующий за ним период формирования новой системы российских СМИ, во время которого наметились изменения в структуре собственности на масс-медиа и их роли в жизни общества, получившие впоследствии дальнейшее свое развитие.

Газета процветала в период, который считается «золотым веком прессы» – с основания, т.е. после принятия закона о печати СССР (июнь 1990 года) и на фоне общественного подъема. Затем, через некоторое время после августа 1991 года, когда начались экономические реформы, т.е. либерализация экономики, унесшая большую часть общественного капитала, у газеты начались первые трудности (которые выражались в неспособности издания к развитию, хотя еще не представляли для газеты серьезной угрозы), закончившиеся тем, что часть редакции «НГ» предпочла привлечь для создания новой газеты «Сегодня» политизированный финансовый капитал, который действительно некоторое время помогал ей держаться на плаву.

Однако противостояние в обществе продолжалось, накал страстей возрастал – так что до октября-декабря 1993 года рынок качественной политической прессы еще не знал проблем с читателями и политическими инвесторами, кроме того, многие издания продолжали получать дотации из бюджета. Центральная пресса по-прежнему сохраняла влияние в регионах, хотя объемы подписки и розничные продажи в провинции продолжали сокращаться.

После октября-декабря 1993 года политическая интрига на некоторое время затихла (почти до середины 1995 года). Это заставило «НГ» все глубже зарываться в специфический мир политических интриг: как вслед за поиском тех конфликтов, в которых независимость газеты может отчетливо доказать свой смысл (это не так просто, если в обществе нет открытого противостояния), так и в поисках инвестиций политизированного капитала. На этом пути газета обретает свою новую аудиторию – читателя, заинтересованного в качественной газете, глубоко и подробно освещающей нюансы политической борьбы и с готовностью предоставляющей свои страницы для публикаций различным политическим силам.

В конце этого периода, когда до парламентских выборов, обещающих приток политизированного капитала, оставалось еще семь месяцев, газета закрывается и тщетно ищет выход из тупика на протяжении всего лета, в политике считающегося «мертвым» сезоном. Только в августе – за квартал до предвыборной кампании в Государственную думу – инвесторы начали борьбу за газету.

Уже в самом начале 1992 года впервые обозначилось отчетливое различие в развитии центральной и региональной прессы, которое только усилится в дальнейшем. В то время как в столице происходит разделение прессы на два лагеря – «демократический» и «оппозиционный», а председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов безуспешно предпринимает попытку взять под свой контроль газету «Известия» и российское государственное телевидение (вольно или невольно вызывая тревогу у всех журналистов за судьбу своих изданий), региональная пресса, за исключением коммунистических и националистических изданий, удаляется от политики, занимает позицию зрителя, а не участника политических баталий.

К концу 1992 года даже наиболее солидные издания несут крупные убытки: от 15 млн. рублей у «Комсомольской правды» до 6 млн. у «Советской России». Долги типографии «Пресса» выросли до 200 млн. рублей. Выход газет удалось сохранить благодаря выделению правительственной субсидии на погашение долгов. Газета «Известия» даже получила в подарок от правительства Гайдара огромное здание на Пушкинской площади, позволившее ей сохранять независимость дольше других изданий.

И все равно, по результатам подписной кампании 1993 года, «Известия» сохранили только 25% подписчиков (800 тысяч из 3,2 млн.), «Комсомольская правда» – меньше 15% (1,8 млн. из 13), «Независимая газета» – 39% (27 тыс. из 70), а еженедельник «Аргументы и факты» – 35% (8,8 млн. из 25,7)[2].

Под диктатом монополии почтовых служб дорожает доставка газет, в результате чего региональные издания крепче встают на ноги. Начинает сказываться и близость провинциальной печати к реальным проблемам и нуждам своего потребителя, несовместимым с абстрактной политической риторикой тех лет. Обвальное (на порядок) сокращение тиражей центральных изданий приводит к фрагментации аудитории всероссийских изданий и падению их влияния. Начиная с третьего периода единство информационного поля обеспечивается телевидением.

В конце 1992 – начале 1993 года, в то время как многие газеты и журналы находились на грани финансовой катастрофы, на московском рынке качественной политизированной прессы появилось сразу три новых ежедневных газеты – «Коммерсантъ-Daily», «Сегодня» и «Новая ежедневная газета», которая была закрыта в начале 1995 года, на несколько месяцев раньше, чем «НГ».

Политический кризис, начавшийся в марте 1993 года, разрешился октябрьским противостоянием исполнительной и законодательной власти. Как отмечает историк В. Согрин, референдум в марте 1993 года президент смог выиграть только благодаря тому, что ему удалось провести более широкую и интенсивную пропагандистскую кампанию в прессе, чем оппозиции. То же самое можно сказать и об октябрьских событиях в Москве.

Хотя в основе этого кризиса было, вплоть до последнего момента, совершенно легитимно выраженное неприятие депутатами экономической политики президента и правительства, «демократическая» пресса поддержала президента, а центральное телевидение осталось под контролем Бориса Ельцина, что и послужило поводом для известной попытки овладеть останкинским телецентром штурмом. Любопытно, что многое в октябрьских событиях остается неясным до сих пор. Например, взять тот же штурм мэрии, «Останкино» (уже отключенного – единственным вещающим каналом в те дни осталось российское телевидение, у которого есть собственный телецентр на Ямском поле), наконец, снайперы вокруг Белого дома. Начиная беспорядки, оппозиция действовала против своих интересов – если, конечно, действовала она. Больше всех в вооруженных столкновениях был заинтересован сам Ельцин: пресса все больше начинала призывать к мирному диалогу, в обществе большой поддержкой пользовался «нулевой вариант» одновременных перевыборов президента и парламента, который был благополучно забыт после того, как войска подавили бунт «красно-коричневых». В результате была принята конституция, закрепляющая доминирующее положение президента в структуре российской власти[3].

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11

Евгений