1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14

В любом случае, необходимо проработать как можно больший объем информации. Из background’а можно почерпнуть цифры, даты, факты, которые затем могут быть перепроверены, подтверждены или опровергнуты. Background позволяет увидеть событие в развитии: кто-то написал об этом раньше, другой позже, вы видите тенденции, закономерности этого явления или события в динамике. И даже если ни один из фрагментов этой информации не пригодится вам напрямую при подготовке материала, аналитический подход к ней позволит вам составить более или менее объективную картину происходящего.

Большое значение имеет информация о том, какие законодательные или административные решения об ограничении свободы передвижения, праве интервьюирования, фото- и видеосъемки действуют в данной местности в данное время. Необходима ли аккредитация для журналистской работы в зоне конфликта, какой орган уполномочен эту аккредитацию оформлять. Может ведь случиться и так, что вы доберетесь до отдаленной местности, в которой происходят события, а там выяснится, что аккредитацию необходимо было получить в столице. В любом случае, никогда не окажутся вредными несколько ваших фото  (в формате, требуемом для документов) «про запас», а также письмо от редакции с просьбой о вашей аккредитации (без указания адресата).

Общие положения об условиях работы журналистов содержатся в законодательных актах. Выезжая в командировку, ознакомьтесь с теми статьями законов и подзаконных актов о СМИ, которые могут иметь прямое или косвенное значение в вашей конкретной ситуации. Имейте тексты этих актов с собою: иногда напечатанное слово больше, нежели слово сказанное, впечатляет представителей власти вообще и военных в частности.

Существует несколько вариантов выезда в командировку в  горячие  точки:

1.      Полностью самостоятельно

2.      В  составе  группы.

3.      В составе свиты. 

В  первом случае журналисту действовать, естественно, гораздо сложнее. Отсутствие авиабилетов, нужных рейсов, недостаточное финансирование, необходимость преодолевать такие трудности, как многочисленные военные, милицейские и прочие посты и контрольно-пропускные пункты – это минимальный перечень трудностей. Однако этот вариант имеет глобальное преимущество перед другими в том, что обеспечивает полную независимость журналиста от кого бы то ни было. По большому счету можно говорить, что этот вариант является идеальным.

Весьма распространенный вариант: положиться на помощь военных или представителей других силовых структур. Можно летать с военными, пользоваться их транспортом и местом для жилья и т.д. Этот вариант имеет существенный недостаток: зависимость материальная серьезно усиливает влияние этой среды на характер журналистского материала. Это влияние не обязательно прямого действия. Но, воспользовавшись помощью военных, вы берете на себя и некие моральные обязательства. Еще хуже, если при этом военные будут для вас основным (и, тем более, единственным) источником информации. Об объективности такого журналистского материала говорить трудно.   Информация  в таком случае обречена на то, чтобы быть односторонней - вы узнаете только то, что вам сочтут нужным показать и рассказать.  

Журналист или группа журналистов могут быть "свитой" какого-либо генерала или министра, другого официального лица, выезжающего в район конфликта с политическими, просто ознакомительными или миротворческими целями. В этом случае  также не надо заботиться о транспорте, проживании и питании, правда, заодно можно не думать ни об эксклюзиве, ни о полноценном и беспристрастном журналистском материале. В итоге такой поездки его, конечно же, не будет, поэтому нужно определяться, к чему вы стремитесь, что вам ближе: объективность материала, или комфортные условия командировки и благорасположение армейских чинов. Если второе, подарите эту книжку кому-нибудь из коллег, она вам не нужна.

Несмотря на все свои различия, армии демократических государств, тем не менее, имеют и общие, или во многом сходные, проблемы, связанные с информацией. Одной из таких проблем являются взаимоотношения военного командования с прессой, независимой военной журналистикой. Их состояние довольно часто характеризуется несовпадением стремлений той и другой стороны. В частности, военное командование предлагает, как ему кажется, наиболее удобные формы сотрудничества с прессой, а они по тем или иным причинам не устраивают СМИ. Прессе хотелось бы видеть в лице командования, прежде всего доступный, надежный, достоверный и своевременный источник информации, в частности по темам, волнующим широкие слои общественности и военнослужащих в особенности.

Актуальный для обеих сторон вопрос, - каким образом должна осуществляться работа с информацией для СМИ в ходе конфликтов и в других чрезвычайных ситуациях, кто реально командует в подобной обстановке? В НАТО, например, глубоко и дотошно изучается опыт участия средств массовой информации в освещении косовского конфликта, некоторых других горячих точек. В этой связи отмечаются серьезнейшие просчеты (с точки зрения организации информации в целом), допускаемые командованием. Этот аспект конфликтных ситуаций едва ли не полностью игнорировался в России при анализе встречных информационных потоков, например, в ходе первой чеченской войны. Не в этом ли одно из объяснений причудливых зигзагов и переменчивости общественного мнения во время первого чеченского конфликта и утвердившегося тогда повсеместного глубоко негативного отношения к нему? И не та ли же "информационная составляющая" способствовала изменению этого негативизма в его полную противоположность в ходе второй чеченской войны, трансформировавшись в такую же повсеместную поддержку усилий федеральных сил?

Военное командование НАТО, анализируя опыт информационного освещения войны в Югославии и последующей деятельности KFOR, извлекает из него ряд важных выводов. Один из них гласит, что при организации различных боевых действий необходимо планировать и специальные информационные операции. Причем они должны являться неотъемлемой частью всех предпринимаемых военных усилий в целом. Разработка информационного обеспечения боевых действий НАТО отныне становится приоритетным направлением оперативного планирования на период как подготовки, так и непосредственно боевых действий, а также и по их завершении. 

Как же этот вид боевого обеспечения реализуется на практике? Прежде всего, информационное обеспечение должно носить упреждающий характер по отношению к боевым действиям. В качестве примера может быть приведена хорошо организованная информационная работа войск при развертывании операции "Буря в пустыне". Когда общественность готовили к тем или иным мероприятиям, когда проводилось соответствующее информационное обеспечение, со всеми журналистами велась детальная работа. То есть им предлагалась целенаправленная информация. Организация пулов в ходе боевых действий также служила созданию определенного информационного климата. Иное дело, как была организована работа во время войны против Югославии. В этот период, как выяснилось, работа в пулах журналистов не давала того эффекта, на какой была рассчитана. Однако в НАТО считают, что в войне против Югославии в целом удалось сохранить те принципы, которые были определены заранее. Командование столкнулось и с таким сюрпризом: ряд журналистов де-факто покидали эти пулы и пытались действовать самостоятельно, вне рамок, которые очерчивало руководство НАТО. Надо отдать должное натовским высокопоставленным представителям: понимая информационные и творческие потребности журналистов, они откровенно признают, что недостаточно продумали именно те методы и формы работы, которые позволяли бы держать журналистов "в одном стаде" при освещении конфликта. В НАТО не осуждают "журналистов" за такое поведение; там видят другое - сами во многом виноваты, чего то не продумали, не нашли рациональные формы работы. 

Главнейшее требование командование НАТО в информационной работе - это упреждение боевых действий. Они предполагают распространение такого рода информации, которая как бы предвосхищала действия войск и вместе с тем широко показывала, во имя каких целей это делается, на какой результат рассчитано. Следующим по значимости требованием является безусловная точность предоставляемой информации. Выступавшие нередко ссылались на косовские события, когда информация со стороны командования запаздывала, чаще всего это происходило в "непредсказуемых ситуациях с предсказуемым итогом". В результате командование частично теряло инициативу в распространении целенаправленной информации, она принимала неуправляемый характер, входила в противоречие с характером тех задач, которые выполняли войска.

Насколько военное руководство может быть готово к обеспечению журналистов сведениями, не переходя при этом рубеж, за которым начинается раскрытие оперативных замыслов, естественных военных секретов? Ведь понятно, что грань между допустимым и запретным является весьма подвижной и острой. Что такое секретная информация сама по себе, каким образом и кем определяется упомянутая грань? Любой из журналистов, работавших с представителями силовых структур даже в мирной и вовсе не экстремальной обстановке знает: под завесой секретности военные и военизированные ведомства часто пытаются скрывать свои упущения и недоработки.

Представители НАТО всегда подчеркивают, что задача военного командования состоит в предоставлении прессе максимума информации. Чтобы информационная работа способствовала успеху боевых действий, она должна вестись, прежде всего, на страны и войска альянса, на страны и войска союзников, на страны и войска противоположной стороны. Для этого необходимым условием является равноправное сотрудничество. Сдержанность, взаимная корректность - обязательное условие сотрудничества средств массовой информации и военного командования. Всякого рода сложности, издержки, конфликты, возникающие на этом пути, не могут затушевать главного: принцип демократического контроля над вооруженными силами будет все более создавать почву для гармонии двух институтов - прессы и силовых структур. Он же, этот принцип, будет оставаться постоянным источником напряженности в их взаимоотношениях, разрядить которую можно только путем корректного отношения друг к другу.

В России, в августе 1999 года, когда началась антитеррористическая операция в Дагестане, журналисты чувствовали себя вольготно, как на всей территории республики, так и непосредственно в зоне боевых действий. Редакционного удостоверения было достаточно для того, чтобы работать без каких-либо ограничений, а при наличии аккредитации, которую без труда можно было получить в Махачкале, военные и сотрудники МВД оказывали корреспондентам всевозможную помощь. Пресса и силовые структуры, пожалуй, впервые за последние годы почувствовали себя по одну сторону баррикад. Дело не только во всеобщем возмущении бандитским вторжением террористов. Армия увидела в журналистах союзников, а пишущая и снимающая братия продемонстрировала солидарность с теми, кто выбивал Басаева и Хаттаба из Дагестана. Но так продолжалось недолго. Как только на экраны телевизоров и страницы газет стала проникать информация об ошибках командования и политического руководства, об обстрелах собственных позиций и случаях мародерства, как только зазвучали неудобные для генералитета вопросы, так, сразу же, возможности по освещению контртеррористической операции стали сужаться, пока и вовсе не сошли на нет. С началом боевых действий в Чечне на охваченной боями территории остались работать лишь те журналисты, у которых сложились доверительные отношения с командованием федеральных сил, или же, что бывало чаще, с командирами отдельных частей и подразделений, а также те, кто передавал свои репортажи с территории, подконтрольной чеченским формированиям. Остальные неделями обивали пороги Росинформцентра и пресс-центра Министерства обороны в Москве или пресс-центра Объединенной группировки в Моздоке с просьбой об аккредитации. По мнению Алексея Симонова («Фонд защиты гласности», Москва), «профессиональная репутация журналиста, который пишет из глубокого тыла о войне, еще со времен деятельности моего отца в качестве военного журналиста считалась малопочтенной, поэтому, сегодня журналистику заодно еще и пытаются превратить в малопочтенную профессию, отодвинув ее от фактов».

Существуют ли некие формальные универсальные правила, регулирующие работу журналистов в боевых зонах? По мнению заместителя редактора журнала "US News and World Report" Питера Керри, который в качестве репортера освещал операцию "Буря в пустыне", общих правил, как таковых, не существует. Для этого достаточно сравнить несколько конфликтных ситуаций последнего десятилетия. Очевидно, насколько разными были условия, в которых приходилось работать журналистам. Специфичен, например, опыт войны в Персидском Заливе - операции "Буря в Пустыне", когда командование международных сил вкупе с властями Саудовской Аравии, с чьей территории велась операция, пыталась ограничить доступ прессы к месту событий, к войскам, что вполне удалось. Война в Персидском заливе была уникальным событием, когда журналистам приходилось освещать события с территории страны, управляемой авторитарным режимом. Многим журналистам было отказано в аккредитации, поскольку их взгляды не нравились саудовским властям. Уже попав в страну, журналистам пришлось подчиниться жестким ограничениям, введенным военными штабами. Вся информация, в основном, поступала с брифингов, в войска журналистов допускали только с провожатыми. Можно сказать, что это было проявление естественного в таких случаях желания военных не дать журналистам доступа к информации, которая могла бы помочь противнику. Тем не менее, как считает Питер Керри, это была серьезная ошибка генералов, которую они не повторили ни в бывшей Югославии, ни в Сомали, ни во время высадки войск на Гаити. Там журналисты обладали, по сути дела, полной свободой передвижения и общения с войсками.

Военные, как правило, устанавливают свои нормы поведения или функционирования журналистов в зонах их ответственности во время ведения боевых действий. Они могут заставить журналистов получить пропуска, аккредитации, потребовать от них находиться в одном месте. Все это может оправдываться, скажем, необходимостью предохранения этих тайн, либо обеспечением безопасности работы репортеров. Резоны для запретов могут быть разнообразными. Решение о том, как себя повести в такой ситуации, остается за журналистом. Он может покинуть зону ответственности армии и действовать по своему усмотрению, либо попытаться добыть информацию вопреки армейским запретам. Во многом свобода действий журналиста, освещающего конфликтные ситуации, зависит от уровня демократичности государства, где ему приходится работать. Если эти ограничения введены армией, то корреспондент может рассчитывать на то, что ему нечего опасаться со стороны центральных властей, что обвинения, которые могут ему вменяться военными, не имеют законной силы, естественно, если журналист не уличен в шпионаже или ином серьезном преступлении. Все хорошие журналисты, которых я знаю, - говорит Питер Керри, - пытаются обойти навязываемые им правила игры.

Вопрос о взаимоотношениях журналистов с военными может рассматриваться и в другой плоскости. Получение информации, разрешений на съемки и т.д. – эта задача решается, как правило, в штабах. Но еще необходимо передвигаться в зоне конфликта, находить общий язык с множеством военнослужащих на более простом уровне. Британские экс-спецназовцы Эндрю Кейн и Пол Браун, о которых уже упоминалось выше, искусственно создают "студентам" ту или иную проблему, которую необходимо решить самостоятельно. "Вы не знаете, что за солдат стоит на блокпосту, каково состояние его психики, пьян ли он... Но вам обязательно надо пройти на другую сторону. И как вы это сделаете?" - спрашивает Кейн. "Надо показать ему удостоверение журналиста", - предложил свой вариант ответа один из коллег. Но лектор сразу же усложняет задачу: "А если он терпеть не может журналистов?!" "Прежде чем открыться, надо поговорить с солдатом, угостить сигаретой", - предлагают ему. Кейн сразу оживляется: "Верно, но только сигарету следует предлагать ему не как взятку, а будто делишься по-братски. Можно еще пожать при встрече руку, посмотреть в глаза. Но только недолго, иначе он может оценить ваш взгляд как вызов. Надо расспросить его, как там, на той стороне, можно ли туда пройти... Кстати, ни в коем случае не стоит подходить к солдату в темное время суток и в темной однотонной одежде - примет за камуфляж. Все ваши телекамеры и фотоаппараты на расстоянии 150 метров могут принять за оружие, особенно если на объектив попадут солнечные лучи (такие же блики и у оптического прицела снайперской винтовки)".  Заодно Кейн рассказывает своим «курсантам» о строении мин, о том, как надо защищаться от взрывной волны, где прятаться во время бомбардировок и артобстрелов, советует, что делать при применении химического оружия. Доктор Браун в это время учит журналистов перевязывать раны и бороться с инфекционными заболеваниями, обеззараживать воду и пищевые продукты.

Выше уже говорилось о необходимости иметь при себе необходимый набор документов. Важным является наличие паспорта – во многих ситуациях представители правоохранительных органов придают ему большее значение, нежели редакционному удостоверению или аккредитационной карточке. В паспорте имеется штамп о прописке, образец паспорта конкретному милиционеру хорошо известен (в отличие от удостоверений и карточек), все это может оказаться более убедительным при необходимости идентифицировать вашу личность при какой-либо проверке. Имея какие-либо документы, относящиеся к противоборствующей стороне, будьте осторожны. Это может вызвать массу подозрений, вас могут задержать. В итоге-то все, конечно, выяснится, но времени вы потеряете немало.

Неоднозначен ответ на вопрос о том, как лучше быть одетым. Часто можно встретиться с суждением о том, что журналист ни в коем случае не должен надевать военную форму. Есть, например, мнение, что если вас  видели  в военной форме на одной из сторон,  вы потом уже никогда никому ничего не докажете. Это не так. Во-первых, данное размышление берет во главу угла тот редкий случай, когда на коротком отрезке времени один и тот же журналист работает по обе стороны конфликта. Такое случается очень нечасто. Во-вторых, во всех постсоветских странах отдельные элементы военной формы (тот же камуфляж) слишком часто носят гражданские лица. Другая крайняя точка зрения - уже в пользу камуфляжа - это будет вызывать доверие среди военных. Думается, что в сознании людей военная форма без знаков различия уже перестала являться доказательством принадлежности к военным. Тот же одетый вами камуфляж при работе среди людей военных будет способствовать тому, чтобы вы меньше выделялись. Известно, что для снайпера, выслеживающего цель, человек, выделяющийся из окружающих, подсознательно более привлекателен. Другое дело, например, что во многих военных формированиях, например, в Афганистане, камуфляж часто бывает доступен только для командиров. И здесь вы, в своем камуфляже, можете стать достойной мишенью для снайпера уже с другой стороны. Вряд ли можно найти какие-либо этические принципы, основываясь на которых можно было бы регламентировать правила ношения камуфляжа. Например, в Таджикистане правоохранительные органы в городах достаточно внимательно следят за исполнением президентской директивы, согласно которой запрещено ношение элементов военной формы тем, кто не имеет на это права. Впрочем, те же таджикские милиционеры следят за исполнением этого указания преимущественно в отношении приезжих. Так что здесь ваша форма может стать причиной потерь большого количества времени, нервов и, возможно, денег.

Другими словами, оденьтесь соответственно практическим соображениям. Иногда целесообразно смешаться с толпой, иногда бывает полезно в толпе выделяться. Поступайте не в соответствии с догмами, а творчески оцените ситуацию.

Иногда журналистам, выезжающим в «горячие точки», рекомендуют не брать с собой предметов,  которые  ассоциируются  со  шпионским ремеслом: биноклей и каких-либо приборов с антеннами. Думается, что в большинстве случаев эта рекомендация излишня. В современной журналистской практике используется немалое количество различной аппаратуры, в том числе, например, спутниковые телефоны. Если вы работаете корреспондентом информационного агентства и первое условие вашей работы – оперативность, без этого прибора вам обойтись будет трудно. Другое дело, что при пересечении границ, на различных таможенных и других контрольных постах вам не повредят документы, подтверждающие происхождение той или иной аппаратуры и ваше право на пользование ею.

Говоря о подготовке к выезду, нелишне будет упомянуть об оборудовании для работы. Если речь идет о телевизионной съемочной группе, то постарайтесь четко определиться в вопросе о зарядке аккумуляторов для вашей камеры. Зарядное устройство должно быть с собой обязательно, но будет ли возможность подключиться к электросети, достаточно ли будет напряжения в сети, совпадет ли частота тока и т.д.? Подумайте о дополнительных сполна заряженных аккумуляторах, попробуйте рассчитать, на какое время съемок у вас есть запас. Подумайте и об НЗ, мало ли что может произойти? На то она и «горячая точка»…

Сказанное относится и к радиокорреспондентам, имеющим с собой аппаратуру для записи. Проще газетчикам, но запас кассет и батареек для диктофона и фотоаппарата, а также фотопленок, необходим. Старайтесь не рассчитывать на пополнение запасов на месте, неизвестно, каково будет качество всех этих предметов. Если же вы едете в незнакомое место, то неизвестно – будет ли возможность купить.

В зависимости от продолжительности командировки, ее характера, местности и т.д., можно упомянуть ряд полезных предметов. Это электрический фонарик и термос, фляжка для воды и спальный мешок, электрокипятильник и бритвенные принадлежности, это то или иное количество запасной одежды и т.д. Что брать, а что не брать, решайте в каждом отдельном случае.  

Другое дело – аптечка, которая должна содержать набор, необходимый для оказания неотложной медицинской помощи. Наиболее употребимые из медикаментов (например, анальгетики) возьмите с запасом, который может пригодиться даже не вам, а кому-то из встретившихся вам в командировке людей.

Для лучшего понимания происходящего, да и для собственной ориентации в пространстве, можно взять с собой топографическую карту местности. Вот только обратите внимание на ее масштаб. То, что рассекречено в Кыргызстане, может являться секретным в Узбекистане и, оказавшись на узбекистанской территории, вы рискуете быть заподозренным в шпионаже или иметь иные неприятности.

Всех ситуаций предусмотреть нельзя. Некоторые можно.

Для работы в зоне конфликта важнейшее значение имеет транспорт. И если при необходимости полета вы не имеете возможности выбирать самолет или вертолет, то с автотранспортом легче. Впрочем, попутный автотранспорт – это как дареный конь, которому в зубы не заглядывают. Спасибо и за то, что есть. Если же вы, к примеру, арендуете машину, то помимо общих характеристик (состояние машины, вместимость и т.д.) есть и специфический момент. Очень неудобны оказываются двухдверные легковые машины, например «Нива». В непрогнозируемой экстремальной обстановке (бомбежка, обстрел и т.д.) люди, располагающиеся на заднем сиденье, машину быстро покинуть не смогут. Большое значение имеет личность водителя. В самом худшем случае он может организовать для вас захват в заложники. Менее тяжелый результат – низкий профессионализм шофера. Глядеть в даль, сидя на обочине у сломанной машины без надежды ее починить, в то время, когда где-то происходят события, - перспектива не столь мрачная, как плен, но также не из веселых. Важно, чтобы с водителем наладился межличностный контакт: неизвестно куда и сколько вам придется ехать (может быть, намного дальше и больше, чем собирались) и взаимопонимание здесь вреда не принесет.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14