<<<     ΛΛΛ     >>>   

Использовал он и греческие источники. Это ясно видно из упоминания Плиния ( XXI , 111) о том, что Магон приводил греческое название фисташки. Интересно замечание Гаргилия Мар-циала (4, 1): судя по нему, Магон говорил о каштане, который на его родине не культивировался. Это свидетельствует о стремлении карфагенского агронома создать всеобъемлющий труд.

И все же опыт его ограничивался в основном африканскими

условиями, как и оныт других его соотечественников, имен

210 которых (кроме Гамилькара) мы не знаем. Недаром Тремеллий

налуется на невозможность применять нунические наставления ил-:ш разности африканского и италийского климата ( Col . I , 1,1>). Характерно, что Колумелла, не отрицая этой разницы, i ' ir же считает вполне возможным пользоваться пуническими, мне и греческими, нроизведениями. Видимо, при всех ограничениях, и этих произведениях, в том числе и в труде Магона, который Колумелла неоднократно упоминает, содержались общие положения, пригодные к использованию не только в Африке. No -видимому, для труда Магона была уже характерна значительная степень обобщения, поэтому его труд — это не только ¦оориик агрономических или животноводческих рецептов, но и ниучиое нроизведение по различным отраслям сельского хозяй-

¦ ni ; i , которое можно сравнить с трактатами Варрона и Колу-
челлы. Еще раз в связи с этим вспомним, что последний почти-
н'лыю именовал Магона «отцом сельскохозяйственной науки».

Произведение Магона сохранилось только в цитатах и ссыл- I . U .4 яа него латинских нисателей. Тем не менее и эти цитаты i чворят о стиле автора. Все его указания очень точны, ясны и не-шусмысленны. Французский ученый М. Шницер, приведя они-

¦ .мши Магоном быков ( Col . VI , 1, 3), пишет, что оно поражает
тч и остью в выборе терминов, непринужденностью, знанием
предмета и особой красотой стиля. По его мнению, такая точ
ность, лаконичность, строгость вообще были отличительными
чертами пунической литературы [495, с. 148; ср. 360, стб. БОб-*-
'|(1Н|. Соглашаясь с мнением видного исследователя в отноше
нии Магона, мы не можем разделить его точку зрения на стиль
пунической литературы вообще. Достаточно вспомнить красоч
ные, яркие и в то же время далеко не точные описания Ган-
ноиа (во второй части его перипла) или Гимилькона, чтобы не
- читать отмеченные М. Шницером черты свойственными всем
М1рфагенским писателям. Произведение же Магона полностью
соответствует характеристике М. Шницера. Плиний, говоря
о советах Магона, часто употребляет глагол iubet («приказы-
шн'Т»). Это едва ли случайно. Представляется, что в стиле агро
номического трактата отразился прежний опыт автора как вое
начальника. Точный, ясный, приказной тон, не терпящий дву
смысленного толкования, вполне отвечает мышлению военного
человека, на досуге занявшегося полезной наукой.

j } гм Сохранились, правда весьма скудные, сведения о к а р ф а- минских философах. Ямвлих, автор довольно ноздний, || своем сочинении «О пифагорейцах» упоминает среди известных нифагорейцев четырех карфагенян: Мильтиада, Антена, Годин и Леокрита ( XXXVI , 267). Он не дает никаких хроноло- i ических указаний, но можно приблизительно определить время чотн бы одного из них. Несколько раньше ( XXVII , 128) этот же 211

автор рассказывает о том же Мильтиаде и называет его среди тех более чем пять тысяч карфагенян, которые были высланы на пустынный остров. Один из издателей произведения Ямвлихп (А. Наук) в примечании к этому сообщению обратил внимание на сходство рассказа позднеантичного философа с рассказом Диодора ( V , 11) о высадке шести тысяч карфагенских наемни ков на пустынный остров, где они были обречены своими комам дирами на голодную смерть в наказание за понытку мятежа. Диодор говорит, что это нроизошло во время долгих и кровопро литных войн с сиракузянами. Неизвестно, о какой конкретно войне идет речь. Скорее всего это произошло во время войн с Дионисием или Агафоклом, т. е. в IV в. до н. э. Если верить этим рассказам Диодора и Нмвлиха, то деятельность Мильтиада надо отнести, вероятнее всего, к [ V в. до н. э. Это было врем : я рас пада нифагорейского союза, и неудивительно, если кто-либо ии нифагорейцев мог найти себе убежище в пуническом городе, Означает ли это, что в Карфагене возникла пифагорейская школа? Иногда полагают, что это так и было, и считают людей, имена которых перечислил Ямвлих, схолархами, что дает, по-видимому, основание говорить по крайней мере о столетии существования пифагорейской школы в Карфагене [204, с. 119], Это предположение очень соблазнительно. Но, к сожалению, оно не имеет достаточной опоры в источниках. Ямвлих не говорит, что речь идет о схолархах, он только упоминает имена ставших известными (тогу бё yvoQ ^ ou , evojv . . . та 6 vou , a ) пифагорейцев. Но возможно и то, что все эти люди жили одновременно.

Пифагорейство пришло в Карфаген, вероятнее всего, из Юж ной Италии, с которой, как мы видели, пунийцы поддерживали довольно оживленные контакты. Об этом косвенно говорит то, что Ямвлих поместил карфагенских пифагорейцев среди западных философов: список открывают кротониаты, что внолпе естественно, затем идут метапонтийцы, акрагантиец, элеат (Пар-менид), тарантийцы, сибарит, а позже — паросцы (которые также могли узнать пифагорейское учение от италийских греков) , локрийцы, посейдониаты, луканы. Об этнической принадлежности карфагенских пифагорейцев говорить трудно. Судя но именам, их считают греками, поселившимися в Карфагене [204, с. 119 — 120; 313, т. IV , с. 214]. Это, пожалуй, очень вероятно для Мильтиада: он вместе с другим пифагорейцем — Посидеем Аргосским — упоминается среди карфагенян, высаженных на остров, а таковыми были, по Диодору, наемники, среди которых много греков. Сложнее обстоит дело с другими пифагорейцами. Нам известно, что порой но тем или иным причинам сами карфагеняне принимали греческие имена. Поэтому 212 в принципе не исключено, что среди карфагенских пифагореи-

'¦си могли быть и пунийцы. Наконец, важен сам шпсебе факт - уществования в Карфагене философов-пифагорейцев, неэави-¦ и мо от их этнической принадлежности.

Пожалуй, яснее обстоит дело с тем философом, который \ <ч*Гш на родине, в Карфагене, носил чисто пуническое имя I исдрубал, а поселившись в Афинах, стал называть себя уже "минским именем — Клитомах. В Афинах он примкнул к ака-к'мической школе, стал любимым учеником философа Карнеада и после смерти своего учителя (хотя и не сразу) стал главой нлптоновской Академии. Он явно получил афинское граждан-' run , ибо есть сведения, что афиняне даже избрали его в совет | 1-6, стб. 656—659]. Диоген Лаэртский { IV , 67) пишет, что I пгдрубал первоначально занимался философией у себн на ро- iiiiii ', и притом на родном языке, и лишь только в возрасте ' ill лет прибыл в Афины. Сообщение о столь зрелом возрасте философа, видимо, преувеличение. По другим источникам, он приехал в Афины в 28 лет или даже в 24 года [126, стб. 656]. Ими отца философа — Диогнет ( Steph . Byz ., v KagxTjfiojv ) — ' |'«"((м,'кое, но из этого нельзя сделать вывод о его греческом происхождении (ср., однако [399, с. 602 — 603, прим. 4]), ибо, uik уже говорилось, и карфагеняне могли принимать греческие имена, да и внолне возможпо, что это имя, дошедшее до нас и передаче очень позднего автора, могло быть искажением или переводом пунического. К тому же сам Стефан сообщает (хотя »14), может быть, тоже нреувеличение), что по нрибытии || Афины философ совсем пе знал греческого языка. Плутарх die fort . Alex . 5, 328 c - d ) поражался способностям Карнеада, ¦ч>торый сделал из карфагенянина Гасдрубала нодлинного грека. Гик что если отец этого философа и был эллином, то его сын иш только пунизировался, что совсем не знал эллинской речи.

В сообщении Диогена Лаэртского привлекает внимание его \ низание на философскую деятельность Гасдрубала у себя на родине на родном языке (тг| 16' ia tpcovfj ката tt ) V латрЛба f (|> iAoo * o < pei ). К сожалению, мы не знаем, в чем она состояла. И Греции философ, став уже Клитомахом, примкнул к нлато-«о«(*кой Академии, хотя был известен также в кругах перипате-шков и стоиков ( Diog . Laert . IV , 67). Можно ли говорить, что \ же в Карфагене Гасдрубал проповедовал платоновскую фило-< пфию? Это вероятно, хотя и необязательно. Важно то, что || Карфагене во II в. до н. э. (Гасдрубал — Клитомах узнал <> гибели родного города уже в Афинах) звучала философская проповедь на финикийском языке и находила там слушателей.

Как мы видим, в Карфагене существовали и развивались рпзличные отрасли знапий. В одних случаях эти знания оставил ись чисто эмпирическими, в других — достигали известной 213

степени систематизации. Обращаясь к таким сферам Карфаген- ; ской мысли, как историография и агрономия, может быть, и философия, мы обнаруживаем такие их черты, как накопление новых знаний, определенную, хотя в разных областях разную самоценность этих знаний, светскость, рационализм и, наконец, систематичность — одним словом, те качества, которые, по'мнению современного науковедения, и являются основными харак- • теристиками науки, как таковой, в отличие от суммы научных \ знаний [73, с. 5—13]. Большинство историков науки полагают, < что на Древнем Востоке имело место накопление последних, в то время как наука в собственном смысле этого слова родилась только в античной Греции [72, с. 43—60; 73, с. 5—13]. Пбэтому представляется, что и карфагенская наука явилась не наследством, полученным нунийцами от метронолии, а развилась * под эллинским влиянием.

Трудно назвать конкретные пунические произведения, ис- ; пользованные античными историками для воссоздания истории Карфагена. Однако если нринять гинотезу, что в основе знаний Трога — Юстина лежит «Карфагенская полития» Гиппагора и что этот Гиппагор был учеником Аристотели (см. выше), то мы оказываемся в IV в. до н. э. Не раньше этого века мог появиться [ трактат Магона, как и другие, не дошедшие до нас сочинения карфагенских агрономов. К тому же веку относится, по-видимому, и начало распространения в Карфагене философии, по крайней мере пифагорейской. Таким образом, есть некоторые, хотя и гипотетические, основания отнести возникновение науки в Карфагене к IV в. до н. э. Правда, географические сочинения, о которых шла речь выше, датируются более ранним временем, но, как уже отмечалось, география в Карфагене не вышла за пределы эмнирических описаний.

Предложенная дата — IV в. до н. э. — соответствует тому, что мы знаем о греческом влиянии на Карфаген в других областях жизни. Именно в это время отмечается резкое усиление эллинского воздействия на карфагенское ремесло, повседневную жщшь, религию. Проявилось оно и в научной сфере.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В водах южного побережья сицилии

Культ этой богини был широко распространен во всем финикийском мире
Вероятно
Идущие от площади к бирсе