1 | 2 | 3

Наконец, весьма перспективной и актуальной задачей становится сегодня внедрение в систему профессиональной подготовки Интернета. Использование сети в преподавательской работе со слушателями и студентами привлекло бы внимание и спонсоров из частных телерадиокомпаний. Мы предложили совместно с Национальной ассоциацией телерадиовещателей, ассоциациями региональных ТРК, Министерством РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовой коммуникации разработать программу обеспечения двусторонней связи нашего института с Интернетом в деле формирования общих с развитыми странами принципов и форм работы со специалистами в области электронных СМИ. Работа с Интернетом могла бы стать основой развития международных связей отечественного телевидения и радиовещания.

За последние годы коренные преобразования в обществе коснулись и тележурналистики как науки, как фундамента профессионализма работников телевидения. Были осмыслены новые подходы к вещанию, проанализированы многие аспекты развития телевидения в стране, методы работы журналистов. Однако здесь многое еще предстоит сделать.

Отрицательную роль в становлении теоретических основ тележурналистики сыграла и слабость научных разработок в области истории телевидения России. Вместе с положительными тенденциями в науке появились опасные, субъективистские взгляды. Так, некоторые журналисты, в том числе руководители компаний, стали, во-первых, утверждать, что весь советский период в истории отечественного телевидения был только черного цвета, а во-вторых, противопоставлять один этап истории телевидения другому, полагая, что подлинная журналистика появилась только с их приходом на телевидение. А такой подход неизбежно ведет к утрате ценного опыта, накопленного за десятилетия отечественного вещания.

Однако повышение квалификации работников телевидения (или даже просто овладение ими профессией) идет «с переменным успехом» не только из-за теоретически неразработанных проблем, но и по причине новых процессов, затмевающих у журналистов соображения творческого характера.

Развитию профессионализма на телевидении противостоит засилье рекламы, усиление влияния рекламодателей на программную политику телекомпаний. Из сетки вещания выталкиваются культурно-просветительские и детские передачи, программы социальной направленности. Тем самым уменьшаются масштабы и исчезает глубина творчества телевещателей. Бизнес вытесняет журналистику, а извлечение прибыли из СМИ становится главным смыслом существования телекомпаний, их хозяев и работников.

Происходит также сращивание верхушки журналистской элиты с политическими деятелями в целях оказания взаимных услуг. Устанавливаются дружеские, неформальные связи между журналистами, политиками и олигархами, идет процесс переливания журналистских кадров из творческой сферы в иную, политическую, область деятельности. Об этом свидетельствуют судьбы бывших журналистов В. Костикова, И. Малашенко, С. Медведева, М. Бойко и др.

И еще на одной проблеме стоит остановиться. Кинематографу 100 лет. Через 11 лет после создания первого отечественного художественного фильма в студии А. Ханжонкова была открыта специализированная киношкола В. Гардина. С тех пор она стала главной кузницей творческих кадров для нашей кинематографии. В 70–80-е годы в Советском Союзе существовало уже пять высших учебных заведений, которые готовили актеров, режиссеров, операторов, драматургов, критиков, редакторов для работы в кино.

Ничего подобного мы до сих пор не имеем в сфере подготовки телевизионных кадров. Нам не хватило семи десятилетий, чтобы открыть полноценное высшее специализированное учебное заведение. И можно с уверенностью говорить, что это обстоятельство отрицательно повлияло на развитие отечественного вещания. Вывод, который напрашивается, очевиден: нельзя далее откладывать открытие государственного специализированного телевизионного высшего учебного заведения.

Педагогический коллектив нашего института, рассмотрев сложившуюся на рынке образовательных услуг ситуацию и оценив свои потенциальные возможности, которые подтверждаются прошедшей государственной аттестацией института, разработал предложения о преобразовании ИПК во Всероссийский государственный институт телевидения и радио (ВГИТР) с четырьмя отделениями (повышения квалификации, профессиональной переподготовки, очной высшей школы, заочного обучения) и аспирантурой. Пока эти предложения, к сожалению, не нашли отклика.

Но одному институту, каким бы распрекрасным он ни был, с проблемами подготовки и воспитания кадров телевидения не справиться. Этим должно заниматься и само журналистское сообщество.

В свое время советские журналисты были объединены в союз, организация которого работала и в Гостелерадио СССР. Председателем этой организации лет десять было доверено быть мне. Эта обязанность еще в те годы заставляла задуматься о гражданской ответственности и правах журналиста; эта мысль становилась все более важной по мере угасания «руководящей и направляющей» роли КПСС. Я остро чувствовал потребность упорядочения отношений журналиста и аудитории, точного определения – что может и чего не должен делать в эфире телевизионщик.

Вынес этот вопрос на обсуждение коллегии Гостелерадио СССР. Тогдашний председатель М.Ф. Ненашев поддержал меня, но два главных редактора выступили против (это были мои старые друзья – Э.М. Сагалаев и Ж.П. Фомина). Их доводы сводились к одной фразе: «Егоров хочет надеть удавку на коллективы редакций». Тем не менее, коллегия большинством голосов приняла мое предложение в виде «Декларации прав и обязанностей работников телевидения и радио». Однако бурные события 90-х годов смели с повестки дня и декларацию, и орган, ее принявший.

Но документ этот довольно любопытный, он был очень дорог мне. Поэтому 20 февраля 1990 года я опубликовал в многотиражной газете Гостелерадио большой материал «О кодексе чести журналиста», в основу которого были положены принципы принятой декларации. Я стремился довести свои мысли до самих журналистов, а не только до их самоуверенного начальства. Я писал, что мы живем в бурно меняющемся мире и очень важно, чтобы вместе с кардинальными переменами вокруг не менялись нравственные основы журналистской профессии. Если это справедливо по отношению ко всему журналистскому корпусу, то вдвойне важно для теле- и радиожурналиста, имеющего дело с самыми современными и массовыми средствами информации.

Думается, что наш кодекс чести, или Правила поведения, или Декларацию телерадиожурналиста, должен подписать каждый – от председателя до младшего редактора. Может быть, эти правила стоит утвердить в комитете по информационной политике парламента, пусть они будут освящены авторитетом высшего органа власти.

Я приглашал к дискуссии о наших правилах, правах и обязанностях, о гражданском долге и чести. И сейчас, по прошествии времени, мне кажется, что положения, которые я отстаивал, не утратили актуальности. Поэтому хочется остановиться на них подробнее.

Права и обязанности работника телевидения и радиовещания основаны на конституции, других законах страны, они вытекают также из международных договоренностей. В случае несоответствия положений этих договоров и внутренних законов следует руководствоваться установками международного права.

Мы пришли на телевидение и радио, – писал я, – служить обществу и государству при условии совпадения их интересов; в случае расхождения таких интересов мы следуем заинтересованности общества, воле законодателя как высшего выразителя общественных интересов...

Демократия, свобода слова и совести, гласность, открытость, плюрализм мнений ломают прежние устои теле- и радиовещания, основанные на стиле и методах командно-административной системы, на монополии управления идеологической работой.

Многие передачи застойного периода имели лицо управленческих решений, черты той системы: анонимность, безапелляционность, назидательность, всезнайство, непримиримость к иной точке зрения, монополию на правду. Преодоление, борьба с этими явлениями переходят сегодня в ожесточенную фазу. Исторически такое вещание обречено. Каким оно будет завтра – зависит от нас.

От какого наследства мы отказываемся? – задавал я риторический вопрос. – От попыток навязать свое мнение другим, от монополии на правду, от неукоснительного следования указаниям сверху, от ухода от острых вопросов, от пренебрежения интересами и запросами народа, от услужения одной группе или начальству.

К чему мы сознательно идем? К обеспечению плюрализма мнений, развитию демократического характера управления телевидением и радиовещанием, форм и методов их работы, укреплению связей с аудиторией и готовности телевидения и радиовещания взять на себя новый груз ответственности за масштабы, глубину и результативность перестройки всей общественной жизни.

Выступающий в кадре обязан обладать умением вести беседу, диалог корректно, проявляя уважение к позиции собеседника, даже если она не совпадает с его точкой зрения. Ведущий беседу, интервью, репортаж обязан помочь собеседнику выявить и обосновать его точку зрения. Запрещается навязывать собеседнику свою позицию, проявлять агрессивность, предвзятость, допрос и высокомерие по отношению к участникам передач.

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление и рассказать об одной своей командировке тех лет.

В январе 1990 года неожиданно, в неурочный час, меня вызвал к себе в кабинет тогдашний председатель Гостелерадио СССР Михаил Федорович Ненашев. Состоялся необычный разговор. Председатель сказал, что в условиях, когда в столицу Азербайджана, где начались бандитские погромы, введены части Советской армии, мы не можем допустить, чтобы телевидение республики перестало вещать в прежнем режиме, чтобы на каналах Центрального телевидения исчезли передачи из Азербайджана. Дело в том, что Бакинский телецентр был захвачен активистами Народного фронта (так, по крайней мере, они представлялись), которые организовали там самооборону. Штурм телецентра решили не проводить. Оставалось два выхода: военные предлагали быстро смонтировать аппаратуру и открыть через спутник новый канал, вещающий из Баку, но, понятно, не имеющий, так сказать, «азербайджанского происхождения»; другой вариант состоял в том, чтобы путем переговоров убедить новое руководство телецентра вернуться в русло общесоюзного вещания.

М.Ф. Ненашев сказал, что для поездки в Баку с этой миссией из всех членов коллегии Гостелерадио он по ряду причин остановился на моей кандидатуре. И я отправился на военном самолете с подмосковного Чкаловского аэродрома в Баку.

Моими соседями в самолете были хмурые офицеры, в салоне царила гробовая тишина. Видимо, все думали о том, чем может закончиться эта военная акция для каждого из них...

Приземлились на военном аэродроме неподалеку от Баку, пересели в вертолет и направились в столицу Азербайджана. Внизу, вдоль дороги, валялись разбитые грузовики, строительная техника, какие-то груды искореженного железа – все, что мешало движению танков, было сметено с их пути и отброшено в кюветы. Сидя на горе из пулеметных лент, я летел в Баку и думал, что же ждет меня в этом городе. Из вертолета я пересел в бронетранспортер, чтобы доехать до гостиницы «Москва», где для меня был забронирован номер. Гостиница оказалась полна военных, офицер, проводивший меня в номер, предупредил, чтобы я не выходил на балкон, обращенный на центральную площадь, где собирались бурные митинги и из толпы иной раз постреливали по этажам гостиницы, где жили нежданные гости из России.

Прежде всего, я дозвонился до нашего корпункта в Баку, вызвал корреспондента и оператора, и стали мы думать и гадать, как попасть в осажденный и обороняющийся телецентр, который находился рядом с той же неспокойной центральной площадью. Кроме того, на перекрестках улиц, рассматривая прохожих с молчаливым, изучающим вниманием, стояли группы людей. Решили так: я еду в стареньком «Жигуленке», который все в городе знали как машину местного телеоператора, а попав на территорию телецентра, буду добиваться встречи с новым председателем Гостелерадио Азербайджана.

Контрольный пропускной пункт проехали благополучно: за грязными стеклами автомобиля меня не разглядели. Когда оператор меня высадил, я оказался в окружении бородатых молодчиков, вооруженных чем попало. Требую, чтобы меня проводили в кабинет председателя. Долго водили меня по каким-то помещениям, наконец привели в роскошный кабинет руководителя телевидения. Здесь же находились все главные редакторы редакций азербайджанского телевидения, а во главе стола сидел мой старый знакомый еще по работе в обществе «Знание» академик Халилов. На глазах изумленного собрания он встал из-за стола, подошел ко мне, стал обнимать и представил меня присутствовавшим...

Как оказалось, многие из них знали, что прежний председатель Кулаев, снятый с работы за два дня до этого, был моим аспирантом в Академии общественных наук при ЦК КПСС, где и защитил кандидатскую диссертацию. Выходило, что власть на Бакинском телевидении перешла от одного друга Егорова к другому другу того же Егорова. Скорее всего, это неспроста, решили они: видимо, гость не просто главный редактор в Москве, а представитель известного всесильного ведомства.

Ситуация сразу же изменилась коренным образом. Я оказался удачливым посланцем из центра. Надо сказать, что до этой встречи в кабинете Халилова мои телефонные разговоры с теми же главными редакторами азербайджанского телевидения заканчивались безрезультатно: все они под разными предлогами отказывались сотрудничать с Москвой.

Следующее наше собрание состоялось после обеда, который устроил в мою честь академик у себя дома. Я бы и не вспомнил об этом обеде, если бы не один эпизод: пока хозяин помогал жене собирать на стол, его внук лет двенадцати с какой-то затаенной радостью рассказывал мне, что ребята из его класса собираются на улице и, незаметно, сзади подкрадываясь к русским солдатам, палками бьют их по голове, и несколько солдат так и остались лежать на улице после их нападений. Ненависть к «оккупантам» – таковы были настроения во многих семьях даже таких высокопоставленных местных начальников.

Халилов на новом собрании повторил слово в слово мои просьбы к главным редакторам, и те принялись выполнять эти, теперь уже согласованные рекомендации. В центральном эфире появились художественные и документальные передачи из Баку.

В те же дни здесь находилась московская съемочная группа программы «Время» под руководством Олега Добродеева. Мои московские коллеги спали на матрацах в какой-то школе, снимали и монтировали материал для новостных передач буквально в фронтовых условиях. Ребята просили меня посодействовать в получении разрешения использовать для съемок на территории республики микроавтобус и вертолет. Набравшись смелости, я стал пробиваться к командующему воинским контингентом в Баку генералу Лебедю, чтобы получить разрешение по спецсвязи переговорить с Москвой. Генерал нехотя дал согласие. В тот момент в кабинете, который он занимал, присутствовало несколько офицеров, которые внимательно слушали мой разговор по телефону. Я попросил Ненашева связаться с начальником Генштаба Моисеевым, чтобы тот дал указание выделить телегруппе, снимающей для программы «Время», вертолет и микроавтобус. Председатель велел: жди, я позвоню. Минут десять мы все молча ждали. Наконец раздался звонок: Ненашев сказал, что Моисеев обещал все сделать, а мне следует возвращаться в Москву. Действительно, через пять минут из Генштаба была получена директива о выделении необходимой техники для группы телевизионщиков из Москвы.

1 | 2 | 3