1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

Социологическое мышление – это, прежде всего, рационалистическое мышление, в его основе лежит независимость мысли, умение брать не отдельные факты, а всю их совокупность, без исключений. Нарушение этого методологического принципа вызывает законное подозрение в том, что факты подобраны произвольно, с определенной целью («формирование повестки дня» – так ныне называется этот журналистский и пиаровский прием).

С учетом сказанного проанализируем один пример продуктивного мышления, научно-публицистического подхода к анализу сложной и злободневной проблемы – эпидемии наркомании, захлестывающей Россию.

Расследование провели спецкор «Известий» Дмитрий Соколов-Митрич и аспирантка биофака МГУ Татьяна Путятина. Их первый объект – старинный город Кимры Тверской губернии – в прошлом центр хлеботорговли и сапожного дела, позднее – родина советского авиастроения, а ныне столица наркоманов Центральной России. Второй объект – муравейники средней полосы России. Результаты анализа опубликованы в двух номерах газеты, в каждом по полосе (2003. 12, 13 авг.). Первая полоса – «Гибель муравейника. Стадия первая – “Заражение”», вторая – «Сопротивление муравейника. Стадия вторая “Облик врага”». Применяется такой прием, как социологическая метафора: «По своему общественному устройству муравьи – наиболее близкие человеку существа на Земле. Каждое новое открытие в мирмекологии (наука о муравьях) лишь подтверждает это». Ученые-мирмекологи заметили, что иногда муравейники без видимых причин гибнут в считанные месяцы, хотя могут жить 20–50 и более лет. Причина гибели – жук-паразит – ломехуза, которая «взрывает» муравейник изнутри, так как, зная «язык» муравьев, беспрепятственно проникает внутрь него и одаривает «воинов» и рабочих муравьев веществом, которое оказывает на них наркотическое воздействие. Постепенно сообщество, неспособное отказаться от наркотика, деградирует и погибает. Молодые ломехузы, которых вскормили погибшие муравьи, принимая их за своих, перебираются в другие муравейники. Город Кимры, как и муравейники, поражен наркотиками и находится на краю гибели. Авторы с научной беспощадностью, сбросив «журналистские очки» и отказавшись от конструирования фактов, провели критический анализ причинно-следственных связей, выявили кимровских «ломехуз». Но главное в социологических очерках «Известий» состоит не в том, что авторы исследовали причины несчастья, а в том, что они подробно и заинтересованно рассказали об опыте борьбы с наркоманией в других местностях и встали на защиту общественного фонда «Город без наркотиков».

Почему авторы «Известий» смогли увидеть то, что не увидели или мимо чего прошли другие? Дело в типе мышления, мировоззренческих и нравственных принципах журналистов. Известный американский психолог Карл Роджерс в свое время говорил, что социальному психологу (а журналист должен им быть по роду своей деятельности) необходимо обладать тремя качествами: децентрацией – умением стать на позицию другого человека и понять его, эмпатией – способностью принять эмоциональное состояние другого и аутентичностью – способностью оставаться самим собой и не поступаться своими принципами. Представляется, что эти качества в сочетании с научностью и независимостью мышления в конечном итоге составляют сущность социологического мышления журналиста.

Эмоциональный мозг

Термин этот взят из монографии «Эмоциональный мозг. Физиология. Нейроанатомия. Психология эмоций» П.В. Симонова, автора и разработчика информационной теории эмоций. Понятие «эмоциональный мозг», по мнению автора, полнее передает диалектическое единство интеллектуальных и аффективно-волевых сфер высшей нервной деятельности человека, чем традиционное деление психических явлений на интеллектуальные, эмоциональные и волевые (разум, чувство, воля)[41]. Интеллектуальная культура – это не только рационалистический мир понятий, суждений, умозаключений и категорий, но и сфера эмоционально-волевой жизни, нравственности, моральных стимулов, мотивов и потребностей человека. В свое время Дж. Локк утверждал, что «нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах», а Д. Юм видел в идеях лишь «бледные тени чувств». Идя вслед за Локком и Юмом, можно обнаружить в социологическом сознании «эмоциональный мозг», без которого не совершаются ни мышление, ни любая иная человеческая деятельность. «Мысль рождается не из другой мысли, – писал Л.С. Выготский, – а из мотивирующей сферы нашего сознания, которая охватывает наши влечения и потребности, наши интересы и побуждения, наши аффекты и эмоции. За мыслью стоит аффективная и волевая тенденция. Только она может дать ответ на последние «почему» в анализе мышления»[42]. Здесь раскрыты как генезис, так и основные функции «эмоционального мозга». «Эмоции необходимы для выживания и благополучия человека, – указывает один из создателей теории дифференциальных эмоций Кэррел Э. Изард. – Не обладая эмоциями, т.е. не умея испытывать радость и печаль, гнев и вину, мы не были бы в полной мере людьми. Эмоции стали одним из признаков человечности»[43]. Благодаря эмоциям человек сопереживает чужим чувствам (эмпатия), вырабатывает новый по сравнению с когнитивным тип мотивации и успешной адаптации.

Особенностью профессионального сознания журналиста является, пользуясь терминами И.П. Павлова, органичное соединение «художественного» и «мыслительного» типов высшей нервной системы. Сам объект деятельности журналиста (жизнь социума и человека в нем) и ее цель (воздействие на сознание и поведение аудитории) требуют сложного и противоречивого сочетания понятийного и образного, объективного и субъективного начал. Внесение в эту конструкцию социологического сознания страхует журналиста от избыточной субъективности и упорядочивает эмоционально-эмпирическое восприятие действительности. Грубо говоря, чувства, оплодотворенные интеллектом, становятся острее, глубже, многомерней. Отвечая одному из своих критиков, Платон как-то заметил: «Ты видишь только лошадей, а не лошадность потому, что у тебя есть глаза, но нет ума». Социологическое мышление в значительной степени определяет культуру функционирования «эмоционального мозга» журналиста, он не только глубже видит, но и тоньше чувствует, что является необходимым условием для развития такого профессионального качества, как эмпатия.

Неотъемлемым компонентом социологического сознания является сознание нравственное, которое исследуется и философами, и психологами, и социологами. Широко известный «категорический императив» Им. Канта (от лат. imperativus – повелительный) гласит: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как средству»[44]. В условиях нынешней российской действительности, жестко формирующей «рыночные характеры» и сознание бездуховного «одномерного человека» (по определениям Э. Фромма и Г. Маркузе) журналисту особенно важно внутренне усвоить этот императив.

Наибольшую тревогу вызывает использование как в мировых так и в российских СМИ двойных (если не тройных) нравственных стандартов при отражении действительности и ее оценках. Тенденция эта идет из области политики и государственного давления на прессу. Писатель А.И. Солженицын охарактеризовал данное глобальное явление как «лицемерие на исходе XX века». Двойные стандарты используются при характеристике исторического прошлого и настоящего, деятельности партий, организаций, отдельных лиц, социально-экономических процессов и международных отношений. В их основе лежит деление на «наших», вседозволенность которых нравственно оправдывается, и «чужих», виновных во всех смертных грехах, как в прошлом, так и в настоящем. Этот прием – создание и использование «образа врага» – позволяет избегать моральной и юридической ответственности за свои ошибки и преступления, изощренно манипулировать компроматами. Нельзя не согласиться с нелицеприятной оценкой, которую дает своим коллегам обозреватель «Московских новостей» Ал. Жилин: «...некоторые электронные и печатные средства массовой информации ошеломляют откровенным двойным стандартом. Те, кого искренне считали мэтрами отечественной журналистики, на поверку оказались обычной идеологической обслугой»[45].

В разгар печально известных своими грязными технологиями президентских выборов 1996 года преуспевающий, но испугавшийся возможного поражения Ельцина Н. Сванидзе (телеканал «Россия») публично выступил с теорией «отложенной честности журналиста». Теория чрезвычайно проста и удивительно откровенна: пока борьба российских демократов не увенчается полной и окончательной победой капитализма, «журналисты могут быть свободны от профессиональной морали». Несогласные с этой тезой и самостоятельно мыслящие коллеги С. Сорокина, В. Вульф и тогдашний редактор «Независимой газеты» В. Третьяков сторонниками Сванидзе были подвергнуты остракизму. Тоталитаризм мышления Сванидзе «творчески развил» А. Венедиктов (главный редактор радиостанции «Эхо Москвы»), который в январе 2004 года заявил о том, что «журналистика не имеет никакого отношения к этике». А когда А. Симонов (президент Фонда защиты гласности), весьма деликатно пожурив радиожурналиста, справедливо отметил, что «российская журналистика, увы, уже перешагнула нравственный порог», Венедиктов резко отчитал старшего коллегу: «Мы работаем в рынке. Симонов не прав. Неэтично заглядывать в окошко. Для журналиста – этично».

Согласно взглядам Сванидзе – Бенедиктова, этично провоцировать, дезинформировать, заниматься демагогией, не краснея демонстрировать свое невежество, что и сделал, например, журналист «Известий» А. Соломонов в интервью с актером В. Лановым. В свое время Лановой талантливо сыграл в кино роль Феликса Дзержинского. В ходе беседы актер открыто осудил вандализм толпы, снесшей памятник Дзержинскому, а также попытку сделать то же самое с памятником Маяковскому и выразил несогласие с необоснованным, по его мнению, переименованием Пушкинской и Вахтанговской улиц в Москве. Раздраженный журналист, не найдя убедительных контраргументов, решил, цинично провоцируя собеседника, взять реванш: «А слова Дзержинского – “Если я слышу слово культура – хватаюсь за пистолет” – легенда?». Василий Лановой твердо и с достоинством ответил: «Думаю, да». И не стал спорить с невеждой, так как хорошо знал из работы над ролью, что похожее выражение принадлежит, конечно, не Дзержинскому и даже не Геббельсу, как нередко думают, а председателю гитлеровской имперской палаты по делам литературы фашистскому драматургу Йостому[46].

Так же как истина не может быть аморальной, так и социологическое мышление несовместимо с безнравственностью и социальной безответственностью. Не случайно во всех ведущих теориях личности нравственные постулаты рассматриваются как доминанты духовного мира индивида, решающее условие самоактуализации, самоидентификации и совершенствования всех творческих сил человека. Широкой известностью, например, пользуется гуманистическая теория личности и «гуманистический психоанализ». Если 3. Фрейд в качестве управляющих факторов поведения человека видит бессознательные и иррациональные силы, а бихевиористы трактуют людей как послушных и пассивных «жертв среды», то приверженцы гуманистической психологии (А. Маслоу, Э. Фромм, Г. Олпорт, К. Роджерс) делают ставку на «развитие потенциала человека», полное раскрытие духовных и физических резервов личности как уникальных и активных творцов собственной жизни. В своей лучшей работе «Дальние пределы человеческой психики» Маслоу всесторонне обосновал идею, согласно которой психически здоровое общество должно состоять из самоактуализирующихся людей. Самоактуализация – это такое здоровое развитие способностей людей, чтобы они могли стать тем, кем могут стать, а значит жить осмысленно и совершенно[47]. Он также разработал иерархию потребностей человека, на высшем уровне которой находятся метапотребности – в совершенстве, справедливости, красоте и правде.

Средства массовой информации, считают представители гуманистической психологии, призваны помогать аудитории самоактуализироваться и бороться за подлинно гражданское, психически здоровое общество.

Когда мы рассуждаем об «эмоциональном мозге» в высоких критериях нравственности и необходимости самоактуализации, то нельзя, хотя бы коротко, не сказать еще об одной чрезвычайно важной стороне мышления – эстетической. Один из интереснейших философов XX в. Мераб Мамардашвили завершил свой цикл работ о Декарте, Канте и Прусте лекциями, названными им «Эстетика мышления». Эстетическая форма не существует отдельно, вне мысли, считал философ. Эстетика дает радость самому процессу мышления. Поэтому М. Мамардашвили называл мышление «светлой радостью мысли». Человек чувствует, как вдруг, неизвестно откуда и почему в нем загорается искра мысли, обеспечивающая творческий подъем. Подлинное творческое и честное эстетическое чувство позволяет и журналисту испытать «радость мышления».

Сформировавшаяся в нашем обществе после президентских выборов (1996) политико-развлекательная модель российских СМИ, а шире понимая, «коммерционализированная медиа-политическая система» (по верному определению И.И. Засурского в книге «Масс-медиа второй республики») и соответствующие настроения среди части журналистов не способствуют решению этих задач. Дело не только в таких объективных факторах, как обвальное падение тиражей, особенно качественной прессы (в конце 1970-х годов полтора миллиона ленинградских семей ежедневно получали 2,3 млн. экземпляров газет, в 1996–1997 гг. – 300 тыс., т.е. тиражи снизились более чем в 7 раз), ускоренная коммерциализация, которая пока не дала желаемой экономической независимости СМИ, или стремительная оккупация массовой аудитории изданиями бульварно-желтой и асоциальной прессы, в чем непосредственно заинтересованы финансово-бюрократическая олигархия и политическая элита. Корни этих процессов и самой постмодернистской модели глубже – они, прежде всего в небывалой тенденциозности, которая вытесняет, особенно с телеканалов страны, объективную информацию, подменяет анализ манипулированием, гласность – скрытой рекламой, свободу – добровольным самоотречением и т.д. Сращивание СМИ с властью и капиталом, в том числе и с криминальным, ведет не просто к коррумпированности журналистов, а к отчуждению, т.е. росту недоверия аудитории к журналистам и СМИ и, с другой стороны, к элитарной самодостаточности прессы, перестающей адекватно отражать действительность. Все эти объективные и субъективные процессы психологически аккумулируются в так называемых Я-концепции и Я-мышлении журналиста, составляющих ядро внутреннего мира индивида.

Я-концепция и Я-мышление журналиста

Я-концепция (self-concept) непосредственно коррелирует с мышлением человека и его нравственным сознанием, восприятием и отражением действительности.

Большинство психологов считают, что Я-концепция – это система представлений индивида о самом себе, включающая:

O        осознание своих интеллектуальных, нравственных, физических и других качеств;

O        самооценку (самоидентификацию);

O        субъективное восприятие внешних факторов, в том числе взгляд на собственную личность (восприятие и оценка тебя другими и т.д.).

В отечественной психологии и социологии Я-концепция часто интерпретируется как совокупность психологических и социальных установок. В психоанализе это понятие ассоциируется с Эго (Я) – психологической активностью личности, взаимодействующей с социальным миром. Эго-идентичность (ego identity) и эго-интеграция (ego integrity) в гуманистической психологии трактуются как совокупность представлений о себе, дающих возможность чувствовать свою уникальность, аутентичность и достижение определенных этапов самоактуализации. В феноменологической теории личности К. Роджерса – это соотношение Я-реального и Я-идеального, т.е. «каким индивид сможет и должен быть»[48].

В самосознании обычно различают образный и понятийный компоненты, т.е. Я-образ и Я-концепцию: образ себя и знание о себе. Но необходимо различать мышление и знание, поэтому О.К. Тихомиров ввел специальный термин «Я-мышление», имея в виду процесс выработки человеком знания о самом себе, которое образует (или преобразует) его Я-концепцию и в котором человек как личность, индивид и индивидуальность является не только субъектом, но и объектом мышления. Я-мышление – это процесс формирования знаний о собственном мышлении, о качестве своего ума, о способности найти смысл жизни, разрешить конфликты, привести свои цели в соответствие со своими возможностями[49].

Все интеллектуальные процессы, в том числе формирование внутреннего мира – социализация, идентификация и установки – изменяются, если в силу различных внешних или внутренних причин нарушается мышление. Одна из ведущих исследователей в области патопсихологии Б.В. Зейгарник, автор монографий «Патология мышления» и «Патопсихология», выделила три основных вида нарушения мышления: 1) снижение способности к обобщению, анализу и синтезу, 2) нарушение логического хода мышления – «скачка идей», непоследовательность суждений, «вязкость мышления» и 3) нарушение целенаправленности мышления, критичности, селективности и т.д.

С учетом профессиональных особенностей критерием оценки Я-концепции и Я-мышления журналиста, кроме общепринятых, выступает его отношение к аудитории, профессии, самому себе, своему социальному и профессиональному окружению.

Под влиянием масштабных перемен, происходящих в нашей стране, резко изменилось субъективное представление об общественном предназначении журналиста. Как показывают социально-психологические исследования, журналисты освободились от политизированного, государственно-партийного отношения к профессии и все более проявляют стремление быть «журналистом-аналитиком, стоящим «над схваткой»» (55%). Одновременно все меньшее число осознает себя «полпредами общества» (19,5%) и все большее (свыше 30%) – производителями товара под названием «информация»[50].

Отметим интересное и противоречивое явление: большинство журналистов субъективно хотят быть «независимыми», быть аналитиками, «стоять над схваткой», но для этого нужно стать экономически и политически независимыми, обладать социологическим мышлением и нравственными императивами. Я-идеальное явно расходится с Я-реальным, что вызывает душевный диссонанс. Не случайно при ответе на вопросы о своем социально-психологическом, эмоциональном состоянии чаще всего участники опроса пользовались такими словами, как «тревога», «усталость», «разочарование» и «цинизм». Правда, 53% журналистов не покидает надежда на лучшее, а 7,5% испытывают гордость за свою деятельность.

Решающим моментом для журналиста как личности и профессионала является его отношение к аудитории, оно формируется в определенные психологические «идеологии».

Исследователь современных СМИ И.М. Дзялошинский выделил несколько типов таких журналистских «идеологий» (даем их с нашими Дополнениями):

O            авторитарно-технократическая, согласно которой читатель является объектом управления и воспитания, а журналист «колонновожатым», как писал еще в XIX в. Н.А. Полевой;

O            информационно-познавательная, которой придерживается журналист-информатор. В русской прессе эта тенденция идет от Ф.Б. Булгарина. Свое credo он выражал словами: «Наше дело сообщать новости, а право судить о них предоставлено публике»[51];

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

• Создание сайтов страниц

  тексты на сайте - это первый шаг к успеху

  ratingcasino.games