1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6

А, может быть, так и надо? Может, без этих слов не обойтись? Есть и научные мнения на этот счет. Некоторые специалисты в области языкознания утверждают, что процесс засилья в нашей речи иностранных слов – явление как раз прогрессивное, что таким образом происходит развитие языка. Другие, и их большинство, справедливо полагают, что подобным «внедрением» мы только размываем свой язык, наносим ущерб культуре. И нынешний американизированный сленг, на котором мы преимущественно и общаемся между собой, увы, еще одно подтверждение тому, что торжествуют западные ценности – от жвачки до образа жизни.

Что будет дальше, предсказать не берусь, хотя прогнозы специалистов полны тревоги за «наш великий, могучий».

«Скоро литературный язык станет ученой латынью, а русские будут говорить языком мата! Нация разделит судьбу языка. Рудиментируя вместе с ним», – столь мрачно пророчествует некий персонаж Филька – герой повести Леонида Бородина «Гологор».

И то правда – ведь сейчас, как утверждают некоторые, другие времена, иные нравы, меняются приоритеты, ценности, отношения. «Мы другими глазами смотрим даже на собственных детей – «новое поколение выбирает «пепси». Кстати, вы заметили, что все чаще в эфире стало звучать вместо «ребенок» – «бэби», «подросток» – «тинейджер». Любимые чада не остаются в долгу. Нас, родителей, они называют без фантазии – «шнурки», «чукчи», «марксы» – выбирайте кому что нравится. И не хватайтесь за ремень, если услышите в ответ на ваше очередное замечание кислое: «О, май гад!» Это всего лишь «Боже мой» по-английски. «Клево, правда?» – с плохо скрываемым беспокойством спрашивает Елена Данилевич («СПб ведомости», №41, 1996).

Вспомним: когда наступила гласность – захватило дух и радости не было предела. Но что это? Не успели нарадоваться, как словесная раскованность обернулась разгулом и вседозволенностью. Казенное слово сошлось с блатным. Однажды кто-то заметил, что Пушкин показался бы ныне инопланетянином – в этом повальном отступлении от нормы. В стертости границ между такими словами, как «спонсор» и «западло», чистый голос поэта – «Я вас любил так искренно, так нежно» – не стал бы странен и неузнаваем?

В который раз напомню, что прежде, чем стать бизнесом, ТВ изобреталось как средство коммуникации, способное собрать людей, независимо от их удаленности от центров, в полноценном культурном пространстве.

Быстро привыкнув к рыночной необходимости зарабатывать деньги, они стали только с этих позиций рассматривать перспективы развития нашего эфира, хотя ясно, что это означает рубить сук, на котором сидишь. ТВ – не частная сфера жизни, оно всепроникающе и не только откликается, в меру своего понимания, на интересы общества, но во многом их формирует. Оно уже создало атмосферу, культуре почти враждебную. Культуру легко затоптать, но вырастить людей, испытывающих в ней потребность, – дело столь же долгое и кропотливое, как возделывание английского газона. Культура существует только в движении вперед либо назад, и если не заботиться о направлении этого бега, если не готовить ей аудиторию, то есть риск, что и сегодняшняя попса станет для слушателей чересчур сложной и умной.

Стремясь «войти в цивилизованный мир», мы стремительно от него удаляемся. Невежество становится фирменным знаком многих теле- и радиопрограмм, газетных статей (в том числе «искусствоведческих»), целых редакционных коллективов, живущих так, словно с них и началась человеческая история. Результаты их деятельности имеют печальные последствия – незаметно для самих себя они уничтожают плоды деятельности целых поколений. И если успеют, это будет катастрофа страшнее сноса храма Христа Спасителя. Потому что грозит исчезнуть не символ духовности, а – духовность как таковая.

Культура – это не только филармония с театрами. Культура – этика нашего общества. Язык, которым говорим. Качество мышления. Естественное неприятие любой агрессии. Нравственная опрятность.

Культура может ужиться с рынком. Но она брезглива к базарным сварам. Базар – среда люмпенов, культуру он отрицает и уничтожает. ТВ страны сегодня дрейфует между этими двумя полюсами человеческого общежития, все чаще заигрывая с базаром.

То, что сейчас происходит с русским языком, – это катастрофа! Есть в лингвистике такое понятие – пиджинизация, то есть крайнее оскудение словарного запаса, язык опускается до такой степени, что превращается в эрзац. Как пример – язык портовых городов, где изъясняются на своеобразном сленге матросов, который включает сотни четыре английских, испанских, немецких слов плюс русские крепкие выражения – с помощью этого набора можно поддержать любую тему разговора. Русский язык стоит на пороге перехода в эрзац. Почему и как это конкретно происходит – тема отдельных – и серьезных – исследований.

Правда, находятся радетели нового жаргона, разглядевшие в нем древние корни подлинных народных языков. Остроумней всех на эту «уловку» ответила петербургская писательница Нина Катерли: «Если позволить себе изъясняться на смеси «французского с нижегородским», то я могла бы написать здесь применительно к уважаемому эксперту: «Не жопьтесь, урод!», поскольку слово «жопиться» на тамбовском диалекте РУССКОГО языка означает «кукситься», «плакать» (Макс Фасмер. Этимологический словарь русского языка. Т. 1). Что же до «урода», то это по-польски «красота». Я, таким образом, сказала бы эксперту всего-навсего «не плачьте, красавец».

Ну, скажете вы, телевидение-то здесь при чем?! Жизнь такова – вот в чем фокус!... Ан нет, при том! Не распространяй! Не заражай! Не учи несформировавшиеся души! НЕ ФИКСИРУЙ! Ибо по авторитетному утверждению Юрия Лотмана: «Появление средств фиксации устной речи кардинальным образом отражается на письменности». Неужели мы еще хотим иметь такую литературу в будущем, какую поможет нам создать и наше «разговорное», «журналистское» телевидение?!..

Говорят, что итальянский – это испорченная латынь. Чтобы ее испортить, итальянцам потребовалось 2000 лет. Мы оказались способней?..

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Фраза евангелиста Иоанна стала афоризмом – так сцепились в ней смысл, поэтичность, краткость. Человеку завещано помнить о божественной природе Слова, о его власти.

] ] ]

...Репортеры, корреспонденты, ведущие аналитических и прочих других информационных и не очень программ, а то и те из них, кого именуют уже не иначе, как замечательным «русским словом» шоумены!.. Сколько же их и сколько всего того, что связано с ними?!.. Вопрос, конечно, наивный – их очень много и очень мало, если иметь в виду «звезд». Но мало, пожалуй, не потому, что обеднела земля наша талантами, а потому, что «сито» очень мелкое, мест на вершине не густо, количество случайностей, которое должно свести все в нужное время и в нужном месте в одной точке, – слишком велико... А еще, к сожалению, работает старый афоризм: «Кто не умеет толкаться локтями, пусть их кусает»...

А еще есть атмосфера жизни, атмосфера времени, которая требует видеть на экране именно ЭТОГО человека со всеми только ему присущими особенностями, достоинствами и... даже недостатками. Ну, и, простите, связи, дружеские узы, предварительная «раскрутка» извне, в том числе и материальная...

Полагаю, это еще не весь перечень, известный мне из самых разных источников, и в первую очередь (?!)– из самих СМИ. Понимая реальность всех этих «звездных» обстоятельств, остаюсь при своем наивном, но, убежден, абсолютно убедительном разумении, что ТАЛАНТ и ПРОФЕССИОНАЛИЗМ – это единственное, что делает тележурналиста тележурналистом. С большой буквы! И это главное! А «Как стать звездой?» (давным-давно фильм такой был моего коллеги Виталия Аксенова – там все сверкает, поет, взрывается фейерверками и поливается шампанским, там, быть может, и ответ содержится?)

Но, так или иначе, «звезды» тележурналистики – это все-таки наши (ваши!) ориентиры. Без ТАЛАНТА и ПРОФЕССИОНАЛИЗМА ими все равно не стать... или не удержаться на поверхности зрительского внимания больше недели. (Немало проскочило перед нами только за десять последних лет таких «звезд-однодневок», чудом напавших на «золотую жилу» одной краткосрочной сенсации, вспыхнувших в ее отблеске на день-два и тут же канувших в Лету. Ибо на «удержание себя» на экране больше просто не оказалось под рукой новых, «свалившихся на голову» чудес.)

Эту же проблему, но уже с «внешней стороны», телезрительской, анализирует известный (в том числе и по своим эпатажным газетным публикациям!) журналист Дмитрий Быков, видя истоки живучести такой журналистики в «рабской потребности» аудитории (и то верно: не было бы спроса – сгинуло бы в неизвестность и предложение):

«В том-то и дело, что рабу необходимо зрелище чужого унижения. Именно это (а не безграмотность или нищета) отличает раба от свободного человека. Рабом, смею сформулировать, называется существо, которое испытывает наслаждение при виде чужого позора. Потом это существо начинает даже сострадать, но в самый момент разжалования, разноса или расстрела оно испытывает восторг, в котором не признается даже себе и который все-таки явственно читается на лице.

Страна поставлена в настоящее время в ситуацию тяжелого выбора. Хотите посмотреть на счета Чубайса? А на его трусы? А послушать, как будут пороть его команду, – не желаете? А редкое зрелище – разъяренный начальник – не угодно ли? Очень рекомендуем! Здорово повышает самооценку: вот, не на меня одного орет багровое ничтожество, вознесенное судьбой надо мной! У людей побогаче и позначительнее тоже случаются аналогичные проколы.

Счастье у раба одно: увидеть, как бьют надсмотрщика».

Мд-а-а... Телевидение впрямь напоминает порой «сплошной кошмарный сон», с одинаковым успехом делая национальным героем и академика Сахарова, и Кашпировского, Жириновского, Леню Голубкова. Это значит, что ТВ может быть чем угодно – либо средством для достижения общественного согласия, либо жутким средством политической конфронтации. Можно придираться к понятиям, но нельзя не понимать, что телевидение должно всячески содействовать согласию в обществе, а это не идеологическая, а, если хотите, этическая, нравственная задача любого ТВ.

Разумеется, манипулировать сознанием, давать только хорошие новости, в надежде, что от этого станет хорошо на душе, – это бред, утопия. Такой контакт телевидения со зрителем будет фальшивым, пустым, опасным. С обществом у ТВ должны быть только доверительные отношения. «Окошмаривание факта», обилие «компромата» на телеэкране – еще одно завоевание современного «ящика» и его передового отряда – информационного вещания. И я совсем не исключаю, что, помимо не исчезающих со страниц газет и экранов намеков на «продажность», «ангажированность» и прочую нечистоплотность тележурналистов, вся эта чернуха потому пробивается на экран, что она САМА ПО СЕБЕ ДРАМАТУРГИЧНА, КОНФЛИКТНА (абсолютно профессиональные для любого телевизионного зрелища понятия, не так ли?), а значит, можно, не мучаясь профессиональными заботами о замысле и решении, драматургии, композиции, акцентах и прочих «завязках-развязках», завлечь зрителя в не выстроенную профессионалом, а найденную, «откопанную», а то и вовсе подаренную «готовую интригу».

Спасение компромата не в стыдливом молчании (кто умеет молчать, знает, что молчание оправдывается не застенчивостью, а энергичностью). Компромат противостоит обличению, компромат есть пародия на обличение, тень обличения, пытающаяся стать реальностью. Отличия бросаются в глаза. Компромат исходит из ненависти, обличение исходит от любви. Ветхозаветные пророки обличали своих, а не чужих, потому что своих любили, а чужих, увы, недолюбливали. Иоанн Предтеча обличал Ирода, а не собирал компромат на его придворных. Если сегодня журналисту «чешется» кого-то обличить, пусть обличает своего главного редактора. Или хозяина банка, содержащего телекомпанию. Доверие к таким обличениям и уважение к тому обличителю будет беспредельным, и заслуженно беспредельным.

Компромат нацелен на то, чтобы человек потерял лицо, обличье – на то, чтобы человек обрел лицо, чтобы грешник из безликого служителя зла превратился в личность. Отсюда, кстати, и само слово. На первый взгляд (точнее, слух), «обличение» и «разоблачение» – синонимы, на самом деле они – антонимы.

А пока... с удивлением отмечаю, что чуть ли не новый «класс» образовался в тележурналистике – ловких добывал «самоигральных» (как порой называют в театральных кругах выигрышные с точки зрения «кассы» пьесы) сюжетов (чернухи!), компромата и других «сенсационных крючков для лохов». Они и мир вокруг оценивают потребительски, как поставщика таких сюжетов.

У Мамина-Сибиряка есть хорошая сказочка про мух. С точки зрения мухи мир очень логично устроен. Зачем, например, нужна кухарка? Затем, что она им, мухам, провизию носит. Таким образом, у всех людей есть какие-то функции применительно к существованию мух – очень логическое мухоцентрическое строение мира. Может быть, и мухе можно вот так же задать вопрос, для чего она послана? Наверное, она тоже считает, что выполняет миссию...

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6