1 | 2 | 3

Работать с В.Г. Афанасьевым было легко и просто: мы встречались с ним в редакции «Правды» раз в месяц. Тут же записывали по две передачи в день. В кадре, кроме интересного собеседника, не было никаких кинодокументов, хроники или иного изобразительного материала. Только главный редактор в обстановке своего скромного кабинета, и ничего лишнего. Подтвердилось наблюдение телевизионщика: самое интересное на экране – умный человек.

Спустя годы некоторые «новые русские» из числа молодых руководителей телекомпаний стали утверждать, что телепублицистика появилась в стране только во времена перестройки, а до того на экране была лишь пропаганда. Это примитивное заключение базируется на незнании подлинной истории отечественной публицистики. Творческий характер, эстетические принципы, гуманизм, воспитательные и просветительские задачи – все свои лучшие качества телепублицистика черпала и черпает из недр непосредственного общения с аудиторией проповедника, учителя, лектора, из того арсенала, которым была тогда для всех нас партийная пропаганда. Освобождаясь от надуманных тезисов, единомыслия и крайностей большевистских положений, она со временем приобретала новые черты многогранности убеждений, человеческой красоты, гармонии мыслей и чувств.

В развитии не только телепропаганды, но и просвещения, телепублицистики большую роль сыграла рубрика «Ленинский университет миллионов», в рамках которой было испробовано множество жанров, методов построения передач, форм взаимодействия со зрителем. Телевизионный «Ленинский университет миллионов» был самым массовым распространителем политических и экономических знаний в стране.

С самого начала мы задались вопросом, может ли ученый, пусть даже талантливый лектор, но привыкший выступать перед вузовской аудиторией, нести на себе весь груз передачи, общаясь с телекамерой и собеседниками в студии. Однажды у нас случился конфуз с известным и влиятельным тогда академиком М.Б. Митиным. Мы записали его лекцию о марксизме на видеопленку, но когда я посмотрел запись, то понял: «Надо переписывать!». Услужливые сотрудники донесли академику, что главный редактор забраковал его выступление. Марк Борисович возмутился: «Я эту лекцию читаю больше десяти лет, и никто не находил в ней ошибки!»

Мы пригласили академика в редакцию, еще раз вместе посмотрели запись, и... после просмотра Митин вскочил и бросил: «Больше ноги моей на телевидении не будет!». Действительно, больше на телевидении мы его не видели. А в чем же все-таки было дело? А в том, что, когда академик говорил о, казалось, великих истинах, глаза его бегали, вся его поза выдавала неуверенность. Создавалось впечатление, что он говорит одно, а думает другое... Стало очевидно: магия высокого ученого звания не должна заслонять вопроса, может ли конкретный человек, приглашенный на роль ведущего, быть действительно ведущим, органично вписываться в специфику телевидения, уметь доверительно общаться с миллионами телезрителей, сидящими по ту сторону экрана. (Видимо, это понял и академик.)

Такое умение приходит не сразу, а опыта общения телеведущих со зрителями тогда еще было мало. Десятилетия потребовались для того, чтобы в стране сформировался отряд популярных, творчески одаренных телевизионных публицистов. Многие тысячи зрителей с любовью и благодарностью вспоминают встречи на телеэкране с такими мастерами международной публицистики, как В. Дунаев, Л. Золотаревский, А. Овсянников, Ф. Сейфуль-Мулюков, И. Фесуненко и др.

Расцвет их творчества пришелся на 70-е – начало 80-х годов, они работали в эфире до самой перестройки, до реформирования страны и телевидения, когда экран и сама жизнь потребовали новых лиц, новых подходов, новых кадров, не обремененных старыми коммунистическими пристрастиями и опытом партийных пропагандистов.

Но тогда, в годы застоя, телевидение стремилось найти обозревателей, способных доходчиво и убедительно разъяснять сложные вопросы в области внутренней и внешней политики. О том, какие результаты это давало, говорит, например, динамика роста писем зрителей в отдел международной информации

Центрального телевидения: в 1970 году было получено 1463 письма, в 1971-м – 1244, 1972-м – 12631, 1973-м – 29434. Понятно, что почта редакции не может служить всеобъемлющей характеристикой качества и популярности передач, но она может отражать определенные тенденции.

Резкое увеличение числа писем зрителей в 1973 году было связано с появлением передачи политического обозревателя газеты «Правда» Ю. Жукова. Судя по количеству писем и по их содержанию, эта получасовая передача, хотя и шла без иллюстрирующего зрительного материала (фильмов, фотографий), пользовалась успехом. Столь большой и содержательной почты не получала ни одна рубрика международной тематики. Немаловажное значение имела и форма передачи – беседа со зрителем, которая позволяла подумать вместе с ведущим над актуальными международными проблемами, вызывала желание поделиться с ним своими мыслями, спросить о непонятном или о том, что волнует.

На эти же годы приходятся не столько взлеты, сколько падения публициста и обозревателя Юрия Фокина. Его заслуги в становлении и развитии телепублицистики, телевизионной информации трудно переоценить. Но пик его творчества пришелся на более ранние сроки.

Вначале Юрий Фокин специализировался в области международных отношений, текущей политики. Затем его увлекла космическая тема. Звездные «Эстафеты новостей» – многочасовые телевизионные встречи журналиста с космонавтами – стали заметными событиями в жизни советского телезрителя. Но постепенно многих стало раздражать отсутствие чувства меры в восхвалении космонавтов, в некотором преувеличении собственной роли «комментатора космической эпохи». В 70-е годы ощущение новизны первых полетов в космос стало ослабевать, падал общественный интерес к космическим делам и к телепередачам о них. Фокин своевременно не почувствовал этих перемен, а когда понял, что накал космической темы снижается, захотел вернуться к международной проблематике. Но его долго не пускали за рубеж как человека, знавшего многие секреты космических программ СССР.

С.Г. Лапин направил Фокина в главную редакцию пропаганды Центрального телевидения делать очерки и репортажи о жизни трудовых коллективов, о простых людях. Но тот слабо знал проблемы внутренней жизни страны. Кроме того, ему мешала «звездная болезнь», он неуютно чувствовал себя среди обычных людей. Однажды во время репортажа с кораблей Тихоокеанского флота он снял в кадре пиджак, обнаружив перед телезрителями округлости своей фигуры. При предварительном просмотре передачи главный редактор посоветовал ему вырезать этот кадр: «Смотри, вокруг тебя стоят подтянутые, элегантные, в парадной белой форме морские офицеры, а ты...» «Нет, – возразил Юрий Валерьянович, – этот мой прием говорит о непринужденности, свойском общении с народом. Давай оставим этот кадр». Лапин, посмотрев эту передачу, выдал свою порцию резкой критики. После чего обозреватель долго не появлялся в эфире...

Спустя несколько лет он все же был назначен заведующим корпунктом советского телевидения и радио в Афинах. Его репортажи звучали в эфире от случая к случаю, все реже и реже. Фокин винил в этом председателя Гостелерадио Лапина.

Стремясь полнее удовлетворить интерес телезрителей к международной деятельности, наша редакция готовила крупную публицистическую передачу, в которой сконцентрировались бы проблемы международной и внутренней политики, а проблемы подсказывали зрители. Я предложил назвать эту ежемесячную передачу «9-я студия» и пригласил вести ее выдающегося журналиста-международника профессора Валентина Сергеевича Зорина. Долго убеждать его не пришлось: он быстро уловил принципы и жанр новой программы, увлекся этой идеей, а телезритель получил «перворядный» источник знаний. Принцип передачи – информация для зрителя из «первых уст». Выступать в ней могли, как правило, политические и общественные деятели, принимавшие участие в правительственных переговорах, в выработке ответственных международных документов и т.п. Главным условием ее успеха стали эрудиция и кругозор участников беседы, их умение разъяснять сложные явления мировой политики, квалифицированно отвечать на вопросы телезрителей. (Одним из постоянных участников передач был, к примеру, Е.М. Примаков.)

Придет срок, и исследователи телевидения определят, что это такое – «эффект Каверзнева», выдающегося отечественного публициста, политобозревателя Центрального телевидения. Удивительный дар собеседника и полемиста обеспечил Александру Александровичу Каверзневу одно из самых видных мест в истории советской тележурналистики. Его репортажи, информационные зарисовки, документальные фильмы были отмечены подлинным талантом. Зритель особо ценил простоту, доверительность общения Каверзнева с аудиторией, его умение уважать чужие взгляды. Его знали, любили и знатоки политической жизни, и постоянные зрители.

Об особой «телевизионности» А. Каверзнева говорили многие. Когда он только начинал свою программу «Содружество», критики писали, что новый обозреватель «родился для телевидения», что он обойдет всех работающих на ТВ международников, потому что знает и чувствует секрет телеэкрана.

Среди наиболее заметных его работ – фильмы и передачи о Северной Корее, Камбодже, Китае, о китайской компартии, об идейных корнях философии и политики маоизма. По глубине анализа, смелости сопоставления фактов, по силе аргументов эти передачи-исследования А. Каверзнева стоят в ряду самых значительных произведений советской журналистики и современной политической мысли.

...Александр, конечно, не мог не поехать в самую горячую тогда точку планеты – Афганистан, в самый разгар советской интервенции в эту страну. Телезрители ждали его правдивых, искренних и смелых репортажей. Однако через несколько дней после командировки в эту страну он заболел смертельной болезнью. Умирал сутки, был в полном сознании, шутил, прощаясь с жизнью.

Опыт, накопленный Центральным телевидением в 70-е годы в области международной публицистики, создавал условия для рождения нового, высшего, журналистского класса политобозревателей (с весьма высоким социальным статусом) и по проблемам внутренней жизни страны. Первыми на эти должности пришли журналисты-экономисты Л. Вознесенский и В. Бекетов, писатель Г. Пряхин. Они вели крупные публицистические передачи, создавали документальные фильмы, готовили ответы на вопросы зрителей в нашей редакции.

Передача Льва Вознесенского «Проблемы – поиски – решения» вызвала огромный интерес аудитории. Это был прорыв в живой эфир, новая форма телепублицистики, позволяющая устанавливать и поддерживать подлинный диалог с многомиллионной аудиторией. В студии, где находились ответственные государственные и общественные деятели, известные ученые, устанавливались телефонные аппараты, по которым зрители, собравшиеся в это время у телевизоров, могли задавать им вопросы, часто имеющие общегосударственное значение, и публично получить на них ответ. В ходе передачи нередко сталкивались, сопоставлялись различные точки зрения, а в процессе их обсуждения исчезали многие сомнения и неясности. Важна была и психологическая сторона дела: телезрители становились не пассивной, только воспринимающей стороной, а стороной, активно формирующей идеи. В редакции очень гордились этой передачей, помогали автору выстоять перед критикой и сверху, и снизу.

Вознесенский говорил, что такие передачи с непосредственным участием зрителей – самая демократичная форма вещания. Но вряд ли тогда это было так: ведь для участия в них нужно иметь и телевизор, и телефон, а в стране, особенно в сельской местности, телефонов было мало – лишь у четверти населения. А самое-то главное, инстанции оставались глухи к предложениям зрителей.

Нам в редакции пропаганды удавалось поднимать сельскую (нет, не ниву!) тему с помощью одного из лучших писателей-«деревенщиков» – Юрия Дмитриевича Черниченко. Еще работая в газете «Правда», он иногда выступал у нас на телевидении в программе «Сельский час». После одной из острых дискуссий в редколлегии «Правды» Черниченко хлопнул дверью – и в буквальном, и в фигуральном смысле слова – и ушел из газеты. Я просил его прийти к нам в штат редакции. Юрий Дмитриевич отвечал: «Вы бы сначала посоветовались в ЦК, можно ли меня взять на работу после того, как я распрощался с «Правдой». Мне, конечно, пришлось провести целый ряд «бесед» в отделах пропаганды и сельского хозяйства ЦК, а также с председателем Гостелерадио, который подписывает приказы о назначении комментаторов Центрального телевидения. Все, однако, дали «добро», и вот Юрий Дмитриевич – наш сотрудник и наш соратник. Он много работал, делал программы и добрые очерки о тружениках села, острые репортажи о проблемах колхозной жизни.

И всегда, по его словам, руководствовался принципом, что не бывает публицистики для работников сельского хозяйства: публицистика на всех одна и само телевидение – тоже. Оно просто обязано вызывать общий интерес к тому предмету, на который направлены объективы. И еще: внимание к человеку труда. На этом стоят русская классика и лучшие произведения советской прозы.

Его глубокие, порой жгучие выступления в эфире «Сельского часа» производили на зрителей такое сильное впечатление, что мы получали мешки писем-откликов на его передачи.

Черниченко написал немало книг и статей о сельском хозяйстве, но никогда, по его признанию, ни одно его произведение не имело такого резонанса, как выступления в «Сельском часе».

Пройдут годы. Опыт, накопленный Ю.Д. Черниченко на телевидении, поможет ему сформироваться и как политику, руководителю Крестьянской партии России. Я не удивлюсь, если в программе этой партии будет провозглашено требование вернуть «Сельский час» на экраны, а телевидению вернуться к тем благородным принципам, которые, несмотря ни на что, торжествовали в те времена в нашей редакции.

По-разному складываются судьбы профессионалов на телевидении. Одни приходят в профессию готовыми специалистами из смежных сфер массовой информации, другие врываются в телеэфир с одной только своей энергией, жаждой славы и популярности. Большинство тех, кто работал в кадре в последние десятилетия, сходят со сцены – и не столько по возрасту или состоянию здоровья, сколько потому, что оказались не в силах преодолеть тот имидж, стиль, образ мыслей, логику поступков, целей своей работы на телевидении, которые приобрели в глазах миллионов зрителей, ревниво и жестоко относящихся к своим бывшим любимцам, если те изменяют своему прошлому.

На фоне «давиловки» сверху мы в редакции стремились больше внимания уделять не начальству, а показу человека труда и основы жизни – производства – на телеэкране. Порой казалось, что таких передач слишком много. Но и тогда шел непростой поиск новых жанров и подходов. Так, новизной отличалась серия документальных программ «Семь дней завода», другие длительные теленаблюдения в трудовых коллективах. Например, цикл «Семь дней Глуховского хлопчатобумажного комбината» был хорошо встречен печатью. Газета «Советская культура» 16 января 1973 года писала: «От передачи к передаче нарастает зрительский интерес, а после седьмой, последней, ловишь себя на мысли, что уже жалко расставаться с Глуховкой. Семь небольших передач. Семь разных передач – одна, наполненная гулом ткацких станков, цифрами; другая – мягкая, раздумчивая. В одной – обсуждение производственных вопросов, в другой – беседуют люди в уютной квартире, за русским самоваром. А цель авторов была одна, и эта цель достигнута – создан образ рабочего человека наших дней».

Много откликов вызывала (по вполне понятным причинам) передача «Больше хороших товаров». Завершалась она разделом «Меры приняты», в котором показывалось, что именно сделано по критическим письмам телезрителей для повышения качества товаров народного потребления. Были рубрики: «Рассказывают телезрители», «Телевизионный фельетон», «Командировка по вашим письмам», «Актуальные проблемы качества». К сожалению, хороших товаров было по-прежнему мало...

А сколько творческих сил, сколько труда и волнений вложили журналисты и режиссеры сельского отдела редакции, влюбленные в новый цикл ежемесячных передач о крестьянах! Например, в течение полутора лет редакция пропаганды совместно с Воронежской телестудией вела цикл ежемесячных репортажей из колхоза «Семилукский». Он назывался «Под Воронежем у нас».

Идея цикла, всесторонне обсужденная на летучках и собраниях редакции, состояла в том, чтобы показать на примере одного воронежского колхоза, как развивается социалистическая деревня. Воронежская область – в прошлом губерния беспросветной нужды и отсталости крестьянства – была типичной для России. (Недаром В.И. Ленин в своих работах не раз ссылался на статистические данные о жизни воронежских крестьян.) Колхоз «Семилукский», разрушенный в годы войны (по его территории проходила линия фронта), превратился в один из лучших в области. Не только удачный выбор объекта – главная заслуга работников телевидения. Уже первые передачи нового цикла вызвали большой интерес у зрителей тем, что его авторы сумели убедительно и доходчиво показать жизнь простых крестьян, их заботы и радости.

В адрес Центрального и местного телевидения, в колхоз «Семилукский» хлынул поток писем, в которых люди выражали искреннюю радость по поводу увиденного. Вот, например, такие строки: «Смотря эти передачи, – отмечал Б. Сафаров из Николаевской области, – я подумал, что, наконец-то, наступило время, когда труженики деревни не только научились работать, но и умеют хорошо отдыхать». А бывший командир 121-й стрелковой дивизии, освобождавшей Семилуки, М. Бушин сообщал, что он после первой передачи не удержался, достал красную ленту «почетного колхозника», врученную ему артелью, и расцеловал ее.

Выступали в нашем эфире и государственные деятели, министры, особенно в связи с профессиональными праздниками. Рассказывали, что как-то на заседании секретариата ЦК КПСС М.А. Суслов сделал замечание: мол, формально используют телевидение наши министры и выступают казенно. Надо бы, сказал «серый кардинал» ЦК, чтобы перед выступлением министра давались сведения о его трудовом пути, о том, что он вышел из народа: был рабочим, инженером, управленцем среднего звена. Эти слова, тут же переданные мне, стали безоговорочным указанием не только для редакции, но и (к неудовольствию некоторых министров) для тех, кто готовил тексты министерских речей.

При реализации высоких указаний, как это нередко бывало на телевидении, случались курьезные моменты. Так, перед выступлением одного из министров, отвечавшего за строительство в стране, мы познакомили зрителей с его биографией, рассказали о том, что он получил высшее образование в одном из вузов российского Черноземья. После его выступления мы получили коллективное письмо преподавателей этого вуза, которые с гневом писали, что министр этот никогда не учился в их институте. Письмо мы показали министру. Выяснилось, что в бытность секретарем обкома КПСС он учился заочно в одном из колхозных филиалов означенного института. Об этом мы и написали педагогам.

1 | 2 | 3