1 | 2 | 3 | 4

Разве под этим предложением так уже трудно заметить противопоставление советского государства и рабочего класса, противопоставление, которое ныне составляет основную идею меньшевизма и которое легко может принимать самую "левую", радикальную форму противопоставления классовых интересов пролетариата и едущего на мужицкой лошади советского государства, но которое от этого не становится ни на каплю менее вредным для партии и для развития революции.

Разве мы в первый раз слышим из "самых пыльных углов нашей партии" попреки в "крестьянофильском уклоне" и разве для партии, прошедшей уже 25-летнюю школу борьбы с самыми тонкими и искусными подделками под революционный марксизм, трудно будет установить ликвидаторскую сущность подобных настроений даже тогда, когда они гордо напяливают на себя так мало идущее к ним облачение "коммунистической реакции".

Разве, наконец, мы не должны быть благодарны т. Осинскому за то, что он этим неоформленным, а иногда не додуманным до конца настроениям придал достойную принципиального спора форму нападения на "старинную идею" тов. Ленина, "берущую начало в его апрельской речи 1918 г.", и на его выступления, "идущие непрерывной цепью" с этого времени и до последней его статьи?

Вам хочется напомнить, что – несмотря на "глубокое и искреннее уважение" – вы с 1918 г. предупреждали партию против попытки т. Ленина "передать хозяйственное строительство в чужие руки, в руки более культурной буржуазии, или буржуазной интеллигенции", против его стремления "передать им решающее влияние в нашей промышленности в целом", против недооценки т. Лениным роли рабочих в государственном строительстве, против сдачи выходцам из чужого класса "ключей от нашего хозяйства".

Что же, давайте спорить на этой почве.

Доказывайте, что в этом была с весны 1918 г. линия т. Ленина, а за ним и всей партии, а не в том, чтобы – трезво учитывая отсутствие твердой базы в разоренной промышленности и преобладающее значение крестьянского хозяйства в общей экономике страны – удержать и укрепить Советскую власть и диктатуру пролетариата путем завоевания доверия крестьян, путем быстрейшего ус-воения высших достижений буржуазной техники, путем сплочения партии не вокруг самой "левой" политики, а путем проведения такой политики, которая помогла бы пролетариату удержаться у власти в неслыханно трудных условиях разоренной крестьянской страны и замедления европейской революции.

Но что же сделал со всем этим кругом идей т. Ленина – т. Осинский?

Ему, которому пришлось со "старинной идеей" т. Ленина полемизировать с 1918 г., показалось неуместным проследить ту длинную цепь соображений, которые привели т. Ленина от общей мысли апрельской речи 1918 г. и брошюры "О левом ребячестве и мелкобуржуазности" к практическим предложениям о чистке госаппарата, о Рабкрине, ЦКК[10] и ЦК.

Напомнив ошибки тЛенина, т. Осинский, этот любитель строгих конституционных форм, немедленно противопоставил мыслям т. Ленина, имеющего дело с громадными социальными пластами, рассчитывающего на миллионные массы, на отношения, определяющие сознание миллионов, свои очень чинные, очень тонко обструганные и вполне кабинетские мысли о том, сколько человек должно быть в Исполнительной Коллегии ЦК и сколько раз эта Исполнительная Коллегия должна заседать; сколько членов из этой коллегии должны состоять в то же время членами Совнаркома; сколько должно быть замов и на какой срок должен созываться ЦИК. "Было бы довольно нетрудно показать, что все технические нестроения нашего центрального аппарата, помимо нашей нищеты, проистекают из того, что обрисованная выше единственно рациональная конструкция не применяется (вследствие "чисто личных и случайных обстоятельств" – говоря словами т. Ленина), так заявляет т. Осинский.

Самолюбование своими юридическими формулами и "рациональными конструкциями" есть, как известно, отличительная черта любителей конституционализма – увы – не только в буржуазных странах!

Три словечка: "помимо нашей нищеты" – и кивок на "личные обстоятельства" вскрывают всю глубину мысли и рецептуры т.Осинского. А не зависят ли и технические и всякие другие нестроения (не о технических недочетах идет речь у тов. Ленина, а совсем, совсем о другом) не только от нищеты и "личных обстоятельств" (одно это сопоставление чего стоит!), но и от классового строения советской республики; и от того, что мы не сможем пересесть и, вероятно, еще долго не сможем пересесть с крестьянской лошади на промышленного рысака; и от вытекающей отсюда постоянной необходимости маневрировать, и от замедления революции в Европе, и от колебаний в наших рядах, болезненно переживающих переход от революционных праздников к революционным будням? И сможет ли все это быть покрыто "рациональной конструкцией" т. Осинского?

Всяческая "рационализация", конечно, необходима, и партийному съезду придется обсудить и состав, и количество членов ЦК, и количество его заседаний, и состав работников, командированных в Совнарком и т.д. и т.п. Но единственно чего, надо думать, партия не позволит – это под видом "рациональной конструкции" проводить линию политической ревизии ленинизма, каким бы флагом эта ревизия ни прикрывалась.

Правда. 1923. 24 марта.

в начало

ЗВЕНО НА ОЧЕРЕДИ[11]

Мы обязаны особо внимательно отнестись ко всему тому, что способно сыграть роль ускорителя процесса социалистического строительства. В ряду этих ускорителей, наряду с организацией масс и плановым ведением хозяйства, крупная роль принадлежит работе научной мысли.

То, что нам необходимо "прибавить" к нашим усилиям, двинуть вперед строительство социализма, заключается в работе научной мысли. Если сравнить превосходные здания, построенные Советской властью для Электротехнического института, Химического института, Нефтяного и Торфяного институтов, для Институтов по удобрениям и минерального сырья, для Теплотехнического и Цент-

рального аэрогидродинамического институтов, с теми помещениями, в которых до последнего времени работали эти институты, то поневоле приходит в голову, что научно-исследовательская мысль в Союзе только теперь выходит из "пещерного" периода, из периода кустарщины и беспризорности. Эти здания и их оборудование, созданные с учетом последних завоеваний научной техники, впервые дают действительно достойную базу для той грандиозной работы, которая будет совершаться в их стенах. Стоимость этих сооружений с оборудованием исчисляется во много миллионов рублей. Однако даже беглого ознакомления с работами, планами и задачами институтов достаточно, чтобы убедиться, что эти затраты оправданны.

Конечно, есть еще недостатки. Некоторые важнейшие наши институты продолжают жить в "пещерных" условиях, как Автомоторный институт (НАМИ) или Институт химико-фармацевтический. Некоторых необходимых нам институтов фактически еще не существует, как институтов древесины, кожевенной и пищевой промышленности и т.д. Иногда обстановка институтов производит такое впечатление, что мы одели человека в удобное, новое и чистое платье, но забыли снабдить его носовым платком. А это вынуждает их к телодвижениям, мало совместимым с эпохой культурной революции. Это прежде всего касается жилищных условий научных работников, а затем и заграничного оборудования институтов. Иногда недостаток иностранного оборудования на какой-нибудь десяток тысяч рублей задерживает важнейшие работы, на которые уже затрачены сотни тысяч. Количество просиженных в "приемных" стульев, истоптанных подметок и рабочих часов, потерянных на охоте за какой-нибудь грошовой лицензией в дебрях наших бюрократических канцелярий, иногда прямо-таки вопиет к... РКИ.

Второй важнейшей чертой перелома в обстановке научной работы является привлечение к работе научно-исследовательских институтов широких групп молодежи.

Развитие научной мысли совершается в определенных организационных формах. Научная организация не изолирована от общественной организации. Кастовый характер научной организации, проникающий ее индивидуализм отличают научную организацию в классовом обществе. К сожалению, эти черты не вполне исчезли и в наших условиях.

Необходимый нам "Союз науки и труда" не должен заставлять нас ради вежливости скрывать, что и плановая организация научных работ и в особенности роль рабочих и партийных организаций вызывают иногда среди определенных групп научных работников сопротивление, а в исключительных случаях рассматриваются чуть ли не как "монгольское иго". Это показывает только, что переделка психологии человека известного класса часто много труднее, иногда она просто безнадежна, чем разложение атома или достижение напряжения в миллион киловатт.

Психологические "мамонты" дореволюционной эпохи продолжают иногда еще бродить среди лесов нашей новой стройки. Иногда они даже способны принести нам реальную пользу. Но в общем эти "мамонты" — исключение. Сближение науки и труда, перестройка научной организации на началах планомерного обслуживания социалистического хозяйства неизбежны. Систематическое и планомерное привлечение к работе научно-исследовательских институтов молодежи, несомненно, ускорит этот процесс и поможет привести в соответствие научную организацию с общественной организацией Советского Союза.

Опасность, угрожающая научной мысли в новых условиях, заключается не в том, что она уйдет слишком далеко от потребностей текущей жизни, а скорей в обратном – в том, что многочисленные, непрерывные, практические запросы жизни, обращенные к науке, захлестнут теоретическую мысль, не оставят для нее достаточно свободного поля деятельности.

На жизни наших научных институтов это отражается тем, что в среднем более 50 процентов средств, времени и энергии сотрудников институтов уходит на выполнение специальных заказов нашей промышленности. Необходимо наметить какую-то правильную, конечно, подвижную пропорцию между работой над этими практическими заданиями и развитием теоретической мысли, которая должна быть обеспечена из самостоятельных источников, в данный момент все еще недостаточных.

С другой стороны, несомненно, правильны неоднократные указания на то, что достижения научной мысли часто наталкиваются на препятствия в деле их осуществления, проведения в жизнь, реализации. Тут действуют, конечно, и естественный консерватизм промышленных организаций, и трудности реорганизации производства ради введения новых, еще не испытанных в массовом масштабе методов. Но наиболее серьезное препятствие, пожалуй, заключается в том, что промышленность не располагает достаточно свободными средствами для того, чтобы более широко и планомерно ставить опыты введения новых производств, новых методов и т.д.

Мы должны добиться такого положения в промышленности, при котором опыты постановки новых производств, введение новых методов и т.п. находили бы себе гораздо более широкое применение, чем до сих пор.

На основе предварительной научно-лабораторной проработки, затем полузаводских испытаний надо научиться рисковать, смелее идти вперед в деле новых производств, новых установок, как делает это военное ведомство, как делала это "Азнефть", как делает это Советская власть вообще, осуществляя, например, такое грандиозное предприятие, как Днепрострой. Именно на этой почве полузаводских испытаний и постановки новых производств должно произойти в самом широком масштабе сближение работ научно-исследовательской мысли с запросами и потребностями нашей промышленности и сельского хозяйства.

Один из громадных и все еще неопределенных недостатков организации нашей научной работы заключается в том, что пропаганда ее достижений, ознакомление с ними широких слоев трудящихся, популяризация этих достижений стоят на далеком, заднем плане. Да и нельзя требовать от научного работника, чтобы он не только работал над своими ретортами и конструкциями, но и являлся бы в то же время опытным и умелым популяризатором и пропагандистом своей работы.

Надо прямо сказать, что рассказать внятно и интересно для широких масс о работах своих лабораторий, чертежных и конструкторских бюро научные работники редко умеют. Тот язык, которым они говорят между собой, – глубокосодержательный язык высокой конструкции – слишком глубоко отличается от языка практических интересов миллионных масс. Хуже то, что и наша пресса лишь в очень слабой степени выполняет свою задачу – служить постоянной связью между работой науки и своими читателями. Результаты получаются печальные.

Дело это по своему значению грандиозно. Производственная пропаганда, о которой так много говорили в свое время, в конце концов оказалась на положении беспризорного ребенка: ею занимаются как будто все и никто в частности. Заботятся ли у нас о том, чтобы рабочие данной фабрики знали историю своей фабрики, историю своего производства, положение этого производства в других странах, новейшие технические и научные изобретения в области своего производства? Между тем можно было бы легко добиться наглядного и легко воспринимаемого демонстрирования всех этих вопросов.

Теснейшая связь научно-исследовательской работы с производственными совещаниями, несомненно, подняла бы и интерес к последним и дала бы самим научно-исследовательским институтам новый стимул к работе.

В общем итоге научно-исследовательская мысль должна дать величайшие эффекты в той области, к которой теперь законно приковано внимание партии, – в области рационализации промышленности и всей нашей экономики.

1 | 2 | 3 | 4