1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14

Периодически осматривайте жизнеобеспечивающие узлы своего рабочего места. Электрощитовую, телефонную распределительную коробку, подсобки, чердак и подвал. Будьте готовы к тому, что утечка информации производится по различным каналам. К вашему рабочему столу или компьютеру могут проникнуть тайно и похитить или копировать необходимые материалы. Ваша почта может перехватываться. Ни телефон, ни факс, ни электронная почта, ни радиосвязь не защищены от прослушивания и сканирования. Хакеры взламывают защиты компьютерных информационных систем и получают доступ к базе данных. Необходимые сведения, при желании, можно получить даже через секретаря или уборщицу, исследуя при этом мусорную корзину с черновиками и отработанными документами.

Если служба безопасности вашего издания солидна, то большую часть мероприятий по защите от утечки информации она возьмет на себя. Во всяком случае, лично вам не придется измерять «интенсивность паразитных излучений от аппаратуры, связанной с обработкой конфиденциальной информации». Однако на некоторые вещи неплохо и самому обращать внимание. Например на то, что кто-то из сотрудников редакции или посетителей пытается получить закрытую информацию, расспрашивает коллег о вашем расследовании.

Основные каналы утечки информации

Самый распространенный способ слежения за интересующим кого-то объектом – это перехват его телефонных или телефаксных сообщений. Кроме того практикуется подключение к радиотрансляционным сетям, сетям внутренней селекторной связи, а также внедрение на линии сети силового питания и охранно-пожарной сигнализации. Этот способ относится к так называемым проводным каналам.

По американским данным, вероятность утечки информации по телефонным каналам составляет от 5 до 20 процентов. Однако для анализа записываемых сведений обычно требуется большое количество специалистов и хорошая спецтехника. К тому же, для организации прослушивания телефонных переговоров требуется санкция прокурора. Теоретически это делает ничтожной вероятность того, что ваши беседы будут отнюдь не тет-а-тет, но практика показывает обратное. Те сотни типов устройств перехвата телефонных сообщений, которые представлены на российском рынке, свидетельствуют о том, что спрос на них весьма велик. И не только к телефонным аппаратам, линиям, АТС, кабельным и радиоканальным зонам бизнесменов, политиков и общественных деятелей подключаются сегодня злоумышленники – конкуренты, недруги и заказные убийцы. Осенью 1999 года подслушивающее устройство было обнаружено в распределительном телефонном щитке возле квартиры известной петербургской журналистской семьи. «Слухач», судя по всему, был неважным специалистом, потому что, присоединяясь к телефонной линии, задел систему вневедомственной охраны, под защитой которой находилось жилье. Он даже не успел закончить свою работу, как был задержан нарядом милиции, прибывшим по сигналу тревоги.

Вы можете как угодно относиться к правоохранительным органам, но если собираетесь заняться журналистскими расследованиями, общаться с ними вам придется. И не раз, не два, а очень часто и подолгу. Причем, ваши личные симпатии или антипатии придется убрать с глаз долой и, хотите вы того или нет, но сделать все для того, чтобы заслужить доверие силовых структур.

Во-первых, милиция, прокуратура, служба безопасности, налоговая полиция и иже с ними, – это, безусловно, весьма компетентные и официальные источники информации. Если вам не удастся установить с их представителями нормальное взаимовыгодное сотрудничество, о криминальном расследовании как о жанре лучше забыть.

В свою очередь это деловое партнерство поможет вам не только оказаться первым в нужном месте в нужное время, но и в какой-то мере застрахует от ошибок.

Во-вторых, правоохранительные органы не зря называют структурами силовыми. Можно долго дискутировать по поводу того, являются ли они «карающими рычагами» властей или нет, но безопасность сотрудничающему с ними журналисту они обеспечат. И вовсе не потому, что он гений, «золотое перо» или что-то в этом роде. Просто люди рисковых, опасных профессий, как правило, отзывчивы на доброе отношение, ценят дружбу и ей очень преданны. Они знают массу способов, как легальными и весьма эффективными методами оградить человека от назойливых телефонных звонков, буйных соседей, агрессивных читателей и героев ваших разоблачительных материалов.

В-третьих, сама сущность правоохранительных органов – охрана правопорядка, законности, безопасности граждан и государства, обеспечение покоя, справедливости и благополучия в обществе. Разве это не те самые цели, ради которых вы сами начинаете свое собственное расследование? И чем больше союзников приобретете вы для достижения своей цели, тем быстрее ее достигнете.

Как сберечь свое добро

Наименее защищен журналист, когда дело касается его имущества. Здесь всегда трудно установить, был ли объектом нападения сам человек, а целью – желание напугать, уязвить его, или имеет место случай вполне банальный, каких тысячи. Наиболее распространены, как известно, квартирные кражи, ограбления и разбойные нападения на улицах, угоны автомобилей. В каждом из этих преступлений налицо корысть преступника, который не интересуется вашим удостоверением и не спрашивает перед тем как ограбить в подъезде, не журналист ли вы. Поэтому рекомендации по безопасности в данном случае ничем не отличаются о тех, которые даются всем без исключения гражданам.

Квартиру хорошо укрепляют металлические двери, окна первых и последних этажей – решетки. Не помешает и сигнализация, выведенная на пульт вневедомственной охраны. Если звонят в дверь, надо интересоваться, кто за ней находится, и не лениться перепроверить, действительно ли посылала жилконтора в вашу квартиру сантехника Тютькина для профилактического осмотра труб, которые за последние десять лет ни разу не проверялись.

Особая проблема – журналист и автомобиль. Для него машина не только не роскошь, но и не просто средство передвижения. Это такая же неотъемлемая часть его технического обеспечения, как диктофон и компьютер. Автомобиль также – тот защитный панцирь, который в некоторых экстремальных ситуациях может спасти его владельцу жизнь.

О защите, которая должна предотвратить угон вашей машины, особенно распространяться нет смысла. Это – конек специалистов. Стоит упомянуть лишь, что профессионалы советуют для надежности ставить три разные средства защиты – электрическое, механическое и «изюминку». Это последнее средство – ваш собственный секрет, ваша хитрость. Может быть, какой-то контакт, блокиратор, приспособленный в необычном месте и работающий на разъем. Хитрость невелика, но выигрыш достигается за счет оригинальности.

Не идти на поводу у злоумышленников советуют специалисты и в случае дорожно-транспортного происшествия. Не поддавайтесь на уговоры «разобраться по-хорошему», вызывайте сотрудников госавтоинспекции. Соблазн рассчитаться без лишних проблем может привести к тому, что вы останетесь без машины вообще. После одного мелкого ДТП водитель пострадавшей – слегка поцарапанной – «семерки» согласился тут же поехать следом за виновниками инцидента в ремзону с тем, чтобы ему отремонтировали машину. Заманив простофилю в глухое место, злодеи просто отобрали у него автомобиль и скрылись.

Оружие, даже если вы имеете на то право, лучше не носить. Практика показывает, что быстро и правильно пользоваться пистолетом может лишь тот, кто делает это постоянно. Всех прочих он только соблазняет пустить оружие в ход, что обычно кончается плачевно для его же владельца.

К сожалению, российским журналистам не приходится пока рассчитывать на помощь государства в обеспечении их безопасности. А вот министерство обороны Германии предложило журналистам, которые специализируются на информации из кризисных регионов и районов военных конфликтов, что-то вроде курсов «молодого бойца». В ходе занятий добровольцы окажутся в ситуациях, максимально приближенных к действительности. Не будут забыты внешние эффекты: взрывы гранат и даже встречи с агрессивно настроенными злоумышленниками. При этом устроители мероприятия вовсе не собираются организовывать нечто вроде школы военных репортеров – это, скорее, школы выживания. Основная задача курсов – выработать у журналистов поведение, которое поможет им правильно действовать в критической ситуации. Первые занятия представителей различных немецких средств массовой информации уже состоялись на одном из полигонов Баварии.

Проблемы подготовки журналистов, работающих в «горячих точках», вопросы их безопасности начал прорабатывать в конце 90-х годов Фонд защиты гласности. Ряд предложений по проработке учебных программ для специального обучения журналистов был сделан консалтинговой фирме «АРКИ-М». Для исследования темы привлекались ветераны общественных организаций «Вымпел», «Альфа», «Витязь», работники МЧС – профессионалы, которые умеют работать в особых условиях. Итогом стала сбалансированная программа. Ее координатор, глава фирмы «Арки-М» Павел Чехутов считает, что попавшему в особые условия журналисту «необходимо уметь снижать риск для жизни и здоровья, предупреждать опасность, быть психологически готовым к экстремальным условиям, оказанию необходимой помощи себе и другим».

Для повышения квалификации журналистов предлагаются несколько тем занятий: методика безопасной работы в особых условиях, способы психологической защиты и психологического воздействия, современные психотехнологии общения, организация жизнеобеспечения в особых условиях, новейшие и перспективные технические средства обеспечения безопасности, правовой статус журналиста в особых условиях. Базовая программа рассчитана на 40 часов, но компактно осваивается в течение четырех дней. Занятия и консультации проводят высококвалифицированные специалисты, имеющие опыт журналистской, оперативной и особой работы в «горячих точках» по всему миру.

в начало

ПОСЛЕСЛОВИЕ – «КАЖДЫЙ РЕШАЕТ САМ...»

То, что у нас именуется «журналистским расследованием», на мой взгляд, точнее определять как исследование. Во всяком случае, именно с такими мерками я подхожу к своим материалам. А поскольку автор этих строк не склонен считать себя крутым разгребателем грязи, то хотел бы поделиться соображениями по этому жанру журналистики, исключительно исходя из собственного опыта.

Хотел бы сразу оговориться: никаких экзотических методов добывания информации применять не приходилось. Более того, вполне сознательно стараюсь избегать сомнительных средств из столь популярного ныне арсенала методов оперативно-розыскной деятельности: телефоны не подслушиваю, скрытых аудио- и видеозаписей не веду (даже в бане), агентуру тоже, увы, не вербую – не на что. Посему зацикленных на чисто технической стороне добывания информации, прошу дальше не читать – им лучше пройти подготовку в академии ФСБ. На мой взгляд нет фактуры (кроме той, что секретна по определению), каковой нельзя было бы найти вполне легальным способом. Порой практически всю необходимую информацию можно спокойно почерпнуть из открытых источников: бесед с очевидцами событий, официальных материалов, судебных документов (за исключением материалов закрытых процессов по делам о шпионаже и изнасилованиях), из архивных документов, мемуаристики, анализа литературы и мониторинга прессы. Пока мне всегда хватало той информации, которую можно найти законным способом.

Увы, не могу предложить абсолютно безупречной и «железной» методики работы, ибо слишком велика роль случая, удачи. Но случай чаще всего приходит на помощь тем, кто готов к нему. Ниточкой, ухватившись за которую, начинаешь распутывать загадку, порой могла быть ненароком оброненная в казалось бы пустопорожней беседе фраза. После которой я мчался в библиотеку, перелопачивая груды литературы по интересующей теме, выуживая вроде бы известные, но забытые и разбросанные по разным местам факты, имена, события. Удивляясь при этом: как это никто до меня не догадался свести все воедино, это же так просто, лежит на поверхности!

В качестве примера можно привести расследования по химическому оружию. Все началось с «дела Мирзаянова». Осенью 1992-го московский химик Вил Мирзаянов опубликовал статью по химоружию в «Московских новостях» и был обвинен в разглашении государственной тайны. Когда я брал интервью у Мирзаянова и его соавтора, Льва Федорова, мои собеседники обмолвились, что химполигоны были, мол, и в Москве, но вот где... Тут уж мне пришлось призвать на помощь свои профессиональные навыки историка и отправиться в архив. Начал с путеводителя, описей фондов, потом заказал десятки дел. И нашел искомую документацию – об истории создания отечественного химиоружия, местах его производства (в том числе этим занимается не менее пяти заводов в Москве) и масштабах этого самого производства, о химполигонах (из которых, по крайней мере, один функционировал в Москве – в Кузьминках), о планах химнападения на соседние государства и испытаниях ОВ на красноармейцах и заключенных. Много чего было в тех материалах. Параллельно приходилось встречаться с людьми, принимавшими участие в создании и производстве ОВ, – они и дополнили сухие строки некогда секретных документов. Скажем, из воспоминаний выживших работников Чапаевского завода «химудобрений» сложилась поистине ужасающая картина производства ОВ в годы войны. А уже после первых публикаций на эту тему удалось выйти на тех, кто в качестве подопытных кроликов принимал участие в испытаниях ОВ в 1980-е годы. Так что цепочка здесь вышла такая: люди – архивы – люди. Конечно, обращался и к специалистам министерства обороны. Однако генералы химвойск, даже припертые архивными документами к стене, по сей день начисто отрицают сам факт существования химических полигонов в Москве!

Впрочем, изредка и в официальных структурах можно получить информацию, которая сильно облегчит ваше расследование. Во время абхазской войны, в 1993 году, некие «неизвестные» самолеты стали бомбить грузинские позиции в Сухуми. Для начала ваш покорный слуга выяснил, что речь идет о штурмовиках Су-25. Нетрудно было догадаться, что кроме российских ВВС такие фортели выкинуть некому, но вот как это доказать? Министр обороны Грачев даже договорился до того, что это, мол, грузины сами себя бомбят! Действительно: на вооружении грузинских ВВС были самолеты такого типа, более того, в принципе они могли выпускать эти штурмовики – в Тбилиси есть соответствующий авиазавод.

Однако вот летчиков, способных грамотно пилотировать боевую машину у грузин было меньше, чем пальцев на одной руке. Что и подтвердили мне в штабе ВВС РФ. Там же проговорились, что авиационная инфраструктура Грузии пока не в состоянии обеспечить должную подготовку штурмовиков к боевым вылетам. Так отпала «грузинская версия». Так кто же тогда бомбил Сухуми?

На мой недоуменный вопрос в армейской пресс-службе, не мудрствуя лукаво, стали кивать на Джохара Дудаева. Обращаюсь в пресс-службы ВВС и ПВО. В первой, не давая понять, что меня интересуют бомбардировки Сухуми, начинаю нудно выспрашивать: не представляет ли авиация Дудаева угрозы для России, сколько у него самолетов и пилотов, какое на них стоит вооружение, способны ли они наносить удары за пределами Чечни. Эти же справки навожу и по своим личным каналам – среди знакомых офицеров ВВС. Ответ был категоричным: у Дудаева нет ни одного (!) пилота, способного пилотировать боевые машины, нет у Дудаева и ни одной боевой машины типа Су-25, да и вообще нет ни одного боевого самолета. А имевшиеся учебные самолеты L-39 лишь теоретически могли быть оснащены вооружением. Однако в Чечне нет авиационного вооружения подобного типа. К тому же, по мнению специалистов, дудаевский авиапарк к весне 1993-го представлял собой кладбище сгнивших от отсутствия должного ухода машин. Итак, налетов из Чечни быть не могло.

В пресс-центре и штабе ПВО России мне документально доказали: никаких неопознанных летательных аппаратов в зоне их ответственности (в том числе и над территорией Грузии и Абхазии!) нет, и не было, как не было в указанное время и нарушений воздушного пространства. Значит, если НЛО не было, в воздухе были вполне опознанные летательные объекты – российские.

Место базирования искомых штурмовиков установить оказалось не столь уж сложно: авиабаза российских ВВС буквально рядышком с зоной боевых действий. Нашлись и свидетели, неоднократно наблюдавшие, как самолеты взлетали с подвешенными авиабомбами и ракетами, возвращаясь уже без них. Версию о самодеятельности пилотов или их подкупе абхазами можно было сразу отвергнуть: тот, кто утверждает подобное, либо нагло врет, либо не имеет ни малейшего представления об авиационной службе. Это ведь не автомат налево загнать: каждый тренировочный вылет санкционируется на достаточно высоком уровне, существует полетное задание, о выполнении которого надо отчитаться, необходима санкция на вылет с боезапасом, отчет о его израсходовании. Ни один авиационный начальник не рискнет взять на себя ответственность за налет на боевые позиции иностранных (грузинских) войск – нужна виза главкома ВВС (тогда этот пост занимал генерал Дейнекин). А тот, в свою очередь, не будет действовать без приказа министра обороны и начальника Генштаба. Так что вопрос, по существу, лишь в одном: получали ли Грачев и Колесников указания от высшей инстанции... Исходя из знания стиля действий Павла Сергеевича, думается, не столь сложно найти ответ. Еще через пару лет точки над «i» поставил телевизионный репортаж из штурмового авиаполка: летчики рассказывали, как они воевали в Абхазии, Таджикистане, Чечне...

Кстати, материалы этого расследования пригодились и спустя более чем год, осенью-зимой 1994-го, когда со ссылкой на угрозу со стороны самолетов Дудаева российские ВВС стали бомбить Чечню. С чего бы это абсолютно небоеспособная дудаевская авиация вдруг стала чрезвычайно опасной?! Примерно по той же схеме удалось вычислить и авторов серии воздушных ударов по Чечне сентября-октября 1994-го. Тогда некие НЛО типа Ми-24 (боевой ударный вертолет) атаковали ряд объектов в Чечне. Российские военные, как водится, авторство отрицали, утверждая, что это дело рук оппозиции, да и ва-аще – таких машин после развала СССР пруд пруди. Но в соответствии с международными соглашениями количество боевых машин такого типа не просто ограниченно – известно местонахождение каждого вертолета. А их пред- и послеполетное обслуживание вообще в состоянии обеспечить лишь соответствующие профессиональные авиаслужбы. Поэтому не сложно было предположить, что авианалеты могут осуществляться с ограниченного количества авибаз СКВО. И, опять же, через свои личные контакты удалось выяснить, что в октябре в Москву на лечение доставлен некий авиационный генерал, получивший тяжелые ранения при налете на Грозный... Теперь определение «авторов гола» и базы, с которой осуществлялась операция, было делом техники. Напомню, что это было за два месяца до начала войны.

Чаще всего в фокусе моего внимания оказывались дела наших спецслужб – так уж получилось. В какой-то степени это объясняется тем, что ваш покорный слуга достаточно давно специализируется на исследовании деятельности этих самых спецслужб как историк. А практика последних лет давала и продолжает давать слишком уж обильный материал на тему «Секретные службы России и их воздействие на общество». В одних случаях ниточка к спецслужбам тянется от того или иного преступления (дело священника Александра Меня, убийство журналистов Дмитрия Холодова и Надежды Чайковой), в других – дирижирующая чекистская рука видна за кулисами ряда газетных кампаний (так называемые «войны компроматов» 1993–1999 гг.). Нередко всплывают данные о финансовых махинаций чекистских начальников, а уж фактов нарушения сотрудниками органов госбезопасности конституции, законов и элементарных гражданских прав, фактов фабрикации липовых дел и просто провокаций – этого добра и по сей день хоть отбавляй. Не говорю уж о том, что нынешнюю эпоху нестабильности и политических потрясений сопровождает непрерывная череда тайных операций на территории собственной страны. Причем операций, выходящих за рамки законов, наносящих урон ни в чем не повинным людям (можно привести пример хотя бы тайной операции ФСК, в результате которой Россия оказалась втянутой в чеченскую войну). Посему материала для журналистских расследований в этой сфере хватит еще на много и много лет, если будет где их публиковать. По сути дела ныне журналистские публикации являются единственной формой контроля общества за спецслужбами. Ибо ни парламент, ни прокуратура, ни судебные органы, ни порой даже правительство не в состоянии осуществить действенный контроль за конгломератом секретных служб, деятельность которых регламентируется не столько законами, сколько закрытыми приказами, инструкциями и положениями.

Естественно, тем, кто, так или иначе, в ходе подготовки своего материала вышел на «след Лубянки», рассчитывать на помощь со стороны официальных структур всерьез не стоит. Даже когда они просто обязаны дать ответ на ваш запрос. Приведу пример. В начале чеченской войны со ссылкой на Центр общественных связей ФСК в печати регулярно стали появляться данные о воюющих на стороне боевиков наемниках. Назывались страны, приводились цифры денежных окладов. И при этом ни одного конкретного имени. Тогда я обратился в ЦОС ФСК с просьбой предоставить конкретные сведения о наемниках в Чечне. В ЦОСе со мной охотно поговорили по телефону на отвлеченные темы, неделя за неделей принимали факсы с вопросами, но конкретного ответа так и не последовало. В конце концов, месяца через два-три, меня-таки пригласили на Лубянку посмотреть видеоматериалы. На пленке оказалась запись невразумительного допроса двоих задержанных НЕ в Чечне иорданцев. Было хорошо видно, что задержанных «кинозвезд» хорошо отвалтузили. И все, никакой конкретики! Чекистам больше нечем было подтвердить слова Степашина о десятках взятых ими в плен арабских, прибалтийских и прочих солдат удачи. Кстати, по сей день не было ни одного судебного процесса над этими якобы плененными наемниками!

Другой схожий пример. Еще во время войны в Приднестровье, по газетным страницам начала гулять версия о «белых колготках» – лихих прибалтийских девицах-снайпершах, за доллары приехавших отстреливать русских парней. Затихло в Приднестровье – «белые колготки» всплывают на абхазской войне: там они воюют, естественно, на грузинской стороне. В следующий раз «белые колготки» появляются уже в Чечне: палят по солдатам и офицерам федеральных войск, вестимо. Как было не заняться таким неординарным явлением: подобно «Летучему голландцу» неуловимые прибалтийские женщины-снайперы всегда возникали там, где надо было подстрелить Ивана!

Автор, бывавший и в Абхазии, и в Чечне, попытался найти хотя бы очевидцев: тех, кто своими глазами видел пресловутых прибалтийских девушек с ружьем. Много раз бывая среди боевиков, искал и сам. Тщетно: чеченцы и слышать про таковых не слыхали, а на федеральной стороне все про них слышали, но вот в глаза их никто не видел. И это при том, что в той же Чечне, согласно сообщениям чекистов и военных, несколько таких снайперш было убито и взято в плен. Однако нам так и не показали ни одной!

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14