Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Казалось бы, мы, читатели, должны были от всего сердца приветствовать этот метод переводческой прак тики, обеспечивающий всем стиховым переводам наи большее приближение к подлиннику. Но вскоре обнаружилось, что многие переводчики стали применять его слишком прямолинейно и слепо, даже тогда, когда это вело к искажению подлинника. Как это постоянно бывает, формалистическое отноше ние к делу оказалось пагубным и здесь. Формалисты, как всегда, не учли тех неблагоприятных последствий, которые так часто происходят от слишком прямоли нейного и безоглядного применения того или иного полезного принципа. Между тем нам известны десятки и сотни приме ров, когда такая забота о точности приводила, как это ни странно, к неточности; когда хлопоты о строгом соответствии количества строк сильно снижали их ка чество,— словом, когда переводчики — даже самые .•;. чшне — приносили этому принципу такие огромные /г^ртвы, что причиняли советским читателям неисчис- ллу.ые убытки. II не нужно думать, что эти убытки терпят лишь •-..:тателн Шекспира и Гёте. А десятки других перево дов с грузинского, с армянского, с еврейского, с укра- ;'--ского, обладающих той же иллюзорной псевдонауч- :• "н «точностью», которая, как мы ниже увидим, тнхрьсзает собой максимальное отдаление от подлин- г. ха. Возьмем хотя бы «Гамлета» в переводе Михаила Л^зннскогс. Лозинский — переводчик-классик. Его пе- " з.ггу Данте. Сервантеса, Флетчера, Лопе де Вега, : -••! — : 3 i ; z в:•»:-:•.ли его в первые ряды мастеров. На- - . ~: . • -!.---• с з т^кст сочетается в его пере- . Z 2'. ^ 7 z .~. . !'. cj ;\.-: o 3 t .- niovTbio большого поэта. ,1:- ! ^.~а :.! с г о тв^рпества необъятно широк, и порой его переводы по художественному своему совершенству стоят на тон же высоте, что и подлинник. Поучитель но следить, как остроумно, находчиво разрешает он те стилистические и смысловые задачи, которые встают 217 перед ним в каждой строке, как упрямо подчиняет он своей переводческой воле сопротивляющийся ему ма териал. Самое звучание его стиха холодновато-сталь ное, имеет в себе очарование старинности: Корабль готов, благоприятен ветер. Ждут спутники, и Англия вас ждет. Но все же в его переводе «Гамлета» есть ряд недо статков, вызванных почти исключительно тем, что пе- реводчик с чрезмерной, я бы сказал, с фанатической ревностью служит фетишу эквилинеарности. Есть, например, в переводе Лозинского такие звуч ные стихи: За Гамлета король подымет кубок И растворит жемчужину в вине, Ценнее той, которою венчались Четыре короля... ( V . 2) Строки эти, даже на поверхностный взгляд, кажут ся несколько странными. Что это за такая жемчужи на, которою можно венчаться? Неужели она одна за меняла собой ту усыпанную драгоценными камнями корону, которой обычно венчали себя короли? И по чему этой одной жемчужиной венчалось сразу столько королей? Или она сама была так велика, что могла, как широкая шляпа, покрыть четыре головы одно временно? В подлиннике сказано иначе: «Король будет пить за то, чтобы Гамлету лучше дышалось (во время поединка с Лаэртом. — К. Ч.), и в кубок он бросит жемчужину, ценнее той, которую носили в короне Дании четыре царствовавшие друг за другом короля». Оказывается, переводчиком выброшено из англий ского текста несколько важнейших смысловых еди ниц. Выброшена корона, выброшена Дания, выброшено лучшее дыхание Гамлета, выброшено сведение о четырех королях, которые, оказывается, не сразу вла дели жемчужиной, а в порядке престолонаследия, один за другим. И, кроме того, вопреки переводчику, король не растворял жемчужину в вине, а всего толь- 218 ко опустил ее в чашу, может быть, совсем не для того, чтобы она растворилась. Вопрос о воспроизведении на родном языке чужих жаргонов |
|
|
|
|
