1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15

В диспетчерской дежурный диспетчер Нинель Васильевна озадачивает нас срочным вызовом:

– Пожар во втором подъезде дома по улице Толстого, 52. От света отключен весь дом.

И снова в путь. Поговорить мы успеваем только в машине. Ребята мировые, иронизируют.

– Начальники, а были случаи, когда на вас нападали?

– Обижаешь, корреспондент. Посмотри на нас. Мы кого угодно – разводным ключом.

– Понятно. А как работаете в подвалах? Там же бомжей полно. К примеру, на Пологой?

– Да просто: «Вася, посторонись, я буду воду вырубать!»

Как-то вызвали их на коммунальную разборку двух новых русских. Один затопил евроремонт другого. И у того, и у другого трубы – из метапола, в народе их еще пластмассовыми зовут. Что-то где-то в этих трубах не состыковалось. Выручили асы из аварийки, что-то приспособили. Какой уж метапол, когда необходимого нет! Это – одно. А другое – жуткое и плачевное состояние наших коммуникаций. По жилищным законам замена труб должна производиться раз в 30 лет. Но этот фантастический срок у нас растягивается до полувека. Вот и дышит еле-еле наша «коммуналка».

Наверное, мне не повезло: я нигде не видела новых труб, отремонтированных подъездов, нормальных дверей. Есть где-то кондоминиумы, а в основном наш народ живет в неописуемом кошмаре и разрухе. Назвать дом по проспекту Красного знамени, 133 жилищем я не могу. Аварийка день через день сюда выезжает.

Я уже слышу обычное: «Нет денег!» А куда идут деньги из графы «Капитальный ремонт»? Один городской чиновник объяснил мне это так: «На ремонт домов. Сначала соседний дом отремонтируют, потом – ваш».

Мы объехали очень много домов, обошли подъезды, спускались в подвалы в домах по улицам Шилкинской, Тобольской, Толстого, Нейбута, Жигура. Я нашла единственный отремонтированный подъезд. И все! Так куда же уходят деньги? Мои напарники веселятся: «Вот туда и идут! А сколько мы уже говорим о единых унифицированных ключах для подвалов! Представляете, ночью бегаем, ищем ключи! А ведь так просто сделать единый. Но куда там».

К вечеру я была уже никакая, а ребята – ничего, даже успели перед ужином партию в шахматы сыграть. Кстати, зарплату за февраль они еще не получили!

Писать сегодня про энтузиазм смешно. И все-таки... Люди спасают наши дома. А я вспоминаю уютные особнячки по 8-й и 9-й улицам в районе станции Санаторная. Там-то проблемы с трубами и подвалами разрешены. Уже где-то озвучивается идея ликвидировать станцию Санаторная, мол, много народу летом бродит. Люди из особнячков любят тишину, покой...

А нас снова вызывает диспетчер Хмылко: «Ребята, авария, затопило подвал!»

«Комсомольская правда»

(Дальневосточное представительство)

17 апреля 2001 г.

в начало

Как наш корреспондент нарушала

государственную границу

Нет, вспаханную приграничную полосу темной ночью на коровьих копытах я не пересекала. Все было до обыденного просто. Ярким солнечным утром со своим заграничным паспортом я влилась в группу пассажиров, прибывших на теплоходе «Антонина Нежданова» из Японии. Сказать, что я не волновалась, значит, ничего не сказать. Но уговаривала себя: «Не волнуйся, улыбайся, держись непринужденно!» Между тем в моем паспорте штамп о выезде отсутствует...

От стойки пограничного контроля меня отделяют человек 10. Крепкие, здоровые мужики, загруженные сумками, коробками. Они чем-то недовольны и громко матерятся. А позади меня иностранная пара, обвешенная рюкзаками, – бородатый парень и худосочная девица.

Но вот дошла очередь и до меня. И началось:

– Почему у вас нет штампа убытия? Когда вы выходили в рейс? – спрашивает контролер.

Я что-то мямлю про какого-то руководителя, путаюсь в дате отхода.

– Мы вынуждены снять вас с пограничного контроля до выяснения деталей.

Меня уже достаточно крепко держит под локоть девушка-контролер в пограничной форме.

Иностранная парочка, впервые въезжающая в Россию, замерла. Такого они не ожидали. Слышу только их вопросы на английском: «За что? За что?» А меня уже ведут в отделение пограничного контроля.

Вот и все! Учебное задержание нарушителя государственной границы России прошло отлично. Старший прапорщик Александра Салтановская не зря награждена правительственной наградой – медалью «За отличие в военной службе» второй степени.

Так началось мое знакомство с коллективом отделения пограничного контроля «Владивосток – морской вокзал». В подчинении двух Капитанов – Георгия Парфенова и его заместителя Владимира Шишлякова – 40 контрактников-контролеров. И все – женщины, профессионалы высокого класса. Почти у всех – высшее образование, специальная подготовка.

В день моей бесславной попытки перейти границу пассажиров было немного. А в другие дни? За считанные минуты прохода через погран-контроль пограничник должен успеть «прочитать» человека, как книгу. Спрашиваю у старшего прапорщика Салтановской: «С кем труднее в этом смысле работать – с мужчинами или женщинами?»

– С женщинами! Мы же такие непредсказуемые – то брови выщипаем, то новые нарисуем, то у нас челка, то гладкий зачес... Но ничего, разбираемся.

Работа в пассажирском зале – это только часть того, что входит в обязанности пограничного контроля. А ведь еще досмотр судов, контейнеров. К примеру, контролер-пограничник должен великолепно ориентироваться во всех ходах-переходах в машинном отделении грузовых и пассажирских судов.

Мне выдали камуфляжную пограничную форму – куртку, брюки с завязками внизу, кепку, фонарь и длинный прут. Так из нарушителя я превратилась в контролера-пограничника. Уже в новом качестве поднимаюсь на борт «Антонины Неждановой». Наш начальник, капитан Елена Владимирова, определила участок досмотра – машинное отделение. Напарница Ольга ориентируется здесь как хозяйка на кухне. Я же не знаю, куда смотреть, но стараюсь не пропустить ни одного отверстия, даже в ящик с ветошью полезла. Все нормально, нарушений нет!

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15