Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
И хорошо сделала! Очень хорошо! Превосходно! 1 См. А. Федоров. О художественном переводе. М., 1941, стр 136. 155 (Голоса в публике: «Нет, плохо!», «Нет, отлично!» Звонок председателя.) Сейчас передо мной «Гекльберри», выпущенный Детгизом в ее переводе с прелестными рисунками Го- ряева, и, в сущности, какое мне дело, что в подлин нике вся эта книга от первой до последней страницы написана от лица полуграмотного, темного, дикова того малого, не имеющего никакого понятия о пра вильной речи. В переводе этот «дикарь» говорит книж ным, грамматически правильным языком культурных, интеллигентных людей. Правда, это выходит иногда как-то странно: читаешь, например, сделанное им опи сание природы, и кажется, что читаешь Тургенева: «Нигде ни звука, полная тишина, весь мир точно ус нул. ..» — и т. д.'. Но разве дело в таких мелочах? Разве эти мелочи помешали советским читателям, особенно детям, по любить твеновский роман всей душой? Они читают именно этот перевод с восхищением и не требуют ни какого другого. И их любовь к этой книге нисколько не меньше, чем любовь заокеанских детей, которые читают ее в подлиннике. Тут адвокат надолго умолкает. Нисколько не торопясь, он деловито раскладывает у себя на столе небольшие зеленые томики — романы Диккенса в изда нии Гослитиздата — и сообщает о них одно прелюбо пытное свое наблюдение. Оказывается, у Диккенса в каждом романе действует какой-нибудь «человек из низов» с плебейской, неотесанной, но очень выразительной речью. И (знаменательно!) все наши лучшие переводчики Диккенса передают их цветистую про стонародную речь почти правильной бескрасочной гладкописью! — Одним из наиболее талантливых, авторитетных и опытных мастеров перевода, — говорит адвокат, — справедливо считается Мария Лорие. Ей принадле жит перевод романа Диккенса «Большие надежды». Очень художественный перевод, образцовый. Но вот в романе появляется каторжник Мэгвич, вульгарный 1 Марк Твен. Приключения Гекльберри Финна. Перевод с английского Н. Дарузес. М.. 1963, стр. 144. 156 дикарь, речь которого вполне выражает его грубую психику. А в переводе Марии Лорие он говорит почти литературно. «— Милый мальчик, — говорит он, •— и вы, това рищ Пипа, я не стану рассказывать вам мою жизнь, как в книжках пишут или в песнях поют, а объясню все коротко и ясно, чтобы вы сразу меня поняли», — и т. д. ( XXIII , 366) '. Опять интеллигентская речь, без всякой плебейской окраски. Так мог бы говорить человек с университет ским образованием: юрист или врач, хотя в подлин нике с первых же слов слышится речь темного каторж ника, никогда не бывавшего в культурной среде. Вме сто for он говорит fur , вместо after — arter , вместо someone — summun и т. д. и т. д. Эти искривления речи, к счастью, никак не отразились в переводе. «Плебейство» Мэгвича отлично пере дано — не лексикой, но интонацией. То же нужно сказать о речи другого простолю дина, Роджера Райдергуда, в романе «Наш общий друг», блистательно переведенном Н. Волжиной и Н. Дарузес. Хотя в подлиннике Райдергуд говорит не knew , но knowed , не partner , но pardner , не anything , но anythink , в переводе это искажение стилевого стан дарта не нашло никаких отражений ( XXIV , 185—189). Так что напрасно прокурор с такой неуместной го рячностью нападает на переводчика Бернарда Гил берта Герни и видит в его гладкописи чуть ли не вредительство. Нельзя же привлекать людей к суду за то, что они не волшебники и не умеют творить чудеса! Недаром мастера перевода — и французы, и англичане, и рус ские— именно потому, что они мастера, дистиллируют в своих переводах чужую простонародную речь. За эту «дистилляцию» не судить мы должны переводчиков, но благодарить и приветствовать! Здесь, в сущ ности, их большая заслуга, достойная всяких похвал! Да, не вина, а заслуга! 1 Римская цифра в скобках указывает том Собрания сочине ний Диккенса, вышедшего в Гослитиздате, арабская — страницу названного тома. 157 Чуковский К. Высокое искусство лингвистики и перевода 6 природы |
|
|
|
|
