<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но «узор снимите» — бездушно, мертво, а «этот узор снимите для меня» — живая человеческая фраза, содержащая в себе множество интонационных возмож ностей.

В том, что именно эта словесная мелюзга, именно эти якобы пустые слова и словечки, без которых, казалось бы, так легко обойтись, являются главными носителями живых интонаций, очень легко убедиться при помощи простейшего опыта: возьмите любое русское стихотворение, хотя бы Некрасова, и попробуйте деформировать его радловским методом: выбросьте из него все «ненужные» слова и словечки, подобные тем, которые выброшены из этих переводов Шекспира, и посмотрите, что станется с его интонацией. Возьмите, например, вот такое двустишие:

Ну уж и б>ря была' Как еще мы уцелели'

По методу переводчицы это двустишие следует пе ревести, конечно, так:

Буря была... Уцелели! ..

Выброшены только незаметные и мелкие слова: «ну», «уж», «и», «мы», «еще», «как», —• смысл остался

200

незыблем, а между тем вся эмоциональная выразительность этих стихов пропала.

Когда человек говорит: «Ну уж и буря была», он выражает этим свое взволнованное отношение к буре, которая оказалась яростнее, чем он ожидал, а когда он говорит: «Буря была» — это протокольно-равнодуш ная констатация факта.

Когда человек говорит: «Как еще мы уцелели!» — здесь сказывается недавно пережитая тревога: гово рящий удивляется, что такая страшная буря не погу била ни его, ни его близких. А если он скажет одно «уцрпрли», никакой эмоциональной окраски нет и не может быть в этой культяпке: ни удивления, ни тре воги, ни радости.

Таким образом, в переводах, сделанных по этому порочному методу, не может быть передана вдохно венность, темпераментность, эмоциональность Ше кспира. Герои Шекспира всегда страстно переживают те факты, о которых они говорят, но этой страстности не выразить кургузыми обрубками фраз, как «Боюсь ..», «Смеюсь?», «Но срок?», «Но вот — по рок», «Что 71 Шум? Мертва?», «Чрезмерно...», — при этой обрывчатой конструкции фраз пропадает не только экспрессивность шекспировской речи, но и вся се логическая связность.

Персонажи Шекспира нередко говорят широко раз ветвленными фразами, длинными периодами, развивающими ряд силлогизмов. Радловский метод и в этом отношении беспомощен. Сравните хотя бы длинную речь первого сенатора на государственном совете в Венеции с той версией, какая дана в переводе.

Именно при воссоздании логических периодов переводчики этого типа слабее всего, так как их перевод весь основан на разрушении синтаксиса, а какая же возможна периодизация речи без соблюдения синтак сических конструкций?

До какого равнодушия к интонациям Шекспира до ходит Анна Радлова, видно уже из того, что многие его утверждения она превращает в вопросы.

Этот загадочный прием повторяется в ее переводе

ЭД1

не раз и не два. Здесь Дездемона ни с того ни с сего спрашивает у Яго о своей наперснице Эмилии:

Она — болтушка?

Вопрос по меньшей мере неуместный. В подлиннике Дездемона не спрашивает у Яго, но возражает ему, полемизирует с ним. Яго, желая обидеть Эмилию, жа луется Дездемоне, будто та утомила его своей болгси- ней. Дездемона вступается за любимую подругу-при служницу:

К сожалению, она не говорлива ( II , I . W 2)

Вот из этой-то утвердительной фразы Анна Радло ва делает недоуменный вопрос:

Она — болтушка?

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Таланту русские читатели получили такие блистательные переводы тя желых времен
Только в историю театра законам простоте
что бы ритм каждой строки перевода соответствовал ритму той же строки
У переводчика славинского такое нарочитое из вращение революционной поэзии шевченко принимает
Чуковский К. Высокое искусство лингвистики и перевода 11 ревизор