1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14

Первые шаги развития английской печати имеют большое сходство с начальными моментами германской прессы. И здесь появились сперва писанные газеты, и лишь особенно важные известия печатались на отдельных листках. Составление первых печатных сообщений приписывается лорду Бурлей в 1588 г., когда испанская армада появилась у английских берегов. Они имели характерные признаки газет и выходили под названием «Английский Меркур». Но достоверность этих данных весьма спорна, так как более точные сведения об «Английском Меркуре» до нас не дошли, а семь газет, четыре печатных и три писанных, находящиеся в Британском музее и долгое время считавшиеся подлинными экземплярами «Английского Меркура», в 1839 г. были признаны подложными благодаря исследованиям мистера Уаттса, библиотекаря Британского музея. Старший Дизраэли замечает по этому поводу в предисловии к двенадцатому изданию своих «Достопримечательностей Литературы»: «Все экземпляры сравнительно недавнего происхождения (около 1740 г.) и несомненно являются подлогом, – доктор Бирч владелец этого собрания. Я склонен думать, что это не более, как остроумная мистификация сведущих исследователей, возникшая при ближайшем участии доктора Бирча вкупе совершенно не объясняется друзьями Йорками».

В начале XVII в. печатанные летучие листки, по-видимому, значительно размножились, а в 1622 г. появилась первая настоящая газета в Лондоне, основанная составителем писем-ведомостей Натаниелем Буттер, под названием «The Certain of this Present Week». Но при господствовавшем в последние годы правления Иакова I всеобщем возбуждении, сказавшемся и на хозяйственной жизни, правильный выход газеты был невозможен; лишь появившемуся позднее «The Weekly Courant» удалось выходить еженедельно без перерывов. В непродолжительном времени вырастали все новые листки, носившие в большинстве случаев несколько странные названия, как, например: «Таинственный филин», «Дракон парламента», «Человек с луны», «Еженедельный изобретатель», но весьма скудные по содержанию.

Принужденные совершенно молчать о политических делах и парламентских заседаниях, да и по остальным вопросам постоянно подвергающиеся цензурным репрессиям, газеты должны были писать о несчастных случаях, убийствах, «чудесных происшествиях», в которых немалую роль играли русалки, ведьмы и прочие; при недостатке же материала они обращались к перепечатке рассказов из Библии. Издатели тщательно соблюдали цензурные правила, так как деспотический Карл I за нарушение их наказывал виновных розгами, заключением под стражу, увечиями, нередко даже смертной казнью. При Кромвеле репрессии были несколько смягчены. «Мое правительство было бы недостойно существовать, – сказал однажды Лорд Протектор, – если б оно не было в силах устоять под бумажной картечью», но при Карле II снова началось систематическое преследование всякой свободной мысли; по мнению короля, он один имел право опубликовывать политические новости; на этом основании были воспрещены все газеты, за исключением основанного цензором Роже Л'Эстранжем в 1663 г. «Intelligencer», выходившего впоследствии два раза в неделю под названием «Лондонской газеты». Но содержание и этого листка чрезвычайно скудно. Две страницы, из которых состоял каждый номер, содержали: известия о двух-трех назначениях, сообщение о какой-нибудь стычке, описание вооруженного нападения на большой дороге, объявление о петушином бое и публикации: о потерянной собаке, о найме прислуги и пр. О парламентских дебатах и государственных процессах, волновавших всю Англию, не упоминалось ни единым словом.

С низложением Иакова II (1689) и вступлением на престол Вильгельма III наступил конец этому жалкому состоянию печати, и в 1702 г. в Лондоне вышла в свет первая ежедневная газета «Daily Courant». Новое затруднение для печати, значительно затормозившее ее развитие, возникло в царствование королевы Анны в 1712 г., когда был введен штемпельный налог в размере полпенни с листа и одного пенни с 11/2 листа; вскоре, впрочем, были найдены средства для полного обхода этого закона или, по меньшей мере, некоторого ослабления его обременительности, благодаря чему в Лондоне постепенно появился целый ряд новых газет[14]. С 1715г. стала выходить «London Post», основанная мистером Гаррисом и стяжавшая себе бессмертную славу благодаря напечатанию романа Дефо «Робинзон Крузо»; с 1726 г. выходила «Craftsman» в издании Николая Анхерста, сыгравшая видную роль в тогдашних спорах о формах правления и государственного устройства и доведшая ежедневный выпуск до 10000 экземпляров; во второй половине XVIII в. возникли: в 1760 г. «Middlesex Journal», оппозиционная газета, прямо отстаивавшая начало всеобщего избирательного права, и «Public Advertiser» в издании мистера Вудфэлла, с 1769 г. до января 1772 г. печатавшая знаменитые 69 «Писем Юниуса», в которых с неслыханной смелостью высмеивалось правительство Георга II, причем личность автора, несмотря на все старания властей, оставалась неизвестной. И впоследствии этот вопрос долгое время вызывал разногласия среди историков. Вероятнее всего, что автором этой блестящей апологии свободы был сэр Филипп Франсис (родился в 1740 г., умер в 1778 г.). Благодаря опубликованию «Писем Юниуса», выпуск «Public Advertiser» увеличился на 3500 экземпляров, достигнув количества 7000 экземпляров ежедневно.

Наряду с политическими газетами, в самом начале XVIII столетия зародилась и другая отрасль английской журналистики в виде так называемых моральных еженедельников, занимавшихся на первых порах вопросами культуры, бичеванием извращенных нравов и вкусов и охотно предававшихся философским рассуждениям о Боге и бессмертии души. Впоследствии эти еженедельники сделали попытку сообщать отчеты о заседаниях парламента и пробили таким образом брешь в устаревшем запрещении обнародования парламентских прений. Первый из этих еженедельников «The Tatler» («Собеседник») появился в 1709 г. под редакцией Ричарда Стиля. Вымышленное Свифтом лицо, «Исаак Бикерстаф, эсквайр», рассуждало здесь обо всех вопросах, пользовавшихся вниманием общества: о чудовищных кринолинах дам, военных приключениях герцога Мальборо, сердечных тайнах госпожи Дженни Дистаф, единоутробной сестры мистера Исаака, миросозерцании Ньютона и т.п.

Статьи мистера Исаака Бикерстафа, эсквайра, отличались большим юмором, сразу обеспечившим журналу многочисленных подписчиков. Со вступлением в состав сотрудников Эдисона успех его еще увеличился. Элегантный стиль Эдисона и его остроумная манера развивать тему сделали «Tatler'a» самым популярным журналом. Но при этом изменился первоначальный характер журнала, что побудило Стиля и Эдисона прекратить его и вслед за тем основать новый журнал под названием «The Spectator» («Зритель»). Умственный уровень этого журнала был значительно выше, чем у его предшественника, и преемником мистера Бикерстафа выступил здесь молодой высокообразованный джентльмен, с одинаковым умением и знанием дела беседовавший как о восточной литературе и о переселении душ, так и о комических сторонах повседневной жизни, родимых пятнышках и французских башмачках. Душой предприятия был неутомимый Эдисон, напечатавший в «Spectator'e» около 274 статей. Герман Геттнер справедливо замечает, что статьи Эдисона до сих пор являются образцами журнальной литературы этого рода. И «Spectator» имел огромный успех, но тем не менее Стиль и Эдисон в декабре 1712 г. прекратили его и в марте 1713 г. приступили к изданию «The Guardian» («Блюститель»), который вскоре встал на политическую почву. «The Guardian» примкнул к вигам[15] и стал вести вместе с ними ожесточенную борьбу с ториями[16], но уже осенью того же года он погиб в водовороте политических событий. Многочисленные еженедельники, возникшие в этом периоде, не выходили из границ трезвой морали и мелкобуржуазного юмора и не заслуживают особого внимания; следует упомянуть лишь об основанном в 1731 г. «Gentleman's Magazine», осмелившемся с 1733 г. печатать парламентские отчеты, что впоследствии снова было воспрещено законом. Но эти отчеты появлялись лишь после закрытия сессии, причем имена ораторов оставались неизвестными читателями, и для вящей предосторожности редакция оговаривалась, что сообщенные прения происходили в волшебном царстве лилипутов. Тем не менее возникали конфликты; издатель Каве подвергся административному взысканию, что, впрочем, не удержало его от продолжения публикации отчетов. Он снискал себе этим столь прочные симпатии в обществе, что палата общин решилась отказаться от своей старинной привилегии – заседать при закрытых дверях. «Gentleman's Magazine» завоевал таким образом английской прессе доступ в парламент.

Тем временем общественная жизнь пошла ускоренным темпом, так что во второй половине XVIII в. могла развиться богатейшая национальная печать. В Лондоне возникли многочисленные газеты в крупном стиле, придавшие английской журналистике ее основательный характер. Первой из них была «Morning Chronicle», основанная «Memory» Вудфэллом (прозванным так за свою феноменальную память, в отличие от своего брата, издателя «Public Advertiser»), но лишь с 1779 г. получившая руководящее влияние, когда редакция перешла в руки мистера Перри, при котором, благодаря привлечению к делу стенографистов, были введены подробнейшие отчеты о заседаниях палат. В это время газета была органом партии вигов. Мало-помалу она получила столь широкое распространение, что во время смерти Перри (1821) она приносила чистый доход в 240000 марок ежегодно. Из последующих редакторов газеты замечателен шотландец Джон Блэк, под редакцией которого в 1835 г. начал свою писательскую карьеру в качестве парламентского репортера Чарльз Диккенс. После удаления Блэка от редакции, в 1843 г., газета перешла в лагерь партии Пилля, но дела ее постепенно шли на убыль, и окончательно подорвав свою репутацию благодаря поддержке политики Наполеона III, она в середине 1850-х гг. должна была сойти со сцены.

Большей приспособляемостью к изменчивым условиям времени отличалась выходящая и поныне «Morning Post». Основатель ее, священник Генри Бэр, человек с весьма бурным прошлым, несмотря на свои недюжинные дарования, не мог поставить ее на ноги, так как его неспокойный образ жизни, его многочисленные дуэли, судебные тяжбы и прочее отвлекали его от дел. Несколько лет спустя он продал газету с ничтожным выпуском в 350 экземпляров шотландцам Даниэлю и Петру Стюартам, из которых первый обладал большой деловой сноровкой. Он сумел навербовать талантливых сотрудников и придать газете серьезный характер. Много потрудился над ее реорганизацией остроумный писатель Кольридж, статьи которого производили сенсацию в публике, как, между прочим, его статья о характере Питта-старшего. Но Даниэль Стюарт оплачивал Кольриджа весьма скудно, так что последний в злобе покинул его. Из других сотрудников заслуживают внимания Чарльз Ламб и Мэкинтош. В 1804 г. Стюарт продал «Morning Post», доведя ее ежедневный выпуск до 4500 экземпляров, после чего газета некоторое время переходила из рук в руки; ныне она принадлежит лорду Гленеску. От своих либеральных воззрений газета мало-помалу совершенно отступилась, склонившись на сторону консерватизма. Во времена Пальмерстона она была его лейб-органом. Ныне она обслуживает интересы аристократических кругов столицы, которым она весьма добросовестно сообщает обо всех вечеринках, балах и раутах высшего общества.

В лице «Daily Universal Register» в 1785 г. появился серьезный соперник «Morning Post», оставивший его далеко за собой. В 1788 г. газета получила свое теперешнее название «Times» и в короткое время заняла место «руководящего органа нации». И поныне она, вопреки уверениям злых языков, сохранила за собой значение крупнейшей и влиятельнейшей газеты мира. Она не служит интересам отдельной партии или определенных слоев населения, напротив, в качестве «leading organ'a»[17] она внепартийна и «руководит общественным мнением Англии», т.е. высказывает в своих передовицах решающее среднее мнение народа, являющееся равнодействующей всех существующих течений. Она составляет в политическом отношении ту грань, которая размежевывает левых и правых. Если ей иногда и случалось изменять своей лояльной выдержанности и увлекаться шовинистическими планами или, несмотря на всю осторожность, наткнуться на крупную неприятность, вроде инцидента с поддельными письмами Парнелля, то ее репутация и влияние в Англии от этого ничуть не пострадали и правительство с неослабным вниманием продолжает прислушиваться к ее суждениям, в лице ее отводя прессе крупную долю участия в государственной жизни. Трудно себе представить, какое количество умственного и механического труда затрачивается ежедневно на составление каждого номера «Times'a».

Выходя уже в 5 часов утра в огромном размере (60 см длины и 45 ширины), газета, благодаря своим превосходным осведомительным средствам, сообщает обо всех событиях на земном шаре за истекшие сутки, содержит подробнейшие отчеты о заседаниях палат, хотя последние нередко затягиваются далеко за полночь, и дает передовые статьи, уже согласованные с новейшими известиями. Все статьи анонимны, и редакция строго соблюдает авторскую тайну, хотя всякому известно, что статьи принадлежат перу крупных общественных и государственных деятелей. Так, Веньямин Дизраэли, лорд Шербрук, Вильям Гаркур, Джон Стерлинг и многие другие долгое время были деятельными сотрудниками «Times'a». В эпоху его расцвета, в пятидесятых и шестидесятых годах прошлого столетия, ежедневный выпуск «Times'a» достигал 500000 экземпляров; в следующие десятилетия эта цифра значительно понизилась, но в 1905 г., когда редакция сократила подписную цену за год на 33,5%, одновременно предоставив в безвозмездное пользование годовым подписчикам свою грандиозную библиотеку, дела ее снова приняли блестящий оборот. Основателем «Times'a» был книгоиздатель Джон Вальтер, создавший образцовую техническую организацию газеты. Его сын, Джон Вальтер, редактировавший газету с 1803 г., был не только прекрасным редактором, но и дальновидным политиком. В 1814 г. он доставил «Times'y» крупное преимущество перед остальными газетами, впервые применив на деле скоропечатни в усовершенствованной конструкции Кенига и Бауэра. С этого времени газета быстро пошла в гору, и к смерти Джона Вальтера в 1847 г. ее ежегодный доход не уступал доходу среднего немецкого герцогства. Из ответственных редакторов «Times'a» назовем доктора Штодларта, руководившего газетой в критические 1813–1815 гг. Это был высокоталантливый публицист, преисполненный жгучей ненавистью к Наполеону, применявший к нему самые нелестные эпитеты. «Корсиканский мерзавец» было его любимейшим выражением. Вальтер находил этот тон несоответствующим достоинству газеты и требовал более приличного языка, но доктор Штодларт не желал подчиниться этому требованию и должен был вследствие этого покинуть свой пост. Его преемником был Барнес, долгое время находившийся во главе редакции и отличавшийся редкой способностью выбирать талантливых сотрудников. Ныне главным редактором «Times'a» состоит Г.Э. Бокль; владельцами газеты являются и поныне все еще члены фамилии Вальтер.

Две газеты, возникшие в следующие десятилетия после основания «Times'a», «Morning Advertiser» (1794) и «Globe» (1803), не представляли для него опасной конкуренции, так как первая из них посвящалась интересам владельцев отелей и кафе, а вторая – интересам книготорговцев. Лишь впоследствии «Morning Advertiser» разросся до размеров большой политической газеты с либеральной тенденцией, a «Globe», расширив свои технические средства, сделался его политическим противником.

В 1846 г., на началах акционерной компании с крупным запасным капиталом, были основаны «Daily News». Должность ответственного редактора была поручена знаменитому романисту Чарльзу Диккенсу, в состав сотрудников вошли Джон Форстер, мисс Гарриэт Мартино, член палаты общин М'Колледж Торренс и др. В своей программе газета требовала осуществления гражданского равенства и свободы совести, демократического законодательства, реформы школы и горячо отстаивала все кардинальные пункты английского либерализма. Но возложенные на нее надежды не оправдались. Диккенс не обнаруживал должной проницательности и находчивости в вопросах политики, и, как редактор, он не оказался на высоте своего положения. Вскоре он передал газету в другие руки. После этого Джон Форстер, Эвене Кров, Найт Гунт, Валькер и другие поочередно старались поднять газету; но лишь после огромных убытков, составлявших в общей сложности 200000 фунтов стерлингов, эти старания увенчались успехом. Дела газеты поправились, когда Гладстон сделал ее своим органом и когда впоследствии, во время франко-германской войны, газета оказалась прекрасно осведомленной о положении дел на театре военных действий. Живейший интерес вызывали инструктивные письма Лабушера о восстании в Париже. В это время выпуск «Daily News» доходил до 90000 экземпляров. Но она не удержалась на этой высоте, благодаря неустойчивости своих политических убеждений, и в 1904 г. опустилась до уровня второразрядных газет. В наше время она принадлежит миллионерам Кадберри и Т.П. Рицема, ежегодно отпускающим на ее издание крупные добавочные суммы.

Крупные финансовые успехи выпали на долю «Daile Telegraph'a» и «Standard'a». «Daily Telegraph», основанный в 1855 г. мистером Сленгом, после первых тощих годов быстро оправился и с переходом ко второму владельцу – мистеру Леви, понизившему его цену до одного пенни, получил доступ в широкие слои общества. Политическая платформа «Daily Telegraph'a» сочетает принципы всесветного либерализма с явным тяготением в сторону английского империализма. Эта позиция, рассчитанная на вкусы средних буржуазных слоев, обеспечила за газетой большие симпатии, сделав ее локальным листком Лондона. Несмотря на то что огромное большинство подписчиков состоит из городских жителей, выпуск газеты доведен до 240000 экземпляров. Некоторое время «Daily Telegraph» привлекал к себе всеобщее внимание благодаря интересным сообщениям о снаряженных им научных экспедициях. Между прочим, он вместе с «New York Herald» снарядил вторую экспедицию Стенли в Африку, результатом которой было точное определение течения реки Конго. Появление многочисленных полупенсовых листков нанесло газете значительный материальный ущерб. Нынешним ее владельцем является лорд Бурнгэм. Что касается «Standard'a», то в своей нынешней форме и со своим реакционным характером он существует с 1857 г. Он был основан в качестве вечерней газеты для борьбы с эмансипацией католиков и пользовался поэтому поддержкой со стороны ортодоксальных членов торийской партии, но стал развиваться лишь с переходом во владение Джемса Джонстона, выходя в увеличенном формате как утренняя газета. В 1904 г. Джонстон продал газету за 700000 фунтов стерлингов К.А. Пирсону (500000 фунтов стерлингов за газету, 200000 фунтов стерлингов за помещения и пр.). Из утренних газет отметим еще «Daily Graphic», первую иллюстрированную газету в Англии. Она была основана в 1890 г. Г.Р. Бэном и К°, но не имеет никакого политического значения.

Наряду с этими утренними газетами вечерние газеты в Лондоне имеют гораздо меньшее значение, но за последнее время среди них выдвинулась либеральная «Westminster Gazette», основанная в 1893 г., собственность сэра Георга Ньюна и прекрасно редактируемая И.А. Спендером. Крупными симпатиями пользуется также появившаяся в 1865 г. в издании Георга Смита либеральная «Pall Mall Gazette», принадлежащая ныне В.В. Астору. Консервативная «St. James's Gazette» (основанная в 1880 г.) до сих пор занимает весьма скромное место.

Сильный удар был нанесен всем этим большим газетам появлением в начале 90-х гг. прошлого столетия полупенсовых листков. Эти, в большинстве случаев в вульгарном тоне написанные, выезжающие на падкой до сенсационных слухов и скандалов массе, политически совершенно бесцветные газеты, идущие всегда по течению и никогда не имеющие собственного мнения, получили в короткое время широкое распространение и значительно повредили репутации прессы. Из них крупнейшим выпуском отличаются «Daily Express», основанная в 1900 г. и принадлежащая К.А. Пирсну, и «Daily Mail», основанная в 1896 г. и принадлежащая Альфреду Гармсвуорту. Последняя имеет около миллиона постоянных читателей. Она отличается тем, что ведет неутомимую травлю Германии и действует при этом в духе своего владельца, непримиримого врага немцев: «Я не потерплю, – сказал он недавно в беседе с главным редактором парижского «Matin», – чтобы в моих газетах (с 1903 г. он издает еще «Daily Mirror») нашел себе место хотя бы один сочувственный отзыв о Германии». Крупный успех этих дешевых газет побудил и либеральную «Daily Chronicle», основанную в 1855 г. в стиле однопенсового листка и выходившую в издании Ллойда и сыновей, в 1904 г. преобразоваться в полупенсовую газету. К сожалению, немецкая печать до сих пор недостаточно ясно сознает, что полупенсовые листки настолько же не авторитетны в своих суждениях, насколько они ненадежны в передаче сообщений, и пользуясь ими, как источником, нередко дает совершенно неверное изображение настроения в Англии, в особенности относительно ее симпатий к Германии.

Центральным телеграфным осведомительным органом для английской печати является агентство Рейтера, основанное в 1851 г. Юлием Рейтером (родился в 1821 г., умер в 1899 г.). Оно значительно превосходит все существующие учреждения этого рода, содержит 600 служащих и обслуживает телеграммами около 4000 газет. В 1864 г. «Reuters Agency» было преобразовано в акционерную компанию с капиталом в 250000 фунтов стерлингов.

При необозримой газетной литературе в Англии и журналы получили широкое развитие. Обозрение «Athenaum» (основанное в 1828 г.), «Spectator» (основанное в 1829 г.), «Saturday Review» (основанное в 1855 г.), «Academy» (основанное в 1869 г.), «Speaker (основанное в 1890 г.), «Review of Reviews», в издании известного Вильяма Стэда, «Monthly Review», «National Review» и другие охватывают литературу, искусство и политику и отличаются большой тщательностью в исполнении и законченностью формы. Иллюстрированные журналы «Illustrated London News», основанный в 1842 г. Гербертом Ингрэмом, первый иллюстрированный журнал в мире, и «Graphic» (основанный в 1869 г.) с большой быстротой набрасывают картины современных событий и сделали блестящие успехи в области политипажной техники. Выпуск этих иллюстрированных изданий чрезвычайно высок; в 1851 г. первое из них выходило в количестве 130000 экземпляров. Цена отдельного номера обоих журналов равняется шести пенсам. Невероятно велико множество еженедельников, занимающихся резюмирующими обозрениями. Наибольшей популярностью пользуются среди них «Lloyds Weekly Newspaper» (основан в 1843 г.), «Reynold Newspaper» (1850) и «Weekly Sun» (1891). Особый вид журнальной литературы составляют «society journals»[18], сообщающие о жизни аристократических кругов, описывающие балы и обеды upper-ten-thousand'a[19] и охотно распространяющиеся о скандальных историях с неизбежными лордом X. и леди Y. в роли действующих лиц. Всякий осуждает эти сплетни, тем не менее светские круги зачитываются ими. Наиболее распространенными из этих журналов считаются «The World», основанный в 1874 г. новеллистом Эдмондом Ятом, сразу сделавшимся богатым человеком, и «Truth», основанный в 1874 г. радикальным депутатом Генри Лабушером, в своих сатирах нередко перехватывающий через край. Среди многочисленных юмористических журналов первое место до сих пор принадлежит основанному в 1840 г. по инициативе известного юмориста Теккерея «Punch». После того как тридцать лет сряду его редактировал остроумный Марк Лемон, он выходит ныне под редакцией Ф.К. Бурнанда; выдающимися рисовальщиками журнала являются Б. Партридж, Л. Равен-Гилль, Е.Т. Рейт, Г.Д. Аршурм, Оден Зэмен и Г.В. Леси. В общей сложности в соединенном королевстве в наше время (1906 г.) выходит 2461 газета и журнал. На долю Англии приходится 1881 газета, 430 выходящих в Лондоне и 1445 в провинциях: в Уэльсе выходит 111 газет, в Шотландии 261, в Ирландии 191, на островах 17. Дневных газет в Англии 184, в Уэльсе 8, в Шотландии 18, в Ирландии 18 и на островах 4.

в начало статьи << >> в начало

ПЕЧАТЬ ВО ФРАНЦИИ

По своему основному характеру французская пресса резко отличается от английской. Правда, и во Франции столичные газеты олицетворяют собой всю национальную печать – и, пожалуй, даже в большей степени, чем в Англии; тем не менее они не образуют той мощной, сплоченной, покоящейся на прочном фундаменте, организации, для которой единственным образцом служит лондонская пресса. Французская журналистика гораздо более походит на вечно колеблющуюся поверхность моря, постоянно меняющую свой вид. Государственные порядки во Франции рушатся, законодательные гарантии и финансовая обеспеченность гибнут, и газеты целыми десятками исчезают бесследно. Немногие из них, переживающие катастрофы и продолжающие существовать при новом порядке вещей, принуждены бывают отступаться от своих прежних воззрений и приноравливаться к целям, преследуемым новыми правителями. Под напором политических событий партийная группировка сбивается до неузнаваемости, руководящее влияние переходит к дотоле малоизвестным органам, вся физиономия парижской журналистики неожиданно и резко изменяется. Это заставляет нас признать за парижской прессой отсутствие постоянства и большую подвижность. Но она значительно превосходит английскую изяществом, остроумием, темпераментом и неподражаемым искусством ежедневно набрасывать пеструю, хотя и не всегда верную картину мировой жизни в данный момент.

Благодаря этим свойствам национального гения французская печать быстрее и легче германской и английской прошла первые ступени своего развития. Уже первый французский листок шел дальше простого сообщения известий и старался возбудить в обществе сочувствие к определенным идеям. Притом же он мог опираться на чужой опыт, так как в Германии печатные газеты начали выходить на тринадцать лет ранее, а в Англии Буттер основал свой еженедельник за десять лет до его появления. Основатели первой французской газеты могли поэтому руководствоваться несколькими образцами и с самого начала располагали более богатым материалом, чем первые немецкие газеты.

Основателем первой французской газеты был врач Теофраст Ренодо[20], родом из Лудена, в графстве Пуату, где он заслужил всеобщие симпатии своим человеколюбием и своими трудами по общественному призрению бедных. Несмотря на свою принадлежность к гугенотам, Ренодо, по приказу кардинала Ришелье, был призван в 1624 г. в Париж на пост главного начальника государственных благотворительных учреждений. Гражданские войны того времени довели до крайних пределов нищету и бедствия среди низших слоев населения; Ренодо деятельно заботился об устройстве общественных работ и доставлении заработка голодающим через организацию особых посреднических бюро. Он был инициатором открытия даровой поликлиники для бедных, а также основателем академии для лиц, получивших школьное образование. В этих академиях читались лекции по физике, математике, морали и др. Многосторонняя деятельность навела его на мысль издавать газету. Он хотел таким образом способствовать поднятию уровня просвещения в обществе и развитию общественных и государственных интересов. Своим первым долгом он считал защиту молодой монархии от посягательств феодальной аристократии и отстаивание религиозной терпимости против католического духовенства. Таким образом, с самого начала Ренодо поставил своей задачей, наряду с распространением известий, также и проведение в жизнь известной политической программы. Это позволяет нам признать изданную им газету первой политической газетой в современном смысле этого слова. Она выходила с 30 мая 1631 г. под названием «La Gazette» сначала в размере четверти листа о четырех страницах, потом в октавном формате. Первого января 1762 г. она получила название «Gazette de France»; под этим названием она выходит и по настоящее время. До Великой французской революции она появлялась еженедельно; цена за номер в розничной продаже равнялась одному су; абонемента[21] еще не существовало; экземпляры газеты продавались открыто. Во время революции она стала выходить два раза в неделю, а впоследствии была преобразована в ежедневную газету.

Уже первый номер «Gazette» был богат содержанием; большинство сообщений касалось Германии и приходило из Шлезии, Штеттина, Вены, Любека, Франкфурта-на-Одере, Гамбурга, Лейпцига, Майнца и Франкфурта-на-Майне; внутренние корреспонденции на первых порах ограничивались придворными известиями. Анонсы и публикации не принимались; но несколько лет спустя Ренодо, идя навстречу многочисленным желаниям, а также в интересах своего осведомительного бюро, основал самостоятельный справочный листок, приблизительно соответствовавший отделу для публикаций в наших современных газетах.

Ренодо прекрасно сознавал трудности, с которыми ему придется сталкиваться при издании газеты. «Если боязнь не понравиться современникам препятствовала многим писать историю своего столетия, – говорил он в обращении своем к читателю в первом номере, – то насколько опаснее для писателя представляется затея писать историю той самой недели, даже того самого дня, когда его будут читать? Вспомните при этом тот короткий срок, который ставит мне ваше нетерпение, и я сильно ошибусь, если даже самый строгий критик не найдет слова снисхождения по отношению к произведению, которое должно быть закончено в течение четырех часов, которые остаются мне для ознакомления с полученным материалом, его сводки и печатания». Далее он обещает быть правдивым в своих сообщениях, хотя здесь же оговаривается, что за точность своих известий он не всегда может поручиться. Среди многих, поспешно составленных сообщений легко могут заключаться и такие, которые потребуют поправки; поэтому он в таких случаях просит лиц, лучше него осведомленных, взяться за перо и исправить вкравшиеся неточности.

Предприятие Ренодо имело успех. В особенности Ришелье не скупился на знаки своей милости его инициатору. Он сразу понял, какие услуги газета может оказать его политическим планам, и всеми мерами старался упрочить ее положение, снабжал редакцию необходимыми техническими средствами, доставлял ей деятельных сотрудников и сам нередко помещал в газете специально для нее написанные статьи. Сверх того, он присылал Ренодо копии с заключенных договоров и капитуляций, с посольских докладов и донесений об осадах и битвах, но, разумеется, лишь те из них, которые он находил нужным обнародовать. Сотрудником Ренодо был не только Ришелье, но и сам король Людовик XIII, много лет сряду доставлявший ему весьма обстоятельные корреспонденции. Сотрудничество короля сначала не было известно и обнаружилось лишь благодаря заметке иезуита Гриффэ в «Histoire de Louis XIII»[22]; черновые наброски, по которым король писал свои статьи, вслед за этим были собраны, переплетены в двух томах и отданы на хранение королевской библиотеке. Этими сведениями исчерпывалось долгое время все, что было известно о драгоценных манускриптах, и несмотря на тщательные изыскания, их не удавалось найти, покуда, наконец, в 1894 г. редактор «Temps», при разборе старинной библиотеки, случайно не наткнулся на одну рукопись, содержавшую сообщения о походах в Лотарингию, Пикардию и Лангедок за 1633–1642 гг. Предполагают, что в другом томе собраны политические статьи короля. При сопоставлении манускриптов с соответствующими статьями «Gazette» было сделано любопытное открытие, что корреспонденции своего царственного сотрудника Ренодо перепечатывал отнюдь не дословно, а он делал в них нередко значительные исправления и сокращения. Весьма ценным сотрудником «Gazette» был также генеолог Гоцие, переписывавшийся со всей Европой и охотно делившийся с редакцией получаемыми им известиями. Несмотря на эти благоприятные условия, положение «Gazette» было не из легких. Государи соседних стран препятствовали ее распространению среди подвластного им населения, что в 1633 г. заставило Ренодо обратиться к ним в газете с просьбой изменить свое отношение к ней и указать им на бесполезность попыток задерживать его известия, так как в них кроется нечто, напоминающее собой способность горного потока, сила которого только увеличивается от возводимых на его пути препятствий. И внутри страны, в Париже, у газеты было много врагов и завистников, но козни их не причиняли ей особого вреда при жизни Ришелье и Людовика XIII. Со смертью последнего начались преследования Ренодо: у него было отнято право врачебной практики в Париже, академия его была закрыта; та же участь постигла его осведомительное бюро; в смутное время восстания Франции он нигде не мог добиться признания своих прав. Только со своей газетой он оставался неразлучен; несмотря на все трудности, он продолжал издавать ее при помощи своих сыновей Якова и Евзебия; но она давала одни убытки, и когда Ренодо 25 октября 1653 г. скончался, 70 лет от роду, один из его современников сказал: «Он умер нищим, как умирают великие». В посвященном его памяти некрологе, помещенном в «Gazette», отмечались крупные заслуги Ренодо перед родиной. «Потомство не забудет помянуть его имени, – читаем мы тут, – наряду с именами величайших деятелей нашего времени. Он выдавался своими огромными познаниями, своим врачебным искусством и многими другими сторонами своего гения, посвященными всеобщему благу. Его бескорыстие позволяло ему довольствоваться своей славой». Эта уверенность в благодарности потомства оправдалась: на месте деятельности Ренодо, в Париже, на Rue de Latece, напротив Palais de Justice , ему поставлен памятник, характеризующий его как журналиста и благодетеля бедных.

Дальнейший рост периодической печати во Франции совершался весьма медленно, что объясняется отчасти малограмотностью населения в XVII и XVIII столетиях, отчасти же тем, что правдивое слово о народных бедствиях и из года в год возраставшей дезорганизации всей государственной жизни представляло большую опасность. Возникавшие в провинции мелкие листки поэтому сплошь незначительны и бесцветны. Таковы «Journal de Havie» (1757), «Petites Atiiches de la Gironde» (Бордо, 1758), «Journal de Rouen» (1762), «L'Union d'Jonne» (Сен, 1771), «Journal de Maine-et-Loire» (Анжер, 1773) и др. Наконец, в 1777 г. в лице «Journal de Paris» Франция получила первую крупную ежедневную газету. Но, по-видимому, она не имела широкого распространения. Более благоприятные для журнализма времена настали при первом разливе французской революции, когда законодательное собрание в 1791 г. декретировало свободу печати. Ежедневные газеты вырастали, как грибы после ливня, многие из них сразу и исчезали. Из 73 или даже, по другим источникам, сотни газет, появившихся в эти бурные дни, большинство осталось неизвестными для потомства даже по имени. Наибольшей популярностью пользовались: «Ami du peuple», «Orateur du peuple», «Patriote francais», «Publiciste parisien», «Le defenseur de la constitution», «Revolution de France», «Tribun du peuple», некоторые другие, выходившие при ближайшем участии главных деятелей революции, каковы Марат, Камиль Демулен, Робеспьер и др.

Этот разгул революционной журналистики вскоре, однако, был остановлен властной рукой Наполеона после переворота 18 брюмера[23] (7 ноября 1799 г.), очутившегося у кормила правления и немедленно разгромившего всю французскую печать. Он прекратил около 60 изданий. Декретом 27 нивоза VIII г. (17 января 1800 г.) дальнейший выход разрешался лишь для тринадцати газет. Эти меры были вызваны ясным пониманием силы и влияния прессы и нежеланием первого консула считаться с общественным мнением и неблагожелательной критикой. Он старался отвлечь внимание масс от политики и пробудить в них интерес к роскоши и блеску публичных увеселений. Для развлечения парижан он ввел в моду балы, преследуя при этом цель, чтобы, как он говорил своим приближенным, «газеты имели о чем писать; и покуда они будут заниматься этим, они оставят политику в покое, а этого-то мне и надо.

Пуская парижане веселятся и танцуют, только бы они не смели совать свой нос в планы правительства».

Сделавшись императором, Наполеон поставил печати еще более тесные рамки. В заседании сената 12 декабря 1809 г. он сделал следующее заявление: «Типография – это арсенал, который не должен быть доступен всякому. По моему мнению, право пользования им должно быть предоставлено лишь тем лицам, которые пользуются полным доверием правительства. Тот, кто печатно обращается к публике, похож на оратора, выступающего перед собранием, и, конечно, никто не станет оспаривать у власти права препятствовать подстрекательству народа к мятежу и волнениям». Несколько месяцев спустя разгром печати был увенчан декретом 5 февраля 1810 г., введшем во всем ее объеме прежнюю цензуру. Была учреждена генеральная директория по делам печати и книготорговли, которой вменялось в обязанность воспрещать все, что так или иначе затрагивало вопросы об «обязанностях подданных к верховной власти и государственным интересам». В личный состав директории, помимо директора, входил целый ряд цензоров, среди которых распределялись функции инспирирования, контроля и пресечения. Но и эти меры показались Наполеону недостаточными, и 3 августа 1810 г. появился эдикт, предписывавший в каждом департаменте французской империи разрешать к печатанию лишь одну газету по указанию местного префекта. Число политических газет в Париже было сокращено до четырех. Это были «Gazette de France», «Journal de Paris», «Journal de l'Empire» (до 1805 г. называвшаяся «Journal des Debats et des Decrets») и «Moniteur universel». Некоторым влиянием пользовался, однако, лишь один «Moniteur», основанный в 1789 г. книгопродавцем Жозефом Панкуком. Это был официальный орган; с 1810 г. он выходил в издании цензурного ведомства. Его текст заключал в себе директивы для всей французской печати, а с 24 мая 1811 г. и для газет тех германских стран, которые находились в союзных отношениях с Наполеоном. Соответственный декрет коротко и ясно постановляет: «Издание каждой газеты, печатающей неопубликованные в «Монитере» сообщения, немедленно будет прекращено». После падения Наполеона «Moniteur» целые десятилетия с трудом влачил свое существование, но при Наполеоне III снова занял блестящее положение и в литературном отношении далеко ушел против прежнего. Сент-Бев напечатал в нем свои «Lundis»[24], Теофиль Готье, Александр Дюма, Арзен Гуссэ, Абу и многие другие были его сотрудниками. В эпоху третьей республики «Moniteur» окончательно лишился своего влияния; он, правда, еще старался вернуть себе его, примкнув к реакционной оппозиции, но в 1901 г., за недостатком читателей, должен был прекратиться навсегда.

В эпоху реставрации, при Бурбонах, пресса сначала снова получила некоторые льготы. Людовик XVIII заискивал перед обществом своими либеральными мероприятиями, «октроировал»[25] – на самом деле был вынужден октроировать – конституционную хартию, разрешавшую печати ограниченную свободу, но уже с 1818 г. он вступил на другой путь. Новый закон о печати 1819 г. требовал внесения залога в 10000 франков за право издания ежедневной газеты и 5000 франков за издание еженедельников; сверх того, постановлял заключение в тюрьму за нарушение цензурных правил. Эти распоряжения вызвали всеобщее негодование и привели к учреждению «Общества друзей свободы печати», вскоре упраздненного полицией. Дальнейшее ухудшение положения газет связано с убийством герцога Беррийского. «В интересах общественной безопасности» в 1820 г. временно была введена предварительная цензура, а несколько времени спустя министр юстиции Пейроннэ внес на рассмотрение палаты законопроект о полицейском надзоре за периодической печатью, принятый ею, несмотря на энергичное противодействие либералов, 19 января 1822 г. Наконец, королевским ордонансом[26] 16 августа 1824 г. была учреждена постоянная цензура, подлежавшая ведению особой комиссии при департаменте внутренних дел; все газеты и периодические издания должны были поступать на предварительное рассмотрение комиссии; ни одна статья не могла печататься без ее разрешения. Ордонанс 16 августа, впрочем, не долго оставался в силе. После смерти Людовика XVIII 16 сентября 1824 г. и коронации Карла X снова наступили либеральные веяния, и ордонанс 29 сентября 1824 г. упразднил цензуру. Но и новый король, по примеру своего предшественника, скоро заменил тактику либеральных уступок открытой борьбой с обществом, обнаружив при этом полную политическую близорукость и такие реакционные вожделения, на которые не решался даже его брат. В июле 1830 г. были опубликованы знаменитые шесть ордонансов, из которых первый должен был совершенно уничтожить свободу печати. Но, как известно, эти ордонансы послужили сигналом к взрыву революции, в результате которой не стало ни Карла X, ни его династии.

Правительство июльской монархии в первое время всеми силами старалось доказать свою верность либеральному режиму; покушение Фиески на жизнь короля в 1835 г. дало ему повод провести в палате законопроекты, предоставлявшие исполнительной власти весьма широкие прерогативы. Один из новых законов постановлял, что для законности обвинительного вердикта по делам печати достаточно простого большинства голосов присяжных взамен прежнего большинства двух третей голосов; другой увеличивал денежные взыскания за преступления в печати с 10000 до 50000 франков. Выступления против особы короля и существующего образа правления почитались за государственную измену и, как таковые, подлежали юрисдикции палаты пэров. Кроме издателей газет, за отдельные статьи привлекались к ответственности и авторы их и, при особенно важных обвинениях, виновные карались ссылкой. Наконец, и залог за издание крупных политических газет с 48000 был повышен до 100000 и даже за политическими карикатурами установлен строгий надзор.

Эти «драконовские законы», как называет их один современник, наложили на печать тягчайшие оковы: но политическая жизнь к тому времени достигла уже той степени интенсивности, при которой насильственное стеснение прессы не могло задержать ее развития.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14