1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

Парижская катастрофа, происшедшая 24 февраля 1846 года[8], оглушающим образом подействовала на немецкие правительства, воспламенив в то же время все немецкое общество и народ. Со всех сторон и концов Германии внезапно обрушился целый град самых категорических требований на головы ошеломленных властей. Политики из среды передового бюргерского сословия, руководившие и раньше оппозицией в провинциальных ландтагах и в печати, были и в этом случае главными застрельщиками общественного движения. К ним с энтузиазмом присоединились все элементы: купцы и фабриканты, врачи и адвокаты, профессора и студенты, учителя, художники, писатели и даже громадная часть чиновничества. Для этих кругов на первом плане стояли требования национального единства, следовательно прежде всего германского парламента, и рядом с этим – требование свободы умственной жизни, т.е. свободы печати, союзов и собраний. Но и массы трудящегося населения не замедлили явиться на сцену. Провозглашение суверенных прав народа, равноправности всех людей, освобождения от податных и военных тягот – все это со страшной силой увлекало все так или иначе наболевшие сердца.

Движение началось уже 28 февраля в южной Германии и с необыкновенной быстротой распространялось по всей средней Германии, покуда наконец не дошло и до сердца прусской монархии. Ход происшествий повсюду был приблизительно один и тот же. Громадные массовые народные собрания выставляли главные требования того времени. Массовые петиции в категорической форме доводили до сведения правительства и правителей желания свободного народа. С особенным возмущением устраивались повсюду демонстрации против ненавистной полиции и всяческих форм полицейского произвола.

1 марта 1848 года громадные массы баденского населения со всех концов стекались в свою столицу Карлсруэ, чтобы передать «Sturmpetionen» различных баденских городов[9]. Здание баденского ландтага было окружено народом, все галереи были переполнены, когда вождь баденских радикалов Струве сообщал заседанию народные петиции. Результатом этой манифестации было немедленное решение баденского правительства ввести свободу печати. Спустя двадцать дней и берлинская «Фоссова газета», после бурных событий и 18 марта, с ликованием сообщала в «экстренном листке радости» («Extrablatt der Freude») о том, что печать получила свободу...

1848 год в Германии, собственно говоря, принес окончательное решение как вопроса о борьбе между абсолютистским и конституционным режимом, так равно и тесно связанного с этим вопроса о борьбе между цензурой и свободой печати. Свобода печати, будучи первоначально одним из первых требований, стала теперь одной из первых гарантий, которую напуганные правительства предоставляли своим подданным. Уже 3 марта 1848 года Союзный Сейм предоставлял на усмотрение отдельных правительств учреждение цензуры и введение свободы печати под условием лишь известных гарантий против ее злоупотреблений. Тогда-то в числе этих гарантий был, между прочим, введен и институт ответственности редакторов периодических изданий. При дальнейшем ходе событий «Национальное Собрание» во Франкфурте-на-Майне в своей прокламации «Основных немецких прав» выставило следующий принцип, напоминающий «права человека» 1789 года; прокламация от 21 декабря 1848 года гласит между прочим:

«Каждый немец имеет право словом, письмом, в печати и во всяком изобразительном произведении свободно выражать свое мнение. Свобода печати не может быть ни ограничена, ни задержана, ни упразднена никакими предупредительными мерами, каковы цензура, концессии, ограничение печатания и книжной торговли, стеснение почтовых и иных способов сношения».

Пятидесятые годы принесли, однако, с собой еще раз некоторые реакционные течения, нашедшие себе главное выражение в союзном постановлении от 6 июня 1854 года касательно предупреждения злоупотреблений свободой печати. Цензура же с тех пор осталась навсегда упраздненной в Германии. Уж слишком она была ненавистна народу, чтобы даже самая лютая реакция подумала о ее возобновлении. К тому же она именно в 1848 году оказалась бессильной задержать естественный ход событий. Непоколебимым результатом этих событий и было убеждение, проникшее и в правящие сферы, что Германия находится в процессе формирования новых общественных отношений, для решения которого необходимо активное участие населения, а следовательно, и известная свобода и независимость в выражении общественного мнения.

II

Объединение Германской Империи и связанное с этим объединение правовых основ государства не могли не отразиться и на судьбах немецкой печати. Принцип «что город – то норов» по отношению к правовому положению печати не уживался более с наступившим социально-политическим единством объединенного государства. Еще с введением промыслового устава 1869 года печатное дело было изъято из числа тех промыслов, занятие которыми требует особого разрешения. Имперское уголовное уложение 1870 года установило далее общие нормы наказуемости содержания печатных произведений. Имперская конституция сверх того объявила наказуемость точной передачи отчетов о заседаниях рейхстага и ландтагов союзных государств. Имперское правительство осознало, наконец, необходимость выработать и представить рейхстагу проект общего закона о печати. Такой проект был выработан в 1874 году и в окончательной, принятой рейхстагом редакции, заключает в себе, между прочим, следующие существенные пункты.

Статья 1 закона гласит: «Свобода печати подлежит лишь тем ограничениям, которые предписаны или допущены настоящим законом». По статьям 6 и 7 закона на каждом номере периодических изданий должны быть обозначены имена и места жительства издателя, типографщика и ответственного редактора. Ответственным редактором, назначение и смена которого не зависит от усмотрения властей, может быть всякое лицо, не лишенное гражданских прав и проживающее в Германии. Ни администрация, ни суд не могут воспретить кому-либо издательскую и редакторскую деятельность (ст. 4 и 8). Статья 9 закона предписывает издателю периодического издания, при начале рассылки новых номеров, один бесплатный экземпляр издания представлять в местную полицию. От этой обязанности избавлены издания, преследующие исключительно научные, художественные цели и цели торговли и промышленности. Не подлежат никаким ограничениям закона о печати периодические издания, предназначенные исключительно для редакций общих изданий (ст. 13). В этом случае имеются в виду литографические, гектографические и прочие корреспондентские бюро.

В военное время или в периоды, угрожаемые войной, имперский канцлер может, согласно статье 15 закона, воспретить опубликование сведений относительно передвижения войск и средств!.. По статье 17 не могут появляться в печати обвинительные акты и прочие официальные акты уголовного процесса раньше, чем они сделались известны из гласного судопроизводства или по окончании производством самого дела. Статьи 18 и 19 устанавливают наказания в размере до 1000 марок штрафа и 6 месяцев заключения за нарушение постановлений в приведенных статьях. Что касается срока давности для всех проступков печати, то по статье 22 закона он сокращен до полугода.

Статьи 20 и 21, устанавливающие случаи ответственности издателей и типографщиков, служат поводом для бесконечных жалоб и тяжб. Усердие прокуратуры, питаемое политическими тенденциями, распространяет часто вину соучастия в проступке и на лиц, которые ведают лишь техническую часть и ни в какой тесной связи с редакцией не состоят.

Таким же досадным пунктом в этой области была судебная практика, преследовавшая проступки в печати не только в тех местах, где они совершались, но решительно повсюду, куда попадало или читалось данное издание. Усиленной агитации и хлопотам писательских обществ удалось недавно добиться значительных сокращений этого судебного произвола. Изъятыми остались лишь личные оскорбления в печати, подлежащие действию старого порядка. Значение этого пункта будет понятно, если мы припомним, что не для всех преступлений в печати установлена законом юрисдикция суда присяжных. В большинстве немецких государств эти дела подлежать коронному суду и суду шеффенов[10]: только Бавария, Вюртемберг, Баден и Ольденбург пользуются привилегией суда присяжных.

Статья 23 устанавливает три случая, когда без предварительного судебного постановления администрация может конфисковать печатное произведение. Это, во-первых, когда оно нарушило указанные в статьях 6 и 7 постановления об издателе, типографщике и редакторе. Во-вторых, если нарушена статья 15 и напечатаны сведения о передвижении войск. Наконец, в-третьих, если печатное произведение заключает в себе признаки преступления против статей уголовного кодекса: а) подстрекательство к государственной измене (ст. 85); б) оскорбление монарха (ст. 95); в) возбуждение к нарушению законов (ст. 111); г) возбуждение различных классов общества к насильственным действиям друг против друга (ст. 130). В последних двух случаях конфискация должна быть произведена лишь тогда, если замедление такой меры может вести к немедленному преступлению. Подлежащий суд должен дать окончательное заключение – об утверждении или отмене предварительной конфискации. Сначала прокурор, в течение 24 часов после совершения конфискации, представляет на этот счет свое заключение суду, а суд, в свою очередь, обязан сделать свое заключение в течение 24 часов после поступления к нему прокурорского предложения. Таков порядок, если конфискация состоялась по распоряжению прокурора. Если же она была произведена полицией без такого распоряжения, то не позже 12 часов, протекших со времени конфискации, полиция должна дать знать об этом прокурору, который может отменить конфискацию немедленно или же в течение 12 часов внести в суд предложение об утверждении полицейской меры. Через 24 часа после этого должно состояться постановление суда. Коли этот последний конфискацию утвердил, но в течение двух недель не возбуждает преследования против ответственных лиц, то конфискация тем самым отменяется (ст. 26).

Таковы в общем основные постановления действующих ныне в Германии законов о печати. Их крайняя растяжимость, их, как там выражаются, гуттаперчевый характер, к сожалению, в достаточной степени засвидетельствованы разного рода отсебятиной и хитроумными интерпретациями административной и судебной практики. Но, с другой стороны, также очевидно и их преимущество перед нормами доброго старого времени. А это засвидетельствовано фактом чрезвычайного развития и роста немецкой периодической печати за немногие десятилетия ее сравнительных вольностей. Иллюстрацией того громадного влияния, какое имеет на развитие прессы смена общественно-политических условий, даже в течение самого короткого промежутка времени, может служить хотя бы один пример кельнской газеты («Kölnische Zeitung»). Число абонентов этой газеты в феврале 1848 года составляло 9500, но уже в апреле того же года оно возросло до 17400; достаточно было двух-трех лет наступившей вскоре после того реакции, чтобы снова понизить это число до 9000.

Но и число самих периодических изданий в Германии стало быстро расти с устранением главнейших оков печати. Само собой разумеется, что при наличности значительной свободы для развития печати всякая снаряженная в этой области статистика очень скоро утрачивает характер точного отражения подлинного состояния печати, благодаря исчезновению некоторых старых и возникновению многих новых изданий. Так, например, согласно официальным спискам германской почты за 1902 год, число периодических изданий на немецком языке равнялось 8668, между тем как в предыдущем 1901 году оно составляло еще 7082. Сюда входят, конечно, те издания, которые можно выписывать через посредство почты, а это далеко не все существующие в Германии органы периодической печати.

Наряду с политическою печатью имеется масса других изданий более специального характера: местные листки, листки для объявлений, издания для легкого чтения, специальная пресса. Нет ни одного класса, ни одного промысла, почти ни одной отрасли человеческой деятельности, которые не имели бы большее или меньшее число своих органов. Достаточно указать хотя бы на необыкновенный рост органов всевозможных родов спорта.

В Берлине издается особая брачная газета («Heiratszeitung»), в Гардесгейме с 1901 года издается общенемецкая сырная газета («Allgemeines Deutsches Käseblatt»).

Останавливаясь прежде всего на изданиях, выходящих не реже одного раза в неделю и причисляемых в категории «газет», мы, на основании данных за 1901 год, получим следующую таблицу (Таблица №1):

Таблица №1

457

газет появляются

1

раз

в неделю

618

»

2

»

»

979

»

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17