Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
Теория, предложенная Шкловским, может быть принята за основу, потому что она практична. Прежде всего, она объясняет, как формируется жанр и какое значение он имеет для автора и для читателя. «Человеческое сознание исследует внешний мир, не восстанавливая каждый раз всю систему поиска. Внутренние связи становятся настолько привычными, что как бы отсутствуют»[2]... – так описывает Шкловский процесс установления в общественном сознании «порядка осмотра мира». Сказывается и входит в обычай определенная система познавательных операций, закрепляется система сигналов, общая для тех, кто исследует действительность, и тех, кому будет об этом рассказано. «Жанр-конвенция-соглашение о согласовании сигналов». Так называет Шкловский негласный, незаметный договор между авторами и читателями о том, «в какой системе расположены те явления, которые подвергнуты анализу»[3]. Медленно, усилиями тысяч известных и неизвестных творцов, общество вырабатывает наиболее эффективные «порядки осмотра мира», отбирает методы познавательной деятельности... И закрепляет в жанрах: - лучшие технологии работы с информацией, - наборы интеллектуальных операций, используемые всеми «договаривающимися сторонами». (Вот почему люди, не получившие специального образования, все равно пишут часто в каком-то жанре, даже не осознавая этого). ...«Автор часто сообщает в начале произведения, что оно роман, комедия, элегия или послание. Он как бы указывает способ слушания вещи, способ восприятия структуры произведения»[4], – пишет Шкловский. Это относится и к писателям, и к кинорежиссерам, и к журналистам. Если журналист соблюдает закрепленные в жанре правила работы с информацией, то может рассчитывать, что его поймут правильно. Читателю о договоре (о тех же правилах) напоминают рубрики, указывающие на жанр: «Очерк», «Обозрение», «Фельетон»... Готовят к тому, как следует воспринимать напечатанное ниже. «Конвенция» действует долго. Жанры, в чем-то изменяясь, остаются самими собой всегда. А некоторым уже по нескольку сотен лет! Что будет, если договор нарушить? Об этом сам Шкловский «...когда-то рассказал Владимиру Маяковскому анекдот. Проповедник в сельской церкви произносит проповедь, паства рыдает. Один из слушателей сидит совершенно спокойно. Его спрашивает сосед: почему ты не плачешь? И тот отвечает: я не здешнего прихода. Владимир Владимирович считал, что ответ правильный. Слушатель не знал конвенцию трогательного и смешного в этом приходе, не знал, как и к чему здесь относятся». Нарушителя конвенции просто не поймут – в лучшем случае читатель отложит газету. А вот если в результате нарушения законов жанра поймут не так, дело может дойти и до обращения в суд. Закон суров, но это закон Но как быть тогда со свободой творчества, выражением индивидуальности? С новаторством, наконец? Законы жанра таковы, что оставляют творческой личности достаточно большой простор для самовыражения. Можно экспериментировать в области композиции, излагать собственным стилем, искать оригинальные формы подачи материала... и даже вообще в процессе писания не вспоминать о жанре. При условии, что, начиная с замысла, с задания и во время сбора материала, и при обдумывании собранных данных – интуитивно или сознательно – все основные законы жанра будут соблюдены. Теперь самое главное – понять, что же это за правила, обычаи, этикеты, которые нельзя нарушать. Что в жанре подвижно и подвержено свободным изменениям, а что – постоянно и нерушимо? Постоянной остается (единственно) предметно-функциональная природа жанра, то есть зависимость «порядка осмотра мира» от предмета нашего внимания и цели нашей работы с информацией. Каждый жанр постоянно связан с определенным типом жизненного материала. Каждый жанр предназначен для решения определенной информационной задачи. Для решения самых распространенных типовых задач выработаны общие способы. Каждому жанру соответствует определенный метод работы с информацией. Четкое следование методу определяет внутреннюю форму произведения. Предмет, функция, метод – три несущих кита, три нерушимых столпа, на которых держится жанр. При сохранении необходимых связей и зависимостей между ними возникает та самая «устойчивая форма», в которой читателю удобнее всего воспринимать авторскую мысль. И складывается эта форма как бы сама собой, пишется легко, «на одном дыхании» – как будто готовое произведение возникло в голове сразу целиком и обрело черты вполне определенного жанра. Это каждый раз кажется чудом, переживается как неожиданная удача, а на самом деле подготавливается соблюдением определенных условий. Закон срабатывает с обыкновенной точностью, и все. Каждая из трех основных «опор» жанра заслуживает отдельного и более внимательного рассмотрения. Есть и другие устойчивые параметры жанра, например, масштаб, в котором рассматривается действительность, или отдельные черты стиля... Но о них – позже, когда дело дойдет до характеристики конкретных жанров. Прежде всего – три кита.
|
|
|
|
|
