1 | 2 | 3 | 4 | 5

Конечно, «голь на выдумки хитра». Мы попросили наших «тассовских коллег» за умеренную плату давать нам не только «ленту» и «плотные листы», но и «корзинный сброс», из которого мы пытались выбрать что-то похожее на информацию. Мы выписали все республиканские, областные и даже некоторые районные газеты. Их «обработка» кое-что давала. Но это «кое-что» так же мало походило на «свежие» новости, как осетрина, выловленная только что, на ту, которая пролежала несколько дней.

Конечно, можно было уповать на английскую мудрость: «отсутствие новостей – лучшая новость», но, увы, жизнь требовала более реального подхода. Прежде всего необходимо было «в разы» расширить информацию с мест. Следовательно, обзавестись широкой и квалифицированной корреспондентской сетью. Этот процесс пошел, хотя подбор корреспондентских кадров на местах (столицы союзных республик, крупные областные центры) оказался делом непростым. С первых дней жизни «Маяка» мы поняли, что новости в середине каждого часа надо чем-то заменять. Так на свет появились «радио-открытки» – короткие звуковые репортажи из разных точек страны. Пожалуй, лучшими «радио-открытками» были репортажи Аркадия Ревенко из Прибалтики. Эта серия стала образцом для подражания.

К концу вещательного дня редакция стала готовить своеобразную «звуковую панораму» Мы назвали её «Магнитофонная лента дня». Непревзойденным редактором этого выпуска был Макс Ефремович Гинденбург – мастер монтажа с помощью своего «тайного оружия» – маленьких ножниц и крохотного пузырька с клеем. «Магнитофонная лента дня» вбирала самые интересные фрагменты репортажей, которые звучали по «Маяку» днем.

Мы научились грамотно использовать повторы важной информации, предпосылать каждому выпуску «заголовки». Сегодня это кажется рутиной, но в те времена такие находки выручали «Маяк» и превращали его в настоящую информационную программу. Впрочем, хочется вспомнить об одной проблеме, которая очень мешала журналистам «Маяка». Это так называемая отработка. Каждый корреспондент или обозреватель должен был привлекать «внештатных» авторов. Их доля должна была составлять не менее 60 процентов от всех материалов, подготовленных журналистом. Более глупой системы трудно было представить, особенно в области информации. Разумеется, журналисты делали «липу» – собственную информацию подписывали чужими именами, указывая достоверные паспортные данные так называемых авторов. Всё это вносило определенную сумятицу в работу «Маяка».

Но программа жила и набирала обороты, преодолевая препоны, поставленные временем и несовершенством технической и административной базы. Одним словом, были «нелегки первые шаги».

Дмитрий Голованов

в начало

Хмельницкая Валентина Ивановна

(в период работы на «Маяке» – Железнякова)

Родилась в Москве в 1938 году. Закончила филологический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. В Главную редакцию «Последних известий» поступила в 1961 году, одновременно учась на 4-м курсе вечернего отделения МГУ. «Школу» информации прошла от секретаря-референта до зам. заведующего отдела. Готовила к эфиру выпуски «Маяка» и « Последних известий», авторские комментарии на темы дня, репортажи и оперативные материалы. За пропаганду научных достижений Академии наук СССР награждена Серебряной медалью ВДНХ. В период с 1984 по 1996 годы – редактор, старший редактор издательства «Наука», зав. редакцией Издательства стандартов. Выступает с авторскими материалами в научно-популярных изданиях. Член Союза журналистов Москвы.

ЧП союзного масштаба

Октябрь 1964 года. В ночь с 13-го на 14-е мне, редактору отдела выпуска Главной редакции информации («Последние известия» и «Маяк»), предстояло обычное дежурство. На смену я пришла на час раньше: надо внимательно почитать подшивку новостей за день, чтобы, как говорится, быть в курсе. В редакции, как всегда в вечерние часы, непривычно тихо. Не хлопают ежеминутно двери отделов. Не стучат как пулеметчицы машинистки-асы. Лениво отбивает информацию телетайп. Дежурный выпускающий редактор спокойно кладёт на стол ведущего поступающую с мест от корреспондентов информацию. В мягких домашних тапочках (готовность №1) наш курьер тетя Шура – ей предстоит всю ночь носить выпуски «Маяка» и «Последних известий» в эфирную студию, расположенную этажом ниже. Свое законное место на большом подоконнике заняли мой термос с кофе и бутерброды: ведь смена длилась с 23-х до 8 часов утра. В огромном окне с видом на Кремль – яркие огни вечерней Москвы. Расположившись на мягком диване, который предназначался для редких минут отдыха, я начала листать подшивку, как вдруг меня вызвали к главному редактору. Именно «вдруг», потому что в такое время шефа не должно быть в редакции. В кабинете – двое крепких молодых мужчин одинаково штампованной внешности. Главный представляет меня и говорит, что я – ответственная за ночной эфир 1-й программы и «Маяка». Всё. Никаких ЦУ. «Иди, работай!» А время поджимает: надо делать выпуск «Маяка» на 23 часа 30 минут. Внимательно просматриваю поступившую на стол редактора почту. Где-то перевыполнили план по производству чугуна. Где-то начали намного раньше прошлогоднего сев озимых. В одном из ведущих театров Москвы – нашумевшая премьера. Новости из-за рубежа – их заранее готовили редакторы-международники. И, наконец, о спорте и о погоде. Безусловно, в самом начале любого информационного выпуска – официальная хроника ТАСС: кого принял в Кремле 1-й секретарь ЦК КПСС товарищ Хрущев, какие состоялись переговоры. Цитата из материалов очередного Пленума ЦК, разъясняющая народу цели и задачи на ближайшую пятилетку. Собрав всю необходимую информацию, иду диктовать выпуск дежурной машинистке. Выпуск готов, и тетя Шура бесшумно несет его в студию. Сажусь на свое рабочее место. Двое молодцов, с которыми меня «познакомил» в начале смены главный, сидят на диване. Через 15 минут – снова эфир.

Где-то в районе часа ночи, проходя мимо приемной Председателя Комитета, вижу, что на стене справа от двери, где обычно висела табличка с фамилией Харламова Михаила Аверкиевича, пустое место. Ну, думаю, хозяйственники решили подновить ее, воспользовавшись командировкой Председателя. Возвращаюсь на место – «мальчики» по-прежнему напряженно сидят на диване и внимательно смотрят в мою сторону. Приступаю к очередному выпуску. Но телефонный звонок прерывает мою работу: незнакомый мужской голос просит меня незамедлительно с готовым выпуском «Маяка» зайти в приемную Председателя. Как? Ведь он за границей! Начинаю немного волноваться. Что происходит? Телетайп молчит. Информация с мест самая мирная. Никаких сообщений и заявлений ТАСС. Сон, уже потихоньку подкрадывающийся, но спугнутый чашечкой домашнего крепкого кофе, как рукой сняло. Расстояние до приемной – в минуте ходьбы. Чувствую, что ноги деревенеют. Впервые за годы работы вхожу в полуосвещенную приемную. Чуть левее – кабинет. Мне кажется в нем холодно и неуютно. Но мне навстречу из-за стола спешит, улыбаясь, среднего роста, худощавый мужчина с лицом, как мне показалось в первую минуту, похожим на писателя Николая Островского. «Здравствуйте! Я – Николай Николаевич Месяцев. А вы, как я понимаю, выпускающий редактор Главной редакции информации. Садитесь. Покажите мне выпуск «Маяка», который подготовлен для эфира». Берет выпуск и с первой же страницы что-то решительно вычеркивает, именно вычеркивает, а не правит. С моего места мне не видно, что именно. Через пару минут он возвращает мне материалы и говорит: «С этого часа каждый информационный выпуск, прежде чем отнести его в студию, приносите мне на визу. Да, и внимательно посмотрите мою правку. Можете идти работать».

Никакого диалога. Да и монолога тоже. Никаких объяснений и указаний. По-военному сдержанно и в то же время довольно доброжелательно. Выйдя из кабинета, я тут же открываю выпуск и вижу: на первой странице официальной хроники вычеркнуты имя и должность 1-го секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева. Вместо этого просто: «Сегодня в Кремле состоялась встреча с...»

Идти за тетей Шурой времени нет. Надо самой срочно отнести материал в студию. До эфира чуть меньше 10 минут. Привычным маршрутом спускаюсь на 3-й этаж и направляюсь в студию. Но дорогу мне преграждают незнакомые молодые люди «в штатском» и просят предъявить пропуск. Какой ещё пропуск? У меня «горит» эфир! Выручает дежурный диктор, который берет у меня выпуск и тут же идет в студию.

Справедливости ради надо сказать: у меня, как и у всех выпускающих редакторов, пропуск был. На его развороте стоял скромный ромбик, который и давал мне право в экстремальных и чрезвычайных обстоятельствах входить в студию даже во время чтения новостей, правда, предварительно сняв обувь, чтобы не нарушить идеальной студийной тишины, и положить текст перед диктором. Но пропуск был наверху.

Бегу к себе в отдел делать следующий выпуск. Но уже без фамилии 1-го секретаря ЦК КПСС, без ссылок на его имя в материалах Пленума. Остальное всё, как было. Мысли работают в режиме «молния». Где я раньше могла видеть Николая Николаевича? И фамилия его «на слуху». Однако размышлять некогда! И все-таки: почему он вычеркнул фамилию самого Хрущева?

Выпуск готов. Спешу в приемную. Краем глаза отмечаю, что таблички с фамилией Харламова по-прежнему нет. А Николай Николаевич уже освоился, пиджак снял, читает и без единой правки возвращает. Молча. Я опять бегу к дикторам и, уже наученная горьким опытом, вручаю им текст, не пересекая условной границы. И так, по отработанной схеме (рабочий стол – машбюро-приемная – студия) я делаю эфир каждые полчаса и на три часа ночи (время московское) выпуск для жителей Дальнего Востока на 1-ю программу. Наконец, Николай Николаевич, в очередной раз завизировав «Маяк», сказал: «Всё правильно! В следующий раз принесете мне на визу утренний 8-часовой на 1-ю программу».

Насколько я помню, никаких официальных сообщений ТАСС в эту ночь не давал. За окном осторожно светлело, а над Кремлем, как всегда, ярко горели рубиновые звезды. Без единой правки завизирован и сдан последний в мою смену 8-часовой эфир. Смена заканчивалась. Недопитый кофе вместе с подсохшими бутербродами спрятан в сумку. Дослушав с эфира выпуск, пошла домой спать. Выйдя на свежий воздух, увидела на стоянке служебных автомобилей несколько черных «Волг» с иногородними номерами. Кого они привезли так рано? Но усталость брала свое, сильно хотелось спать...

Часов в 12 дня меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Главный срочно велел приезжать в редакцию. Боже, что случилось?! Ошибка в эфире? Беру такси и еду на Пятницкую. «Сейчас мы пойдем к Председателю Комитета Николаю Николаевичу Месяцеву. Ты с ним уже знакома, вы вместе работали этой ночью», – говорит шеф.

Николай Николаевич, так и не уходивший с работы, пожимает мне руку и благодарит «за профессиональность, смекалку и ...умение не задавать лишних вопросов».

Я выхожу из приемной и вспоминаю, что Месяцев – это теперь уже бывший 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ. Быстро возвращаюсь в редакцию, открываю подшивку новостей и читаю сообщение ТАСС: 14 октября внеочередной Пленум ЦК КПСС освободил от обязанностей 1-го секретаря ЦК КПСС и члена Президиума ЦК КПСС товарища Хрущева Н.С. за проявление субъективизма и волюнтаризма.

Валентина Хмельницкая

в начало

Чекалин Станислав Иванович

После окончания МГУ имени М.В. Ломоносова в 1955 году получил направление на Камчатку. Работал корреспондентом, редактором, главным редактором Камчатского областного комитета радиовещания. С 1964 года – собственный корреспондент Гостелерадио СССР в Марийской АССР, Калининградской области. Позже – собкор ВГТРК, РГТРК «Останкино», заведующий корпунктом ЗАО «Общественное Российское Телевидение» Балтийского бюро ОРТ по Калининградской области, Литовской, Латвийской и Польской республикам (года Вильнюс) по контракту. Стоял у истоков создания радиостанции «Маяк», с которой активно сотрудничал все эти 40 лет. Остается в строю и сегодня, работая по контракту в должности заведующего корпунктом «Маяка» в Западном регионе (город Калининград).

Анекдоты из-за «железного занавеса»

Это были замечательные годы, когда мы пели бардовские песни, восхищались первыми полетами в космос, не страшась, спорили на кухнях на политические темы, когда развенчавший культ личности Сталина Никита Хрущёв запустил локомотив под названием «оттепель». Правда, локомотив этот, теряя скорость, приближался к тупику по имени «застой».

«Маяк» был порождением того времени, времени хрущёвской «оттепели», когда официозные «Последние известия», которые читались торжественными дикторскими голосами, вдруг стали казаться каким-то анахронизмом.

Я – молодой выпускник МГУ, работал тогда собственным корреспондентом Всесоюзного радио в далеком Петропавловске-Камчатском, и мне особенно памятны первые шаги «Маяка», потому что он моментально стал самой любимой, самой популярной программой северян и дальневосточников.

Редакция в Москве работала тем временем с колоссальными перегрузками, потому что, как это у нас обычно бывает, «Маяк» сначала запустили, а уж потом подумали о штатном расписании. Пока с трудом «пробивали» через ЦК и Совмин ставки, небольшой коллектив редакции, который раньше делал лишь несколько выпусков «Последних известий», вынужден был сутками дежурить на выпусках «Маяка». Отдыхали лишь короткие часы. Начали вызывать на помощь нас – собкоров с мест. Ребята по очереди приезжали на две недели, жили в гостиницах, работали вместе с московскими коллегами и уезжали.

Хорошо помню первую командировку по заданию «Маяка». Близился 1965 год. Готовилась для эфира первая новогодняя программа. Мне, как самому «восточному» корреспонденту страны, поручили сделать репортаж с так называемой линии смены календарных дат, откуда, собственно, и начинается Новый год на планете. Это – сто восьмидесятый меридиан, который пересекает Берингов пролив и проходит по середине маленького острова Ротманово.

Пустынный остров, по одну его сторону наша погранзастава, по другую – американская. Вот туда-то мне и предстояло добраться в один из последних декабрьских дней.

Из Петропавловска-Камчатского до Магадана летел самолетом Ил-14. Узнав, что я корреспондент «Маяка», пилоты пригласили меня в свою кабину, где, надев наушники, я услышал знакомые позывные.

– Летим по «Маяку», – сказал командир корабля. С тех пор как ваша радиостанция появилась в эфире, постоянно слушаем ее. Отличная музыка и каждые полчаса – свежие новости, круглые сутки – держат внимание. Для тех, кто работает здесь, на крайнем Востоке, это еще и голос родины, голос Москвы. Кроме того, это великолепный звуковой пеленгатор для нас – пилотов...

1 | 2 | 3 | 4 | 5