1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9

Об одной ситуации расскажу чуть подробнее. В первый год президентства В. Путина я в составе «кремлевской команды» журналистов сопровождал его в поездке по маршруту Мадрид – Берлин – Кишинев. Утром в Берлине, когда началась встреча президента России с лидерами германского бизнеса, я вышел из зала и в прямом эфире 12-часового выпуска «Маяка» передал последнюю информацию. Вернулся в зал, и в этот момент В. Путину задали вопрос о В. Гусинском, задержанном в Москве накануне. Ответ президента был его первой публичной реакцией на действия Генпрокуратуры. Это сенсация! Я тут же выскочил в холл, набрал номер студии и потребовал второго прямого включения в том же выпуске. Меня вывели в эфир, и именно «Маяк» стал первым, кто сообщил, что президент считает арест Гусинского не обязательным для проведения следственных действий, но никак не может соединиться с В. Устиновым, укатившим в Екатеринбург.

Впрочем, всё это недавнее прошлое. Сейчас телефонная связь позволяет корреспондентам, а значит, и слушателям стать участниками происходящих событий. Например, во время теракта на Дубровке на месте работало трое моих коллег, и по телефонам шла максимально полная информация.

Мой же «телефонный роман» вступил в новую стадию. Теперь я веду программы крупного формата в студии с включенными телефонами для слушателей. Но это – уже другая история.

Юлий Семенов

в начало

Эхо спортивных баталий

Саприн Николай Анатольевич

Родился в 1976 году. Окончил факультет журналистики Московского Государственного Социального Университета. Работал в газетах «СПОРТ-экспресс», «Сегодня», «Советский спорт», в журналах «7 дней», «Караван истории», на телевидении (ТВ-6). В спортивном отделе радиокомпании «Маяк» – с 1999 года, комментатор спортивных программ.

Родом из детства

Спорта на «Маяке» много. Здесь и новостные выпуски, которые выходят в эфир каждый час, и ежевечерние спортивные каналы, цель которых – прямые включения со спортивных арен и подведение итогов дня, и тематические передачи под общим названием «На спортивной волне «Маяка», предполагающие либо интервью с интересным гостем, либо анализ той или иной назревшей в спорте проблемы.

Но нет на радио ничего более интересного, захватывающего и напряженного, чем спортивный репортаж. С собой он приносит разнообразнейшую гамму чувств: и волнение, и напряжение, и тревожное ожидание, и, наконец, взрыв эмоций (если наши добились успеха) или вздох разочарования (в случае, если они потерпели фиаско). В эти минуты в каждом из нас просыпается болельщик, и задача спортивного комментатора – в том, чтобы разогреть это чувство донельзя, передать всю свою энергию слушателю. И уж особенно приятно будет, если энергией этой вдруг зарядился человек, который до тех пор относился к спорту весьма прохладно, а тут вдруг послушал – и за живое его взяло!

У «Маяка» в этом жанре богатейшие традиции. Поначалу репортажи велись только с самых интересных футбольных или хоккейных матчей, но зато они транслировались полностью. Чуть позже все это трансформировалось в переклички, в которых стало больше и освещаемых матчей, и непосредственных участников эфира – комментаторов. Весь Советский Союз заслушивался этими передачами, в которых блистали знаменитые комментаторы Николай Озеров, Владимир Маслаченко, Евгений Майоров, Владимир Писаревский, Владимир Перетурин.

Такие переклички существуют на «Маяке» и поныне, хотя, конечно, организовывать их сейчас становится все труднее. Матчи разводятся по времени, у корреспондентов в городах то и дело возникают проблемы с телефонной связью, да и эфирное время нынче на вес золота. Но как тогда, так и сейчас они пользуются популярностью – хотя бы по той причине, что даже с учетом резко увеличившегося количества телевизионных трансляций не может человек по телевизору одновременно следить сразу за несколькими матчами. А по радио – может. С другой стороны, если у болельщика есть выбор – следить за матчем по телевизору или по радио – он, несомненно, предпочтет первый вариант. Преимуществ живой картинки еще никто не отменял. И в этом смысле, конечно, радио с телевидением никакой конкуренции не выдерживает. Другое дело репортаж – здесь есть к чему стремиться. Американские ученые в 80-х годах провели исследование и пришли к выводу, что спортивные радиорепортажи с места событий более насыщенны и более информативны, чем телевизионные комментарии. Простой пример. Однажды детский психолог по фамилии Уоткинс попросил ребятишек рассказать по две истории: одну – услышанную по радио, а другую – увиденную по телевизору. Слушая детей, Уоткинс обратил внимание на то, что «телевизионные» рассказы у них, как правило, получаются сложнее и запутаннее. В чем тут дело? Другой ученый, Гринфилд, попытался дать ответ на этот вопрос. Он считал, что телевидение учит людей особому стилю разговора, который напоминает общение двух знакомых людей. То есть тех, кому лишний раз ничего объяснять не стоит, а значит, какие-то отдельные детали в беседе можно опустить. А в радио и печати, по мнению Гринфилда, язык должен быть более четким – это призвано компенсировать отсутствие изобразительного элемента. Вот потому и возникает такой эффект. Другой пример. Джоан Роулинг, автор популярнейшей нынче саги о Гарри Поттере, еще перед выходом в свет первого романа категорически запретила издателям использовать иллюстрации в своей книге. При этом она никак не объяснила свое решение. Но впоследствии, в одном из интервью, писательница призналась, что преследовала четкую цель. «Эта история тем и хороша, что каждый ребенок представляет ее по-своему, – объяснила Роулинг. – Рисует в своем воображении лица главных героев, волшебные леса и замки, в которых происходит действие. Так пускай каждый ребенок попытается все это сделать сам и на полную мощь включит свою фантазию. Недавно я с ужасом поняла, что отсутствие богатого воображения – едва ли не главная проблема, с которой сегодня сталкиваются дети. Чуть ли не с рождения привязаны они к телевизорам, компьютерам, которые у них эту способность фантазировать, творить, придумывать просто-напросто отнимают. А я хочу вернуть ее детям».

И не только детям – книгами о Гарри Поттере зачитываются и многие взрослые, для которых эта сказка – как глоток свежего воздуха в загазованном городе.

Но не кажется ли вам, что и спортивное радио производит подобный эффект? Детали, которые сообщает тот или иной комментатор, вкупе с его голосом, шумом трибун – все это заставляет слушателя рисовать в своем воображении самые невероятные картины, в которых нет предела совершенству. Может, потому и живы до сих пор традиции спортивного радиорепортажа? Может быть, в этом и его феномен – ведь все мы родом из детства?..

Николай Саприн

Дымарский Наум Александрович

Родился в Харькове в 1921 году. По образованию филолог. Журналистскую деятельность начинал в «Комсомольской правде» (собкор по Узбекистану, потом – по областям Украины). Затем – работа спецкора в «Литературной газете», которую совмещал с нештатным сотрудничеством на радио. В штате Всесоюзного радио прошел путь от редактора до заместителя Главного редактора спортивных редакций. Широкую известность получил как спортивный комментатор радио и телевидения. Заслуженный работник культуры.

Мастера перекличек

Помнится, в практику работы «Маяка» стремительно вторглась весьма динамичная форма радиорепортажа – так называемая перекличка. Это удобный, ёмкий и гибкий вид радиорепортажа. Особенно он не заменим в спорте. Вместо отведённых подчас каких-то минут для рассказа об одной игре – 25 минут трансляций, скажем, с шести стадионов. Отечественное радиовещание накопило уникальный опыт. По крайней мере, ничего подобного в практике зарубежных компаний не довелось слышать.

Наши радиопереклички помогали оперативно освещать Олимпийские игры. В этом убеждены все, кто был причастен к организации прямых трансляций по «Маяку» в 1976 году из Инсбрука и Монреаля, в 1980 – из Лейк-Плэсида и с соревнований московской Олимпиады. Особенно это было заметно и ощутимо, когда Игры проходили за океаном и разница во времени составляла 7–8 часов. В таких случаях радио опережало телевидение едва ли не на сутки. Комментаторы, находившиеся в различных «горячих точках», выходили в эфир прямо со своих рабочих репортёрских мест и рассказывали о сиюминутных новостях. К двум-трём часам дня по местному времени на летних Олимпийских играх в Монреале кое-что обычно уже было известно. И в 22–23 часа по московскому времени любители спорта в нашей стране узнавали о том, что по телевидению было показано лишь на следующий день.

На зимней Олимпиаде в Лейк-Плэсиде примерно к трём часам дня вообще почти всё заканчивалось. Кроме некоторых хоккейных матчей и выступлений фигуристов. Стало быть, с лыжных трасс, со стадиона, где соревновались конькобежцы, о стартах горнолыжников, биатлонистов, мастеров санного спорта переклички рассказывали в самые интересные, напряжённые и решающие моменты. Разумеется, и телевидение – более громоздкое технически, стремилось оперативно работать и многое успевало показывать в тот же день Игр. Для программы «Время» специально снимались киносюжеты, чтобы потом «под эфир» комментаторы сообщали самые свежие олимпийские новости. И всё же у радиоперекличек было больше возможностей для оперативного освещения Олимпиады. Поверьте, мои воспоминания абсолютно объективны: мы ведь работали бригадным методом на два эфира – и на ТВ, и на радио.

Но не всё было безоблачно в организации перекличек, да и во время выхода в эфир. Тут часто нас подстерегали «сюрпризы». Американцы, к примеру, довольно неважно, мягко выражаясь, провели зимние Олимпийские игры в Лейк-Плэсиде-80, а с организационной точки зрения и «Белая Олимпиада» в Солт-Лейк Сити запомнилась тем, что до неприличия показывала, в основном, только своих спортсменов.

Вспоминая Лей-Плэсид, приведу беспрецедентный пример размещения спортсменов: так называемая олимпийская деревня находилась в помещении… бывшей тюрьмы. Когда не без труда я получил пропуск туда, чтобы взять интервью у руководителя советской делегации Сергея Павлова, он, любезно встретив, шутливо заметил: «Вот такие апартаменты, но у меня, как видите, камера на одного...» А при выходе встретил группу поддержки – Сенчину, Кобзона, Лещенко, Винокура, – тоже острившую по поводу странного жилища для олимпийцев. Постоянно случались неурядицы с городским транспортом – в ожидании автобусов люди буквально замерзали и их «отпаивали» горячим супом или кофе, правда, бесплатно, за счёт так называемой «Армии спасения».

А нарушения графика соревнований! Это создавало напряжённую обстановку и в нашей работе. В один из дней веду перекличку и прошу включиться в передачу нашего корреспондента, но – тишина. Что такое? Ведь за несколько минут до эфира была техническая проба, проверили – все ли участники переклички на местах, работают ли микрофоны и так далее. Всё выверено, а сейчас, когда жду от нашего питерского коллеги Геннадия Орлова начала рассказа, в эфире – зловещее молчание. Ледовый стадион не откликается. Что же делать? Выручил Озеров. Он был в этот момент на хоккее, рядом с катком, где соревновались конькобежцы. Конечно, ему было хуже видно, да и нужной информации не получил, но хоть кое-как всё-таки сообщил о забеге. Спутал только цвет спортивного костюма, в котором бежал знаменитый американский скороход Эрик Хайден. Но главное, пауза была заполнена, слушатели узнали о том, что происходило в данный момент Олимпиады у конькобежцев.

В другой день, как раз во время переклички, внезапно погас свет. Томительных минут 15 не было тока, и все трансляции по телевидению и радио на весь мир резко оборвались. Организаторы потом даже не извинились и не объяснили, по какой причине это произошло. Пришлось за них просить прощения у наших слушателей и просто сказать, что вот так, в один миг, мир потерял Олимпиаду...

Во время переклички из Монреаля я тоже бесполезно вызывал арену легкоатлетов – комментатор на стадионе Александр Курашов не отвечал. А ведь только что он несколько раз выходил в эфир. Но сейчас было особенно важно и интересно: я видел по монитору (в студии у ведущего было несколько цветных телеэкранов с изображением происходивших событий, о которых шла речь в перекличке), как к решающей попытке готовился наш выдающийся мастер тройного прыжка Виктор Санеев, неоднократный олимпийский чемпион. Нервничаю, снова вызываю стадион, увы, ничего не меняется – ответа нет. И надо же, именно в этот трудный момент в студии появляется неугомонный Озеров. Мгновенно оценив ситуацию, он надел второй гарнитур комментатора и, глядя на монитор, бодро сказал в микрофон: «Да, да. Стадион слушает вас и готов включиться в перекличку». Далее продолжил: «Итак, уважаемые слушатели, сейчас Санеев совершит последнюю попытку. Разбег... прыжок... и – результат. Поздравляю! Советский спортсмен – олимпийский чемпион!»

Думаю, этот маленький «обман», вызванный особыми обстоятельствами, наши радиослушатели нам простят. Простят хотя бы потому, что они раньше всех, минута в минуту, синхронно сопереживали и узнали о большом успехе одного из олимпийцев.

В другой раз во время переклички из этой же студии я решил обратиться к конному спорту, зная, что туда отправился Сергей Кононыхин, специалист и этого вида состязаний, а не только фигурного катания. Однако, снова не могу и его вызвать. И вдруг увидел его через стекло в соседней со студией комнате, и он мне подаёт знак, чтобы я открыл ему дверь. И повторяется знакомая картина: увидев нашего конника и цифру «2», Сергей Николаевич уверенно заявляет, что тот занял второе место. Быстро спохватившись, мой опытный и честный коллега признался в ошибке и тут же её исправил. Так что и на этот раз он спас передачу от неизбежной паузы – поехать же к месту событий ему помешала очередная транспортная лихорадка на Играх...

Перекличка – это прямой репортаж. А любая работа непосредственно в эфире часто сталкивается не только с разного рода неожиданностями, но и с курьёзами. Соревнования лыжников на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде для радиоперекличек освещал Анатолий Малявин чёткий – умелый, старательный, добросовестный репортер. Естественно, что во время передачи он увлекался ходом спортивной борьбы. Тем более что наши лыжники выступали блестяще. И вот – эстафета. На последнем этапе за нашу команду сейчас должен побежать Николай Зимятов из Подмосковья. Завершающая часть пути этой захватывающей эстафеты, разумеется, самая напряжённая и решающая. И наш взволнованный корреспондент, выйдя в эфир, говорит: «Сейчас ребята проводили Зимятова в последний путь...» Бывает, что поделаешь. Только нас всё спрашивали, что у вас там случилось с нашим лыжником?..

Уже обогащенные опытом мы подошли к московской Олимпиаде. И здесь, у себя дома, решили организовать переклички с Игр XXII Олимпиады таким образом, чтобы они отвечали общему уровню работы. Это был высший класс показа олимпийских соревнований – можно с гордостью об этом вспоминать. Что же касается радиоперекличек, то их ежедневно на Играх было по 5–6. И каждая звучала по 25 минут – таков общий хронометраж. По сути, вся программа соревнований была отражена в этих прямых радиопередачах по «Маяку».

Примечательной эта работа была и тем, что в ней участвовали многие коллеги из разных городов страны. Из Киева Евгений Аржанов – заслуженный мастер спорта, бегун на 800 метров, где его всесоюзный рекорд был одним из самых старых, – вёл репортажи по лёгкой атлетике. Выступали в перекличках в основном комментаторы, хорошо знавшие тот или иной вид спорта. Судья международной категории И. Куприн – по академической гребле, мастер спорта И. Попова – по плаванию, А. Бичоев из Нальчика рассказывал о соревнованиях по конному спорту, В. Францев из Кемерова представлял штангистов, А. Яковлев из Харькова – велосипедистов, горьковчанин Ю. Кириков – баскетболистов, Кирилл Набутов из Питера – боксёров.

Все они – люди, увлечённые своим видом спорта, причём иногда настолько, что в эфире не смогли порой сдержать своих эмоций. Яковлев, к примеру, вспоминая своё интервью со знаменитым велогонщиком В. Капитоновым, привёл в репортаже стихи. А когда я ему заметил, что нас, мол, радиослушатели могут и не понять, – ведь это олимпийская перекличка, а не передача о Дне поэзии, он моментально отпарировал: «Но там, где Олимпиада, там и – культурная программа...» Киевлянин В. Щербачёв, ведя репортаж о соревнованиях борцов, так увлёкся, что воскликнул: «Задушит или не задушит?!» Конечно, такие прямые передачи требуют определённого навыка, так как во многих случаях здесь – импровизация. И насколько человек способен к сложному искусству мгновенно реагировать на то, что происходит в этот момент и на стадионе, и в эфире, – от этого зависит успех передачи в целом.

Общий сценарный план перекличек на московской Олимпиаде, разработанный заранее, занимал 100 страниц машинописного текста. Понятно, многое менялось по ходу самих Игр, но основа была и помогла. Мне довелось быть одним из трёх ведущих перекличек на Олимпиаде. Вели их также Владислав Семёнов и Борис Губин. На мою долю пришлась 51 передача. О многом сейчас вспоминается, чего греха таить, и с досадой, и с улыбкой. Помню, когда шла одна из передач, я почувствовал, что кто-то из репортёров ещё не рассказал о своём виде спорта. Посмотрел в листок, лежавший передо мной, и увидел, что это стрельба из лука. Недолго думая, сказал слушателям: «А теперь на десерт – лук». Правда, тут же уточнил, что речь – о соревнованиях стрелков. Незапланированная шутка – и есть тот элемент импровизации, который так необходим в перекличке, но который может быть и не всегда удачен. О вкусах, как известно, не спорят.

Завершая эти воспоминания, должен признаться, что, наверно, одно из самых весомых моих достижений в оперативности за долгие годы работы на радио, в том числе и на «Маяке», было оповещение о том, что Анатолий Карпов провозглашён чемпионом мира по шахматам. Это было в мае 1975 года, когда на матч с ним Роберт Фишер так и не вышел, и все ждали решения ФИДЕ. Вовремя позвонив в Амстердам, я узнал об официальном признании прав нашего гроссмейстера на мировую корону и что Макс Эйве, президент ФИДЕ, приедет в Москву, чтобы увенчать Анатолия Евгеньевича традиционным лавровым венком. Тут же я вошел в студию «Маяка», где диктор Калинина вела информационный выпуск, взял из её рук микрофон и известил страну о необычайно важной и приятной новости, с чем и поздравил наших слушателей.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9