<<<     ΛΛΛ     >>>   

Указанный принцип античной исторической науки также подвергся у них трансформации, обусловленной мировоззренческими установками католических писателей. Они заботились о чистоте слога своих повествований, руководствуясь благочестивыми и апологетическими соображениями.

Притязания на выдержанность и строгость литературного стиля отчетливо формулируются в «Деяниях бога через франков» Гвиберта Ножанского. Уже «Пролог» к хронике наполнен выспренними рассуждениями на тему о том, что крестовый поход — дело воли господней, а потому и в повествовании о нем необходимо добиваться соответствия слога столь высокому предмету.62) Часто Гвиберт действительно лишь исправляет стиль своих предшественников — либо Анонима, либо Фульхерия [38] Шартского, либо иных хронистов; в остальном он переписывает в свои «Деяния» их рассказ о событиях.63)

Не менее показателен в этом смысле пренебрежительный отзыв другого сановного и литературно образованного хрониста — архиепископа Бодри Дольского о хронике рыцаря Анонима, которую сам он положил в основу своего труда. Бодри, взявшийся около 1110 г. выправить литературный стиль своего «неотесанного» предшественника-воина, называет автора «Cesta Francorum» неизвестным компилятором, выпустившим в свет «чересчур мужицкую книжонку».64) Что касается характера исправлений, внесенных Бодри Дольским в свой первоисточник, то он только дополнил повествование Анонима некоторыми живописными деталями, придуманными им самим на основании намеков, содержавшихся в тексте «Gesta Francorum», и изменил ряд «простецких» выражений полуграмотного норманнского рыцаря, которые показались неподходящими архиепископу — знатоку латыни и утонченному стилисту, — неподходящими не только с литературной точки зрения, но и по существу: он усмотрел в них нечто неблагоприятное для крестоносцев.65) Эстетические соображения этого хрониста несомненно продиктованы его апологетическими намерениями.

* * *

Анализ суждений католических хронистов относительно целей и задач, которые они ставили перед собой, рисуя события крестоносных войн, позволяет сделать следующие выводы.

Современные крестовым походам историки этого движения, подобно многим другим хронистам, заимствовали из арсенала античной историографии принцип: истина, правдивость и беспристрастие — цель и закон истории. Более того, следуя этому принципу (или же руководствуясь побуждениями, возникшими и формулировавшимися независимо от влияния традиции), они всячески прокламировали свое бескорыстное служение исторической истине, а стремление удовлетворить любознательность читателя изображали как главный, если не единственный стимул к написанию собственных трудов.

Вместе с тем, латинские хронисты крестовых походов придали чрезвычайно большое значение выдвинутому также в греко-римской историографии представлению о полезности исторического знания. Они переработали это представление соответственно требованиям христианско-средневекового мировоззрения. [39] Поэтому на деле первостепенными целями их повествований стали цели «душеспасительные»: упрочение католической веры. Хроники крестовых походов создавались как религиозно-назидательные сочинения.

Но одновременно хронисты усвоили и использовали применительно к своему сюжету прагматические установки древних авторов в их непосредственном, житейско-эмпирическом виде («история — наставница жизни»). Иначе говоря, с первых же шагов создания истории священных войн на Востоке (в качестве тематически самостоятельной отрасли летописания своего времени) католические авторы, разрабатывавшие ее, старались ставить и решать сугубо животрепещущие проблемы политико-пропагандистского, нравственно-дидактического и даже чисто практического характера.

Они хотели прославить войны католического Запада против иноверцев, возвеличить участников и руководителей этих войн, дать новым поколениям рыцарства образцы для подражания, предостеречь будущих крестоносцев от ошибок, допущенных предшественниками, показать во весь рост возможных политических и военных противников (турки, греки), повлиять на общественное мнение своей эпохи в направлении, нужном церкви и светским сеньорам. Сочинения хронистов должны были, как предполагалось, тайно и явно способствовать пропаганде новых священных походов на Восток, что соответствовало интересам наиболее агрессивно настроенных кругов феодалов и упрочению позиции церкви — идейного вдохновителя, а в значительной степени и прямого организатора крестовых походов.

Осознанные или подсознательные, но всегда так или иначе имевшиеся налицо апологетические побуждения в значительной мере определяли и многие характерные качества посвященных крестовым походам трудов современных им латинских писателей.

Прежде чем перейти к их разбору, необходимо определить наиболее существенные черты исторических воззрений этих авторов, в рамках и на основе которых они освещали свою тему. [40]

1) Обзор наиболее значительных западноевропейских хроник крестовых походов и примыкающих к ним произведений историков Латинского Востока (классификация хроник, биографические сведения об авторах, данные о времени и способе написания ими своих сочинений и т. д.) см. в ст.: М. А. Заборов, Современники — хронисты и историки крестовых походов, — ВВ, т. XXVI, М., 1965, стр. 137-148; там же приведена и библиография.

2) В транскрипции имен хронистов мы придерживаемся большей частью принятой в отечественной литературе традиции. Хотя она лишена строгой последовательности (в ней налицо смешение латинизированных и модернизированных начертаний: например, «Роберт Реймсский», но «Робер де Клари» и т. д.), однако, мы считаем нерациональным менять установившуюся транскрипцию, поскольку это могло бы дезориентировать читателя и во всяком случае потребовало бы дополнительных разъяснений. Только там, где основания существующей традиции представляются заведомо искусственными или явно ошибочными, дается начертание, отличающееся от обычного: так, мы пишем «Гийом Тирский» вместо восходящего к немецкой исторической литературе «Вильгельм Тирский» (но «Вильям Малмсберийский»), «Гунтер Пэрисский» — вместо фактически неверного «Гунтер Парижский» и т. д.

3) Многие, по крайней мере наиболее образованные, из занимающих нас хронистов были в той или иной степени знакомы с сочинениями древних историков. Подробнее об этом — в различных монографических исследованиях, посвященных отдельным хронистам, например: Н. Glaesener, Raoul de Caen, historien et écrivain, — RHE, vol. 46, 1951, № 1-2, p. 16 sq.; L. Boehm, Die Gesta Tancredi des Radulph von Caen, — HJ, Bd 75, 1956, S. 52-54; H. Wolter, Ordericus Vitalls, Wiesbaden, 1956, S. 60 sq.; H. Mayer, Das Itinerarium peregrinorum, S. 62 sq.; Otto Bischof von Freising, Chronik oder Geschichte der zwei Staaten, Einleitung (W. Lammers), Berlin, 1960, S. XXXV-XXXVII. О воздействии традиций античной исторической литературы на средневековую в целом см.: О. Л. Вайнштейн, Западноевропейская средневековая историография, стр. 110-117; там же и библиография вопроса.

4) Конечно, далеко не все из этих хронистов, уверяя читателей в собственном правдолюбии, делали это из подражания риторическим приемам греко-римских авторов. Среди историков крестовых походов были полуграмотные, а то и вовсе неграмотные повествователи, которые едва ли имели понятие об исторических сочинениях древних. Таков, к примеру, рыцарь Робер де Клари: по неграмотности он даже не писал, а диктовал свои мемуары, притом — на пикардийском диалекте (подробно см.: Robert de Clari, La Conquête de Constantinople, ed. Ph. Lauer, Paris, 1924, Introduction, p. V sq.). Иные из хронистов-церковников, аскетически кичась своей необразованностью, прямо выражали враждебность по отношению к тем авторам, которые, с их точки зрения, чересчур усердно читали «классиков». Примером откровенно нигилистического подхода к античной историографии, своего рода docta ignorantia, служит Роберт Монах (см. ниже, стр. 21). Высказывания этих историков по поводу их безусловного стремления к правдивости могли либо выражать действительно присущую им внутреннюю потребность, либо имели чисто декларативное значение; но и в том и в другом случаях включение в текст хроник подобных суждений отнюдь не обязательно было связано с непосредственным влиянием античной историографической традиции.

5) Raim. de Aguil., pp. 275-276.

6) Fulch. Carnot, p. 327.

7) Ibid., p. 342.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Образование венецианской колониальной империи
Перевод
С точки зрения хронистов-священнослужителей
По словам хрониста
Управление народом божьим