<<<     ΛΛΛ     >>>   

385

реформ (их все равно надо было проводить в такой или примерно такой форме), а значения груза накопленных в прошлом проблем. В экономическом плане прогноз вообще был

важен для реформы. Однако расхождение имевшихся у народа оптимистических ожиданий, основанных на прогнозе реформаторов, с суровыми реалиями спада имело сильный негативный социально-политический эффект, подорвав влияние правых сил.
Высокое доверие, позволившее правительству начать реформы исчезало. Это привело, в частности, к тому, что уже во второй половине 1990 г. правительство Мазовецкого недостаточно последовательно отстаивало жесткость в финансовой сфере (в еще большей степени у нас в России во второй половине 1992 г. вынужден был идти на компромиссы Гайдар). Например, величина бюджетного профицита в первом полугодии была в четыре раза выше, нежели во втором [342, с. 21]. Но даже уступки не спасли первый кабинет польских реформаторов. На рубеже 1991 г. Мазовецкий ушел в отставку (аналогичная судьба, как известно, постигла Гайдара на рубеже 1993 г.). Проблема устойчивости правительства Мазовецкого встала в полный рост уже тогда, когда премьер сделал ставку на варшавскую интеллигенцию и оттеснил Валенсу от непосредственного руководства страной, чего тот явно не ожидал. Электрик (пусть и "великий") Валенса с самого начала не укладывался в концепцию "лучших и самых ярких", которые должны управлять Польшей [543, с. 584-585]
Но непосредственной причиной отставки правительства Мазовецкого стали президентские выборы декабря 1990 г. Силы, вышедшие из "Солидарности" и еще недавно выступавшие единым фронтом, не смогли на этот раз сохранить единство. Мазовецкий как премьер, возглавляющий реформаторское правительство, естественно, намеревался стать президентом страны. Но и Валенса - лидер "Солидарности", фактически обеспечившей создание и успешное функционирование правительства,- тоже имел обоснованные претензии относительно того, чтобы стать главой государства. Договориться между собой Валенса и Мазовецкий не сумели.
Политическая элита, пришедшая к власти в 1989 г., сочла что только она может вести общество в этот сложный

386
переходный период и незачем тащить за собой в политику такую сложную и вызывающую у многих идиосинкразию фигуру как Валенса. Лидера "Солидарности" объявили непригодным к тому, чтобы быть президентом. Когда Валенса не согласился с этим вердиктом и развернул свою собственную, весьма эффективную предвыборную кампанию, его стали представлять неким монстром, новым Муссолини или Пероном, а возможность прихода к власти возглавляемой им коалиции - беспрецедентной катастрофой для Польши [545, с. 110].
Проблема состояла, естественно, не только в личных политических амбициях Валенсы и Мазовецкого, не только в том, что лидер "Солидарности" не выглядел приемлемым для политической жизни в глазах нового истеблишмента. Принципиально расходились по своим позициям сами силы, стоявшие за каждым из них.
Еще с 1980 г. у "Солидарности" имелось два ядра - рабочее движение и советники из числа интеллектуалов.
Рабочие не имели четких политических взглядов. Из их среды выделились наиболее активные бунтари, которые были заметны еще в забастовках 1970 г. (например, сам Валенса). Эти бунтари часто склонялись к радикализму в частных вопросах (когда требовалось "выбить" у властей некие блага), хотя в целом они не готовы были вести общество в сторону осознанных реформ. Эти люди ощущали себя не политиками, а представителями профсоюза. Даже Валенса на открытии первого офиса "Солидарности" в Гданьске заявил: "Я не интересуюсь политикой, я - профсоюзный деятель" [280а, с. 265].
Интеллектуалы видели себя теми политиками, которые должны возглавить и организовать рабочее движение, при дать этой стихии созидательное направление, удержать бунтарей от возможного экстремизма и кровопролития. Однако их влияние в конце 70-х - начале 80-х гг. не было по-настоящему значительным. Они могли советовать и убеждать, но не управлять и не принимать самостоятельно ответственные решения. Точка зрения, согласно которой интеллектуалы подготовили рабочих к событиям 1980 г., скорее всего, переоценивает роль советников [280а, с. 266].

387
Впрячь в одну телегу "коня и трепетную лань" уже тогда было очень трудно(1). Но еще больше осложнились взаимоотношения между рабочими и интеллектуалами, когда на сцену вышла вторая волна лидеров "Солидарности". С декабря 1980 г. по октябрь 1981 г в "Солидарности", приобретавшей тогда поистине
всенародные масштабы, происходили выборы руководства разного уровня (от регионального до национального). Как обычно и бывает в такого рода ситуациях, крупная организация породила свою собственную бюрократию. Вместо "синих воротничков", выдвинувшихся еще в 70-е гг., к руководству пришли "белые воротнички", которые умели лучше

(1). Один из авторов книги в июле 2002 г., во время визита в Польшу, встречался с известным кинорежиссером Анджеем Вайдой, долгое время поддерживавшим "Солидарность", сотрудничавшим с ее лидерами и даже снявшим фильм "Человек из железа", прототипом главного героя которого является Лех Валенса. На вопрос о том, как складывались отношения между интеллектуалами и рабочим движением в Польше и почему возник такой союз, Вайда заметил примерно следующее (беглая запись автора, возможно, несколько искаженная переводом):

"Власть в начале 80-х гг. готова была вести диалог скорее с активно выражавшими свой протест рабочими, нежели с интеллектуалами. Кроме того, Валенса был очень хорошим переговорщиком и даже, можно сказать, опытным демагогом. Он лучше умел общаться с властью, нежели, скажем, Мазовецкий или Геремек. Наконец, важно было и то, что Валенса искренне поверил в свою миссию. По всем этим причинам мы его решили поддержать. Однако уже тогда отношения между Валенсой и его советниками складывались весьма своеобразно. Например, однажды, когда мы с профессором Геремеком работали над подготовкой некоторых материалов, необходимых для Валенсы, тот передал нам, что сам он слишком занят и не сможет прибыть для беседы, но пришлет водителя и секретаря. На это Геремек с грустью заметил: "Ну тогда я буду секретарем, а Вайда - водителем"".

388

выступить на собрании, лучше продвинуть самих себя и самое главное, осознанно желали сделать карьеру, используя вновь открывшиеся возможности(1).
Уже на национальном конгрессе "Солидарности" осенью 1981 г. более 50% делегатов имели высшее образование. Именно с этого момента "Солидарность" перестала быть союзом, превратившись в политическую организацию. Однако политические воззрения новой рабочей бюрократии не слишком совпадали с политическими воззрениями интеллектуалов из числа советников. Адам Михник назвал вторую волну лидеров "Солидарности" новыми радикалами [260а, с. 270, 275].

Между советниками "Солидарности" и коммунистами-реформаторами было больше общего, чем между обеими этими группами, с одной стороны, и функционерами "Солидарности" - с другой. Первые, несмотря на свое левое происхождение, постепенно усваивали реформаторские идеи и начинали придерживаться все более либеральных взглядов в области экономического развития. Вторые, напротив, в экономической сфере придерживались более популистских воззрений, а в политической и идеологической области относились, скорее, не к демократической, а к традиционалистской, консервативной волне [544, с. 803]. Иными словами, интеллектуалы как из коммунистического, так и из оппозиционного лагеря старались вести рабочих за собой к реформам, а функционеры стремились подстраиваться под царящие в низах настроения для того, чтобы сохранить и укрепить свое положение(2).

(1). На собраниях "Солидарности" царила так называемая "десятиминутная демократия". Каждому кандидату на выборную должность предоставлялось только 10 минут для выступления перед рабочими и для ответа на возникавшие у них вопросы. Естественно, при таком подходе доминировали и захватывали власть в основном опытные демагоги [260а, с. 269].

(2).Новой политической целью "Солидарности" с приходом власти в ней функционеров второй волны стало создан некой самоуправляющейся республики, что представляло собой развитие идеи рабочего самоуправления на предприятиях. Если раньше самоуправление хотело быть независимым от государства, то теперь оно стремилось к тому, чтобы поглотить государство [260а, с. 272].

389

Произошла серьезнейшая перегруппировка сил, которая оставалась не слишком заметной поверхностному наблюдению. Только репрессии декабря 1981 г., загнавшие движение в подполье, сохранили имидж единой "Солидарности" [429,с.794]. Но когда "Солидарность" вновь стала влиятельной политической силой, и тем более когда она пришла к власти, старые проблемы обострились с новой силой.

Раскол произошел уже в первой половине 1990 г., и связано это было с тем, что "Солидарность", возникшая в начале 80-х гг. как сильный профсоюз, возродилась теперь в качестве политического гиганта, но профсоюзного карлика [429, с. 788]. Численность членов профсоюза была примерно в два раза меньше, чем в 1981 г. [414, с. 689]. Но главной проблемой стало то, что политики, связанные с "Солидарностью" и ушедшие во власть, заняли заметное место в жизни страны (Мазовецкий - глава правительства, Куронь - министр, Геремек - глава парламентской фракции и т.д.), тогда как функционеры среднего звена чувствовали себя обойденными.
С "Солидарностью" обошлись как с "мавром", который сделал свое дело и может теперь уходить. Интеллектуалы либеральной ориентации, стоявшие за Мазовецким, не слишком стремились к тому, чтобы популистски и порой фундамента-листски настроенные функционеры "Солидарности" сохранили за собой какую-либо власть. Но эти силы к власти стремились, и именно они организовали президентскую кампанию Валенсы, когда наметилось его расхождение с интеллектуалами (1). Куронь охарактеризовал силы, стоявшие в тот момент за Валенсой, как "салон отверженных" [429, с. 790].

(1).Анджей Вайда в беседе с одним из авторов заметил, что "Солидарность" оказывала сильное давление на Валенсу. "Я был в сенате,- сказал Вайда,- Геремек в Сейме, многие другие - в правительстве, а те, кто завоевал свободу, остались в стороне".

Впрочем, надо заметить, что существуют и иные оценки конфликта, который мы вслед за В. Зубеком описываем как столкновение интеллектуалов - советников профсоюза с функционерами "Солидарности" в борьбе за влияние на рабочих.
К.Познанский, делая акцент на классовом характере наметившегося противостояния, полагал, что это был "конфликт

З90
Впрочем, это было еще одно из самых мягких определений, использованных недавними союзниками по политической борьбе. Интеллектуалы могли в отношении своих противников использовать такую не слишком интеллектуальную характеристику, как "свиньи". Валенса в ответ не чурался антисемитских выпадов [543, с. 594].
В ходе своей предвыборной кампании Валенса дистанцировался от программы Бальцеровича, хотя фактически именно "Солидарность" сформировала правительство реформ: Стремясь добиться президентского поста, Валенса вообще делал акцент не на созидательной, а на разрушительной деятельности: на осуществлении системных изменений в обществе, на необходимости очистки государственного аппарата от представителей старой номенклатуры [449, с. 526].
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что призыв к корректировке программы Бальцеровича определялся у Валенсы вполне рациональным стремлением сохранить социальную стабильность общества. Нужна политическая война в верхах, отмечал он, чтобы предотвратить политическую войну в низах [543, с. 590].
Не имея больше возможности опираться на "Солидарность", Мазовецкий оказался в трудном положении. Он вы-

().бюрократии и рабочего класса, который берет свое начало в коммунистической Польше и сохраняется в связи со слабостью среднего класса, а также тем, что у рабочих имеются слишком высокие экономические ожидания" [467, с. 84]. Российский автор Н. Бухарин полагает, что между конфликтующими сторонами имелись принципиальные различия в плане осуществления будущей реформаторской деятельности. Он акцентирует внимание на том, что Валенса требовал ускорения политических перемен, разрыва с договоренностями Круглого стола, а также демократических выборов президента и парламента, тогда как Мазовецкий высказывался за продолжение эволюционной перестройки политической системы в демократическом направлении и против ускорения раскола "Солидарности [231, с. 150].

391
нужден был приступить к созданию собственной партии. Уже
с февраля 1990 г. Валенса всеми силами начал мешать ему в этом деле. Но все же премьер сумел добиться своего, что, правда , не принесло ему особого успеха.

Мазовецкий вынужден был принять на себя груз ответственности за трудные реформы, а кроме того, он был слишком либерален и интеллигентен для такой традиционалистской страны, как Польша. Многие католические священники поддерживали Валенсу, хотя официально Костел занимал нейтральную позицию на этих выборах [335, с. 827].
Президентские выборы с большим отрывом выиграл Валенса (40%)(1). Мазовецкий остался на третьем месте (18%), уступив даже неожиданно возникшему на политической сцене и оттянувшему на себя голоса неустойчивой части электората Станиславу Тыминьскому - заокеанскому капиталисту польского происхождения. Естественно, после такого поражения Мазовецкий должен был уйти.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Задачи политикими ровая экономика
Западной германии предпочли оставаться партией власти
По которым жил частный сектор экономики они
В процессе модернизации общество проходит через три важнейшие революции общества общество
Характеризующие административное хозяйство франции