1 | 2 | 3 | 4

Прокопович стремился изменить манеру проповедей, освободить их от приемов внешней аффектации: «Не надо проповеднику шататься вельми, будто в судне веслом гребет. Не надобно руками вспляскивать, в боки упиратися, смеятися, да не надобе и рыдать...», учил обращаться к слушающему «умеренным голосом и простыми речами»[12].

Проповеди Прокоповича – явление для своего времени выдающееся: они злободневны, в них нет отвлеченности, сухих рассуждений. Прокопович отказался от традиционных приступов [вступлений. – К.Н.] и длинных периодов. Это была блестящая и стройная речь. Проповеди оказали заметное влияние на литературную манеру того времени, в какой-то степени определили критерии, которыми руководствовались редакторы при подготовке печатного текста.

Был известен своими редакторскими трудами и Федор Поликарпов – ученик греков Лихудов, учитель Славяно-греко-латинской академии, переводчик с греческого, литератор, впоследствии управляющий типографией Московского печатного двора. Он перевел такие значительные сочинения, как «География генеральная» Варения, составил «Букварь треязычный», написал предисловие и дополнение к «Грамматике» Смотрицкого. Поликарпов брался за самые различные литературные работы, даже слагал силлабические вирши – подписи к гравюрам, издававшимся Московской типографией.

Все книги по военному делу проходили через руки Якова Вилимовича Брюса, приближенного Петра I. Брюс возглавлял Артиллерийский приказ, куда входило военно-инженерное управление. По артиллерии было велено числить и Московскую гражданскую типографию. Многие книги Брюс перевел сам, другие отредактировал.

Рис. 11. Я.В. Брюс. Портрет работы неизвестного художника

Издание книг при Петре I приобрело такой размах, что издательская работа потребовала четкой организации. Были созданы даже редакторские коллективы. Один из таких коллективов готовил к изданию книги по военному делу при Артиллерийском приказе. Сам царь и Брюс руководили их работой[13].

Народ прозвал Брюса колдуном за ученость и астрологические познания. Больше всех других изданий, подготовленных Брюсом, был популярен календарь, который известен по имени составителя как «Брюсов календарь».

Рис. 12. Титульный лист «Брюсова календаря»

Рис. 13. Страница «Брюсова календаря»

Календарь издавался в 1709–1715 гг. и пользовался большим спросом. Печатала его Московская гражданская типография.

Хорошо сохранившийся экземпляр календаря находится в кабинете Петра I в Эрмитаже[14]. Напечатан он на шести больших листах. Текст заверстан в две таблицы, разделенные на двенадцать вертикальных столбцов. Вверху каждого столбца – знак зодиака и картинка, изображающая, чем занимаются люди в этом месяце. В календаре указаны церковные праздники, перечисляются «предзнаменования времени по планетам». Так, Сатурн оказывал влияние на все времена года. Под его знаком весна предсказывалась «сухая, студеная, мразная, цветы и траву поздно порождает, в весне грады вредят» и т.д. Один из листов давал «предзнаменование действ на каждый день». Можно было узнать, чему «сегодняшний день благоприятствует». Особое место было отведено таблицам часов со склонением на московский горизонт и таблицам астрономическим. По календарю делались предсказания относительно характера и судьбы человека, в нем были сведены вместе все планидники, звездочетцы, стодневцы и другие «отреченные книги». Издавать календарь Брюсу помогал Василий Киприянов, участвовавший в свое время в издании «Арифметики» Леонтия Магницкого. Свои прошения Киприянов подписывал: «раб математических наук». В 1705 г. он получил звание библиотекаря. Звание было почетно, а обязанности широки, включая и книгопечатание, и собирание книг, и цензуру, и книжную торговлю. Одновременно Киприянов был назначен главой Московской гражданской типографии.

С основания Петербургской типографии ее цейх-директором был Михаил Аврамов. До этого он служил в Посольском приказе, учился в Голландии, служил в Оружейной палате. Он сумел хорошо поставить дело, типография выполняла самые разнообразные заказы. Аврамову Петр поручил составление полной истории своего царствования. Михаил Аврамов был широко образованным человеком, одновременно с издательскими делами он руководил и Берг-коллегией. Ему принадлежат проекты нескольких нововведений, в частности проект учреждения Академии иконного, живописного и другого художества.

Многие книги, изданные в первой четверти XVIII в., были переводными. Разработка и осмысление основных принципов перевода стали в то время необходимыми.

Первыми переводчиками были жившие в России иностранцы – толмачи Посольского приказа. Басни Эзопа перевел поляк Ловзинский, много переводил и по поручению Петра I просматривал переводы, сделанные другими, голландец Андрей Виниус. Но не все иностранцы достаточно хорошо владели русским языком.

Много переводчиков вышло из стен Славяно-греко-латинской академии: Иван Коровин – переводчик при Академии наук, Иван Поповский, Степан Барсов, Иван Ильинский, служивший переводчиком у князя Дмитрия Кантемира, Иван Кременецкий – переводчик Петербургской типографии. Переводчиками были также духовные лица из Киевской и Московской академий – братья Лихуды, Федор Поликарпов, ректор Московской академии Феофилакт Лопатинский.

Одной из главных обязанностей петербургских академиков Петр считал перевод. Много переводили дворяне, которых царь посылал учиться за границу. Так, Конон Никитич Зотов, учившийся в Лондоне, был автором и переводчиком нескольких книг по морскому делу. В 1714 г. Петр пишет ему во Францию: «Все, что ко флоту надлежит, на море и в портах сыскать книги; также, чего нет в книгах, но чинят от обычая, то помнить и все перевести на славянский язык нашим штилем, а за штилем их не гнаться»[15].

Рис. 14. Руководство по геометрии

Поручение перевести ту или иную книгу было не менее ответственным, чем любое другое поручение быстрого на расправу царя. Трагически окончилась жизнь посланника в Константинополе, Париже и Венеции Григория Волкова, которому по возвращении царь приказал перевести с французского «Огородную книгу» – руководство по агрономии. Этот труд оказался Волкову не по силам: в тексте было слишком много французских технических терминов, неизвестных в русском языке. Волков побоялся признаться царю, что не может перевести книгу, и покончил с собой.

Петр I составил специальные требования, которыми должны были руководствоваться переводчики. В 1724 г. вышел его «Указ труждающимся в переводе экономических книг». Петр требовал, чтобы «книги переложены были без излишних рассказов, которые время только тратят и чтущим охоту отъемлют»[16]. В Синод он даже послал образец правки перевода, в котором «лишние разговоры» были сокращены. Петр понимал, что доброкачественный перевод может сделать только тот, кто знает иностранный язык, знает русский и знает само «художество», т.е. предмет, которому посвящена книга: «понеже никакой переводчик, не умея того художества, в котором переводит, перевесть то не сможет».

В учебных книгах Петр приказывал оставить лишь то, что необходимо для пользы дела. Он забраковал первый вариант перевода «Географии генеральной» Варения, сделанный справщиком Московского печатного двора Федором Поликарповым, потому что Петру I не понравился «штиль» – «высокие слова», неуместные в книге по физической географии, где требовалась точность и ясность определений.

Рис. 15. Титульный лист книги «География генеральная»

После исправления «География генеральная» вышла в свет в 1718 г. Поликарпов предпослал ей предисловие, где объяснил те принципы, которыми руководствовался при переводе. Он указывал, что книгу переводил «не на самый высокий славянский диалект», а «многие гражданского посредственного употреблял наречия», но стремился сохранить смысл оригинала иноязычного. Греческие и латинские термины он оставлял непереведенными, «ради лучшего в деле знания», а если переводил, то заключал перевод в скобки. Многие термины писал «переменно» «ради лучшего учащимся вразумления». Например, вместо ангуль – угол, вместо екватор – уравнитель. Так, разнообразными приемами решалась сложная проблема введения новых слов и терминов в русский язык.

Переводчики и редакторы критически относились к тексту. Они исключали малозначащие места, дополняли текст примерами из отечественной практики.

Требование краткости перевода не следует понимать упрощенно. Краткость была необходима для определенного типа книги – книги технической, учебника. Петр I, например, потребовал, чтобы протектор Петербургской типографии архимандрит Гавриил Бужинский восстановил в своем переводе книги «Введение в историю европейскую через Самуила Пуфендорфа» выпущенные места, где весьма нелестно говорилось о русском духовенстве: «Зазорны же русские и невоздержаны суть, свирепы и кровожаждущи человецы...» История Пуфендорфа была предназначена для обучения царевича Алексея Петровича, и Петр, видимо, хотел лишний раз обличить своих политических противников.

Петр очень взыскательно относился к качеству перевода. «Прошу, дабы не по конец рук переведена была, но дабы внятно и хорошим стилем»[17], – писал он Бужинскому о переводе книги Пуфендорфа. Его совсем не удовлетворил перевод «Дружеских разговоров» Эразма Роттердамского: «За скоростию времени или за неискусством переводчиков переведены гораздо плохо, того ради... более печатать их не велите, – писал он И.А. Мусину-Пушкину. – Велите хорошенько выправить и выправя, одну пришлите нам письменную»[18].

1 | 2 | 3 | 4