1 | 2 | 3 | 4

При подготовке учебных передач тщательно анализировались советы психологов, методистов и учителей – о запасе знаний учащихся в том или ином классе, о возрастных психологических особенностях и т.д. Их создатели стремились к тому, чтобы передачи строились по законам произведения искусства, то есть имели свою драматургию, композиционную соразмерность частей. Вместе с тем, учитывая, что каждая учебная передача – это часть курса, дисциплины, системы знаний, мы должны были заботиться о последовательности и преемственности информации. Наконец, учитывалась возможность многократного повторения передач наиболее удачных циклов после их премьерного показа.

Сравнивая сценарное дело в художественных и научно-популярных программах, мы все больше приходили к мысли, что подлинная драматургия телепроизведения на темы науки таится не столько в развитии сюжета, сколько в столкновении, конфликте разных точек зрения, мировоззрений. Эти соображения убедили нас в том, что надо искать драматическое развитие во взаимоотношениях разных позиций в одном произведении, где автор должен не только изложить свое мнение, но и привести аргументы противника, чтобы убедительно их опровергнуть.

Так родился новый цикл передач «Твоя ленинская библиотека», которые шли сначала по третьему, а затем и по первому каналу Центрального телевидения. Что-что, а азарт полемиста был Ленину присущ. Когда перед ним был идейный противник, Ильич загорался, его язык, стиль приобретали бескомпромиссный характер. С опаской озираясь на ортодоксальное начальство Гостелерадио и отдел пропаганды ЦК, мы взялись инсценировать, переводить на язык телевидения работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в которой он яростно сражался со своими философскими врагами – Махом и Авенариусом. Передача строилась так: в кадре – две трибуны, на которых периодически появлялись то артист Ю. Каюров в роли Ленина, читающий его текст, то другой актер, противостоящий вождю, с текстом, который критиковал Ленин в этой своей работе. Остальное в кадре – предметы обихода начала XX века, когда была написана книга.

На глазах зрителя происходило столкновение двух противоположных мнений, и он мог выбирать, чья позиция ему ближе. Мы были уверены, что советский зритель должен занять сторону «вождя и учителя». К такому же выводу, в конце концов, пришли и наши начальники, несмотря на настороженность, которую обнаруживали на стадии планирования цикла.

В качестве ведущих и участников учебных и образовательных передач приглашались авторитетные ученые, видные писатели, деятели искусства и, конечно, лучшие отечественные педагоги. Так, уроки литературы в ленинградской школе, которые вел Е.Н. Ильин, смотрелись по телевидению как настоящий спектакль. К примеру, можно было следить за тем, как ребята разбирают роман Толстого «Война и мир». Ильин предлагал ученикам разделиться: тем, кто хотел бы жить в семье Ростовых, пересесть в правый ряд, а тем, кто в семье Болконских, в левый. Затем каждый мотивировал свой выбор. Здесь все: и знание произведения, и восхитительная наивность, и личность подростков. Девочки выбирали семью Ростовых, большинство мальчиков – семью Болконских. Но одна из девочек переходила в ряд, где сидели мальчики, и зрители с нетерпением ждали, как она объяснит свое решение воспитываться в семье сурового князя.

Вот еще урок, первый из серии проводившихся по программе композитора Д.Б. Кабалевского. Звучал веселый марш, и в класс входили первоклашки. Они еще не знали, что это за марш, что ждет их дальше, но зрители видели, что такое начало чем-то напоминает веселый праздник, который так же начинался в детском саду.

В первой передаче композитор рассказал о разработанной им системе обучения детей музыке, эпиграфом к которой прозвучали слова замечательного педагога В.А. Сухомлинского: «Музыкальное воспитание – это не воспитание музыканта, а прежде всего воспитание человека». Надо было видеть, сколько радости принесли Дмитрию Борисовичу наши совместные просмотры этих передач! Он как бы светился изнутри. Каждая передача представляла собой своеобразный портрет класса и учителя. Ощущение такое не было случайным: учитель выступал здесь не в роли лектора или экзаменатора, он становился участником доброй музыкальной сказки, режиссером увлекательного спектакля, дирижером хора, где и его голос – часть общего.

Конечно, с самого начала мы понимали: это своеобразный эксперимент. В нем участвуют школа и телевидение, учителя и дети, родители и просто телезрители. Во вступительном слове к телевизионному циклу Дмитрий Борисович сказал, что в формировании новой системы музыкального воспитания огромную помощь ему оказали дети. Их непосредственность, живое восприятие добавляли к урокам музыки то самое «чуть-чуть», что делает искусство искусством.

Редакция получала массу писем от взрослых самых разных профессий, благодаривших за передачу, открывшую для них мир музыки. Многие признавались, что благодаря урокам Кабалевского они впервые в жизни стали понимать серьезную классическую музыку.

Понятно, что школа призвана дать растущему человеку как можно больше сведений о разнообразных областях знаний: учить его решать задачи и разбирать «образ Печорина», снабжать данными о строении атома и количестве тычинок цветка. Школа обращается к уму и памяти, заботится об обогащении эрудиции и не всегда помнит о том, что параллельно этому, безусловно, необходимому процессу, должен идти другой – процесс воспитания чувств, воспитания души. Процесс, который немыслим без воздействия искусства на человека. В этом мы стремились оказать школе возможную помощь.

Когда наша редакция приступила к созданию цикла о различных видах искусства для старшеклассников, она стремилась к тому, чтобы юные телезрители, попав, к примеру, в залы Эрмитажа или Третьяковской галереи, были бы уже знакомы с творцами шедевров, которые украшают эти великие музеи. Работать над циклом были приглашены член-корреспондент Академии художеств СССР В.М. Полевой, директор Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина И.А. Антонова.

Цикл передач «Зарубежное искусство», в котором нашли отражение темы древнейших памятников искусства, рассказывал о том, какие понадобились огромные усилия, чтобы была создана совершенно новая область человеческой деятельности – искусство, способность понимать его и наслаждаться его красотой.

Не рассказав о древнейших памятниках искусства, редакция не могла бы подойти к эпохе Возрождения. Корабли Христофора Колумба и Васко да Гамы отправлялись на поиски новых земель. Томас Мор и Томмазо Кампанелла моделировали новые общественные устройства. Николай Коперник создавал новую гелиоцентрическую систему Вселенной. Гуттенберг изобретал книгопечатание, Везалий и Сервет исследовали анатомию и систему кровообращения человека, а Данте и Шекспир открывали новые миры его чувств. Эпоха Возрождения ярко отразилась в искусстве. Имена ее художников, скульпторов, архитекторов, писателей стоят рядом с именами ученых, философов, первооткрывателей. И не только их имена, но и созданные ими образы: Беатриче и Офелия, Дон Кихот и Пантагрюэль, Джоконда и Давид.

Шаг за шагом наша редакция рассказывала школьникам об архитектуре и скульптуре Возрождения, о творчестве Леонардо да Винчи и Рафаэля, Микеланджело и Тициана, Веронезе и Джорджоне. Стремясь сформировать ассоциативное восприятие художественной литературы, мы посвятили несколько передач искусству Древней Руси, русскому деревянному зодчеству, деревянной скульптуре и резьбе. Передачи циклов «Зарубежное искусство», «Русское искусство», «Советское изобразительное искусство» строились по принципу перспективы, так, чтобы телезрители, зная уже конкретную картину, скульптуру, фрагмент архитектурного сооружения, могли бы представить эпоху, когда создавались эти произведения.

Хотя постоянно подчеркивалось, что учебное телевидение создавалось не для замены учителя, а в помощь ему, отношение школы к новому средству обучения оказалось не очень благожелательным. Учитель в классе должен был возместить отсутствие контроля за усвоением материала за телеурок: живая дискуссия в аудитории вслед за передачей была призвана компенсировать отсутствие обратной связи. Но творчески развить и дополнить только что увиденное на экране без методической поддержки, без пособий и специальных учебников могли лишь отдельные учителя. Большинство же учителей приходили к мысли, что телевизор в классе лучше вообще не включать, чтобы избежать нежелательных для себя сравнений. Свою инертность скептики оправдывали низкой эффективностью телеуроков, предлагая сравнить затраты времени и средств на телеурок с реальной отдачей от них: мол, хороших знаний можно добиться ценой меньших затрат. Действительно, широковещательный канал – не самое дешевое средство распространения специальных знаний для узкой аудитории. В 1981 году Центральное телевидение сочло нерентабельными некоторые учебные передачи и прекратило их трансляцию (раньше всех – телелекции для поступающих в вузы и студентов-заочников).

Энтузиазм в отношении возможностей учебного ТВ постепенно сменялся сомнениями. В нашей стране взрослело первое «телевизионное» поколение, и становились заметными теневые стороны электронной грамотности. Школьники привыкали видеть в телевидении, прежде всего, развлечение. На телеуроках надолго запоминались отдельные зрелищные моменты, а аргументация нередко проходила мимо сознания учащихся. Выросшие в эпоху визуальной культуры, когда в качестве «третьего родителя» выступает телевизор, дети стали меньше читать, началось падение престижа печатного слова.

Какие бы великолепные передачи ни создавались телевидением, ему не удавалось полностью интегрироваться в учебный процесс. Природа школы и телевидения как институтов общества, их традиции, функции, структура оказались разного уровня. На протяжении XX века в школе внедрялись разнообразные средства обучения, но всегда новое воспринималось как эксперимент и играло вспомогательную роль, не меняя существенно процесса обучения и роли учителя.

Видеомагнитофон пришел на помощь отечественному преподавателю не в лучшее время: и школа, и телевидение находились в трудном финансовом положении. В 1991 году, когда перестали выходить передачи для школьников, учебно-образовательная редакция была поделена на две части, отошедшие разным телеканалам – «Останкино» и «России». Вместо учебного появился четвертый канал «Российские университеты», который изобиловал случайными, наспех сделанными и далекими от подлинной культуры передачами, к тому же нередко содержавшими скрытую рекламу. В 1994–1996 годах в два приема его частоты были переданы телекомпании НТВ, которая превратила «Российские университеты» в часовую рубрику с учебными передачами для изучающих иностранные языки. В 1997 году и эта рубрика была закрыта, и в российском эфире не осталось ни одной программы, рассчитанной на систему образования детей и молодежи.

Следует отметить, что за рубежом, как и у нас, учебное телевидение тоже пережило период завышенных ожиданий и совершало дрейф в сторону культурно-просветительских программ. Современные электронные средства обучения – видеофильм, компьютер, цифровое и кабельное ТВ – носят интерактивный характер, могут вести обучающий диалог, которого так не хватало на телеуроках в прошлом.

Если учебные передачи создавались в помощь школе и вузам, то научно-популярные и культурно-просветительские программы рассчитаны на обновление и углубление знаний массовой аудитории в области культуры, искусства, науки и техники. Разумеется, между этими двумя направлениями образовательного вещания нет непреодолимого барьера. Не случайно многие урочные и внеурочные рубрики третьей программы привлекали и взрослую аудиторию, стремившуюся расширить свой кругозор, приобщиться к ценностям культуры. В первую очередь это относилось к передачам о музыке, живописи, литературе, театре. На том же третьем канале существовал цикл передач о классической музыке, автором и ведущим которого был пианист Максим Кончаловский, а на первом – Светлана Виноградова увлеченно вела «Музыкальные вечера для юношества». Многие передачи формально школьного цикла «Драматургия и театр» («Театр Пушкина», «Театр Маяковского», «Искусство режиссера»), которые вела театральный критик Наталья Крымова, сами становились фактом художественной жизни, привлекавшим внимание критики и общественности. В эпоху телевидения первая встреча миллионов людей с серьезной музыкой, с театром происходила именно на домашнем экране.

Постепенно, год за годом, не ограничивая свою деятельность созданием передач на урок, наша редакция разработала, можно сказать, целую систему эстетического образования, где одно из главных мест отводилось литературе. И это понятно. Мир, созданный воображением писателя, помогает глубже понять мир реальный, со всеми его противоречиями, доставляет радость узнавания, удовольствие от общения с прекрасным. Дидро утверждал: «Люди перестают мыслить, когда перестают читать».

В 70–80-е годы на Шаболовке был создан поистине золотой фонд передач по литературе. Оценивая их с позиций сегодняшнего дня, нельзя не заметить отсутствия на экране тех лет имен А. Ахматовой, М. Цветаевой, М. Булгакова, В. Набокова, Б. Пастернака, И. Бродского, А. Солженицына: у телевидения появилась возможность рассказать о них только с отменой тотальной идеологической цензуры. Но и в те годы по телевидению можно было увидеть передачи-беседы с выдающимися учеными-литературоведами Д. Лихачевым, В. Лакшиным, А. Аникстом, Ю. Лотманом, С. Гейченко, С. Бонди. Фильмы В. Шкловского о Льве Толстом поднимали огромные пласты отечественной культуры. Серию «Литературное наследство» вел К. Симонов. Своими мыслями о литературе и жизни с многомиллионной аудиторией делились писатели Г. Бакланов, Б. Васильев, В. Астафьев, В. Распутин, Ч. Айтматов. В непривычном для себя амплуа авторов, рассказчиков и даже драматургов выступали замечательные актеры И. Ильинский, М. Жаров, Ф. Раневская, Р. Плятт, З. Гердт, А. Адоскин, И. Смоктуновский, М. Козаков, режиссеры Г. Товстоногов, О. Ефремов, А. Эфрос, М. Захаров.

Мы искали и находили великие таланты, которые по разным (чаще всего по цензурным) соображениям были персонами non grata на ЦТ. Особенно привлек наше внимание друг и единомышленник Александра Трифоновича Твардовского, литературовед В.Я. Лакшин. В свое время он высказался в поддержку А.И. Солженицына, так что дорога на первую программу телевидения ему была заказана.

Мы решили осторожно посоветоваться в Союзе писателей с одним из его секретарей Феликсом Кузнецовым, которому партия доверила определять, кому из литераторов и где дозволено выступать. Ф. Кузнецов милостиво позволил пригласить в качестве автора В. Лакшина, но при этом добавил, что ему разрешается иметь дело только с классиками. Владимир Яковлевич об этом разговоре в писательском союзе так и не узнал (и в дальнейшем не раз приходилось оберегать его от подобных оскорбительных ситуаций «согласования в инстанциях»).

Сколько же событий в своих рассказах ему пришлось обходить, «обтекать», если даже в передаче о И.А. Бунине он смог лишь упомянуть о присуждении великому русскому писателю Нобелевской премии. А уж об отношении Бунина к Октябрьской революции – мимо, мимо. Нас «спасло» умение Лакшина так строить сценарий, что творчество писателя в передаче доминировало над его жизнью. Он очень точно определил узловые, хронологические моменты в жизни Бунина, сказал, какие фотографии из архива следует использовать в передаче.

«Мне кажется, – говорил он режиссеру и почти соавтору его телевизионных программ О.В. Козновой, – нужно найти музыку, как бы музыкальную отбивку – а жизнь идет дальше, все проходит... Что-то в этом роде». «Я поняла, – вспоминает Ольга Васильевна, – что он не только любит, но и глубоко чувствует музыку». Владимир Яковлевич мечтал о дуэте гитаристов, и музыкальный редактор Вика Соколова нашла чудных гитаристов. Лакшин был на их записи, они ему понравились. «А вы знаете романс “В одной знакомой улице?” – “Нет, – говорю, – а вы нам напойте”. И он напел. “Боже, – подумала я, – да он еще и поет, как славно”. И мы уговорили его (правда, с великим трудом) самому спеть этот романс. Никакой певец нам не понадобился – в передаче душевно звучит голос Лакшина. Это было впервые на нашем телевидении, когда ведущий – автор сценария и ученый – запел под гитару»[1].

Передача о Бунине, первая в цикле «Страницы жизни и творчества», вышла в эфир (по тем временам) поздно вечером, после 22 часов. Но было множество звонков и наших знакомых, и просто зрителей, которые торжествовали: «Бунин и Лакшин вышли в эфир!» Это был настоящий успех.

Расставаться с таким прекрасным автором и ведущим в редакции не хотели. Правда, не все. Приближалась знаменательная дата – 150-летие со дня рождения Л.Н. Толстого. В.Я. Лакшин – автор известной книги «Толстой и Чехов». Кому же, как не ему, предложить сделать передачу к юбилею. Привожу еще одно живое воспоминание режиссера О.В. Козновой:

Работа уже началась. И вдруг! В.В. Егоров не подписывает командировку в Ясную Поляну и вызывает меня на «ковер». У него сидит главный режиссер Б. Голдаев в углу, и из того угла холодком веет... Помню, Егоров посмотрел на меня серьезно и сказал, чтобы я сегодня же достала ему все книги и статьи Лакшина, а главное – связалась с Андрониковым и принесла его отзыв о Лакшине как исследователе творчества Толстого. Я уходила, а вослед донесся голос Б. Голдаева: «Тоже мне, нашли “толстоведа”! И это про Лакшина, с ума сойти!»

Достала я книги и статьи Владимира Яковлевича – дома у меня лежали на столе, я готовилась к работе с ним. Привезла их главному редактору к концу дня, но сначала кинулась, как Купава, к заведующему отделом литературы Саше Забаркину, которого слезно молить о помощи и заступничестве не пришлось, он все понял сам: нужно спасать и толстовскую передачу, и Лакшина как нашего ведущего, ведь если он узнает о всей этой суете, то гордо уйдет от нас, и все! А нашему отделу настоящие литераторы нужны были как воздух.

Забаркин стал звонить Андроникову на дачу. Ираклий Луарсабович дал телефонограмму председателю Лапину. То была яркая и точная характеристика Лакшина как «блестящего знатока творчества Л. Толстого». Мы с Забаркиным радостно отнесли текст главному редактору.

1 | 2 | 3 | 4