1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8

Не так давно журналистское сообщество сделало попытку наконец-то договориться о правилах игры. Ибо кризис отношений недавних соратников по борьбе с тоталитарным прошлым в последнее время зашел слишком далеко, разведя крупнейшие демократические СМИ по разные стороны финансово-олигархических баррикад. «Чтоб не пропасть поодиночке», собрались на консилиум.

Как и следовало ожидать, у каждого оказался свой диагноз и свои методы лечения. Кто-то сразу предложил поделить media на тех, кто питается из бюджета, «всхлипывая при этом об этических нормах», и тех, кто работает на тираж, рейтинг, а в результате – на прибыль.

Выступавшие, по преимуществу главные редакторы, в числе болевых точек назвали, собственно говоря, три вещи: продажность СМИ и, как следствие этого, падение доверия к ним, недозволенные приемы, больше приличествующие желтой прессе (появились даже новые журналистские специальности – «сторож выгребной ямы», «киллер»), и узость «московской тусовки», которая находится в поле зрения СМИ.

Большой знаток телевидения и всего, что вокруг него, блестящий некогда руководитель РТР Олег Попцов в качестве одной из определяющих проблем телевидения (да и всех СМИ) считал извечной проблему «художник и власть», только в его реплике («Общая газета», №35, 1997 г.) место художника заняли СМИ:

СМИ живут по законам мироощущения вне власти, власть, напротив, живет по законам мироощущения внутри себя. Власть считает, что надо писать только о том, о чем ей кажется надо писать и говорить; модель жизни СМИ совершенно иная – говорить надо обо всем. Выигрывает тот, кто скажет первым и подробнее. В этом непреходящая суть органического противоречия между первым и вторым.

Тележурналистика оказалась в этот яркий и заманчивый для нее период гласности и одним из первых участников той «группы риска», на которой отрабатывались, оттачивались (и процесс этот, увы, продолжается!) «механизмы рыночной экономики переходного периода». И дается это ей, может быть, тяжелее многих: слишком велики соблазны, слишком неприятны, а то и страшны по своим последствиям промахи (еще страшнее – удачи!), слишком сильна инерция прошлого, слишком противоречивы и закрыты «информационные поля»...

Мы вступили в мир, где деньги стали эквивалентом (мерой) не только вещей, но и человеческих страстей, талантов, идей... И даже, что особенно антиромантично, залогом внутренней свободы. Нам, вчерашним, как убежденным, так и стихийным, социалистам, все еще в новинку, что деньги – это кровь того организма, которым является человеческое сообщество. Но у нас она еще не очень качественная. Впрочем, это уже проблема экономического выздоровления нашего российского сообщества.

Другое дело – выздоровление психологическое. Здесь все (или почти все) упирается в наследственную болезнь социализма – в иммунодефицит индивидуальной морали и персональной ответственности.

Суровые рыночные отношения способна очеловечить только личная нравственность, не одолженная ни у предков, ни у государства. (Почему-то вспомнилась строчка Алексея Толстого: «Ходить бывает склизко по камушкам иным, итак, о том, что близко, мы лучше умолчим».)

«...Личная нравственность журналиста...» Неправда ли, этот «стержень» профессии (и не только, полагаю, тележурналиста, но и ВСЕГО телевидения, если его со всеми своими тысячами телекомпаний, студий и разных производственно-творческих групп посчитать единым ЛИЦОМ) настолько важен, что доказательств никаких не требует. А то, что не требует доказательств, – это аксиома. Позволю себе «застолбить» еще одну аксиому: современное общество в сильнейшей степени зависит от качества журналистики. Журналист своим профессиональным поиском, выигрышной подачей информации и объективным комментарием оказывает обществу важнейшую услугу, именно он является посредником и интерпретатором происходящего в политике, науке, экономике, образовании, медицине, бизнесе.

С другой стороны, тележурналистика (будем, забавы ради, считать это тоже аксиомой, которая, вопреки определению, не раз, увы, была доказана) – это «чудовище обло, огромно, озорно, стозевно и лайя», пожирающее всех подряд и прежде всего – своих родителей! Именно телевизионная журналистика самого разного рода, вида, формы и содержания, возглавляемая своим передовым отрядом – новостями, за последнее десятилетие сотворила невозможное – создала свою «телевизионную реальность жизни», невероятным образом почти подменив собою жизнь подлинную.

Мы не живем – мы смотрим сплошное интересное кино. За десять лет у нас сформировалось особое, сугубо зрительское отношение к жизни. Наше восприятие событий социально аморфно, нас волнует не сущность, а динамика, сюжет. Мы уже не народ-труженик и даже не народ-страдалец. Мы – народ-зритель. Да еще и не простой зритель, а привередливый, чем сильно этому самому телевидению досаждаем. Ну совсем как у Михаила Зощенко в его «Истории болезни» (если под персонажем, именуемым понятным в те времена словом «лекпом», понимать именно его, родное, со светящимся экраном), помните:

... Вдруг снова приходит лекпом.

– Я, – говорит, – первый раз вижу такого привередливого больного. И то ему, нахалу, не нравится, и это ему нехорошо... Нет, – говорит, – я больше люблю, когда к нам больные поступают в бессознательном состоянии. По крайней мере тогда им все по вкусу, всем они довольны и не вступают с нами в научные пререкания.

Не побоявшись «привередливости» моего доброго собеседника, продолжим нашу беседу о гигантском (и реальной жизнью никак «жестко» не ограниченном) явлении под названием ТЕЛЕЖУРНАЛИСТИКА, главным «полем» деятельности которой является, конечно, информация. (Кстати, понятие «информационное поле» – термин вполне официальный.)

...«Ты видел – только что по ящику сказали?!» – такое неожиданное словосочетание услышал я поутру в переполненном вагоне метро и подумал, что следующую нашу беседу мы назовем совсем просто: ИНФОРМАЦИОННОЕ ТЕЛЕ... нет, еще проще: НОВОСТИ на ТВ.

Но сначала немного истории...

В начале XXI века событие уже не считается событием, если оно не продублировано многократно на экранах телевизоров. Именно там, в миллионах «телеящиках», история превращается в величественное зрелище, недоступное даже его великому предшественнику – кино. Хотя начиналась «экранная информация» именно с него.

Уже в 1896 году – втором году жизни кино – братья Люмьер разослали по многим странам операторов с заданием снять интересные кинокадры. Вот и фиксировали хроникеры на пленке военные парады, торжественные выходы царственных особ, пожары, стихийные бедствия и траурные кортежи. Информационная хроника 1900–1910 гг. вырабатывала первые канонические формы – короткометражный фильм и киножурнал (не они ли «дедушки» сегодняшних выпусков ТВ новостей?). Советская «Кинонеделя», которая выходила с весны 1918 по лето 1919 года, мало чем отличалась от «Патэ-журнала» («Патэ» и «Гомон» – это французские кинофирмы, которые главным образом и поставляли на киноэкраны дореволюционной России хронику) – те же парады и похороны, разве что содержание пояснительных надписей стало прокоммунистическим. Так, во всяком случае, извещает нас энциклопедический словарь 1986 года «Кино».

Однако привлечение к работе над кинохроникой тех лет Г.М. Болтянского, В.Г. Гардина, М.Е. Кольцова, Л.В. Кулешова и конечно же Дзиги Вертова изменило представление о том, как можно «подать» публике новость. Период с 1918 по 1922 год первый «киноглаз» страны называл периодом «ДХК» – «Даешь хорошую кинохронику». За ним последовала эпоха «Киноправды»: летом 1922 года группа единомышленников Вертова – «киноков» – начала выпускать еженедельные номера «Кино-Правды». Поначалу номера эти мало чем отличались от традиционной сводки текущих событий, пестрых, праздноликих. Журнал сообщал о торжественном открытии электростанции в городе Кашире, курортном сезоне на Кавказской Ривьере, мотовелопробеге Москва – Вышний Волочек – Москва.

«...С меньшей или большей торопливостью новости дня мелькали, как стеклышки в мозаике детского калейдоскопа. И дальше давно знакомого журналистской хронике информационного калейдоскопа новостей не уходили...» (Л. Рошаль. Дзига Вертов, 1982).

Но ведь еще тот же Вертов говорил: «Зафиксированное на пленку мгновение жизни почти всегда таит в себе огромную, сравнимую с внутриатомной, энергию, надо учиться высвобождать ее». И он ее высвобождал. Быт и пафос стал на равных, на основе взаимной поддержки, существовать в творчестве режиссера. На первый план выходит не просто набор новостей дня, а правда конкретного момента в их наборе. Один выпуск от другого стал отличаться не порядковым номером, проставленным в начале журнала, а смыслом, открывшимся в итоге. То, что ему удалось («Кино-Правда» делается из отснятого материала, как дом из кирпичей. Но из кирпичей можно сложить и печь, и Кремлевскую стену». – Л. Рошаль. «Дзига Вертов», 1982), становится ясно при сравнении «Кино-Правды» с другим детищем Вертова – «Госкинокалендарем». Этот журнал был хроникой-молнией; факты сброшюровывались в номер, как листки календаря: в такой-то день – такое-то событие, в следующий – следующее.

«Госкинокалендарь», справедливо дорожа фактом, им и ограничивался, предлагая «только посмотреть». «Кино-Правда» предложила подумать. Но зачем заставлять зрителя напрягаться, зачем ему ДУМАТЬ? И потому взамен двух вертовских журналов в 1925 году возник «Совкиножурнал» (он сыграл важную роль в распространении зримой массовой информации, «в приобщении широкого зрителя к могучему потоку фактов»). Заседания, торжественные собрания, вереницы делегатов – все, что фиксировал тогда скучный глаз «СКЖ». С начала же тридцатых годов оперативный репортаж занял на экране основное место (он удовлетворял зрителя по существу и по форме; факты говорили сами за себя, не требуя сложных «монтажных» композиций).

Но все это – в кино. Первые же телевизионные информационные программы появились практически одновременно в Западном и Восточном полушариях. В начале 1939 года американская телестанция компании Эн-би-си, установив антенну на шпиле 102-этажного небоскреба, продемонстрировала открытие Всемирной ярмарки в Нью-Йорке. Эта трансляция явилась первой информационной программой американского телевидения. В июле того же 1939 года на опытном Ленинградском телецентре начала выходить еженедельная «фотогазета». Фотографии, сопровождаемые закадровым текстом, рассказывали о важнейших событиях прошедшей недели. 9 марта 1941 года в эфире появился ежемесячный журнал «По Ленинграду»; его часовая программа состояла из передовой фотогазеты и выступлений (успело выйти 4 номера; последний – 15 июня 1941 года). В Москве в Телевизионном центре на Шаболовке информационные сообщения стали появляться летом 1940 года, их читал в кадре диктор радио (по существу это было повторение радиовыпусков «Последних известий». («Тележурналистика», 1994.)

В 1943 году телевизионная станция в г. Скенектеди (США) стала демонстрировать ежедневную газету. А 15 августа 1951 года 31-летний радиооператор Дуглас Эдвардс уселся во вращающееся кресло, чтобы открыть первую общенациональную сводку новостей Си-би-эс: это была 15-минутная смесь сообщений информационных агентств с кинохроникой (Я. Голядкин. ТВ-информация в США).

Лишь пять лет спустя, в ноябре 1956 года, на Центральной Студии Телевидения (Москва) была образована редакция «Последних известий». Три человека, которые входили в ее состав, первоначально занимались лишь повторением в дикторском чтении радиовыпусков «Последних известий». Выпуски шли не каждый день – в неопределенное время в конце вещательного дня. В 50-е годы отечественное телевидение увлекалось репортажем; то была либо некомментированная трансляция (митинга, торжественного собрания...), либо спортивный репортаж, комментируемый из-за кадра. Так, 1 мая 1956 года зрители впервые смогли увидеть на экранчиках своих «КВНов» репортаж о параде и демонстрации на Красной площади: они поглощали «факт в форме самого факта» (как сообщает все тот же, изданный МГУ в 1994 году, учебник с коротким названием «Тележурналистика»).

В конце 1957 года возникающее на ЦСТ кинопроизводство позволило включать в выпуск телевизионных «Последних известий» по 2–4 киносюжета, снятых кинооператорами студии, и несколько сюжетов, «вырезанных» из кинохроники. Оперативность такой информации оставляла желать много лучшего. Однако в июле 1957 года стали происходить долгожданные перемены. «Последние известия» стали передавать два раза в день – в 19 часов и в конце программы (второй выпуск «Последних известий» повторялся на другой день в 14–16 часов с некоторыми добавлениями). Одиннадцать съемочных групп ежедневно выезжают на съемку! (Продолжительность сюжета – от 2 до 4–5 минут.) Естественное поначалу подражание кинохронике сначала привело к отказу от «дикторского» чтения информации в кадре, что сократило, ограничило тематику новостийных выпусков. Все более осознаваемая природа телевизионного общения с аудиторией требовала максимального насыщения информационных выпусков «живыми сюжетами». (Правда, по техническим, технологическим и многим другим причинам ответить на эти требования удалось далеко не сразу, и потому появилась сначала своеобразная «пятиминутка радионовостей» в дикторском чтении, которая открывала «Программу теледня».)

Ленинградское телевидение обзавелось своими «Последними известиями» 1 сентября 1957 года; они выходили по понедельникам, средам, пятницам, а с марта 1959 года сделались ежедневными. В течение 8–10 минут зрители узнавали об изменениях в жизни страны, мира и своего любимого города. Однако когда в 1961 году «Ленинград стал смотреть Москву», в выпусках «Последних известий» пришлось рассказывать только о житье-бытье своего города и области.

Процесс становления телеинформации проходил однотипно на всех местных студиях Союза. Студии сообщали новости регионального значения, комментировали общесоюзные и давали в программу Москвы информацию о событиях в жизни своего района, представляющую интерес для всей страны. Кстати, всем этим советские журналисты до начала 60-х годов занимались, что называется, «внештатно»: штатное расписание не предусматривало комментаторов, обозревателей, корреспондентов, не было и сценаристов; вся ответственность лежала на плечах редактора. Но с возникновением еженедельного обозрения текущих событий («Эстафета новостей», декабрь, 1961) на первый план выдвинулась личность журналиста (а вместе с ним и так называемая персонификация сообщения). Именно этот год можно считать датой закладки первого камня в фундамент того «родильного дома», из которого потом выйдут в жизнь «звезды» отечественной новостийной журналистики, перекрывающие ныне своей популярностью даже звезды театра и кино.

Неизвестно, как именовался этот этап на советском телевидении, а на американском за становлением теленовостей (1951–1963) пришло время расцвета (1963–1980). Ведущий новостей Си-би-эс Уолтер Кронкрайт по своей популярности опережал не только всех журналистов и общественно-политических деятелей, но и самого президента США.

К середине 60-х телевидение становится одним из основных источников информации о важнейших событиях политической, культурной и экономической жизни. Вечернее время в жизни людей начинает делиться на отрезки «до новостей» и «после». 1 января 1968 года в эфире появилась программа «Время»: в рамках четко определенного (по объему и месту) отрезка вещания с 21.00 до 21.30 она сообщала аудитории о «самом важном» – производственных достижениях, высоких надоях, визитах лидеров братских компартий... стремясь к стабильной форме, близкой к газете. Справедливости ради надо сказать, что отечественная служба новостей давала неполную картину действительности – только положительные аспекты жизни страны. А умолчание, как известно, всего лишь форма лжи...

Принято считать, что наступившая в 1985 году гласность, Закон о печати, отмена цензуры, вся совокупность политических перемен, происшедших в Союзе, раскрепостили телевизионных журналистов, в том числе и авторов информационных программ. Первой ласточкой, первой «приметой эпохи гласности стали ночные выпуски ТСН» («Телевизионной Службы Новостей»): молодые таланты Т. Миткова, Ю. Ростов и А. Гурнов сотоварищи внесли весомый вклад в формирование нового подхода к новостийному телевещанию (а заодно – в развал партийного диктата над СМИ, фальшивых идеалов, самого социалистического строя, наконец, и еще много чего...). В 1988 году появились фирменные ленинградские теленовости «600 секунд» А. Невзорова, эдакое, по определению критиков, «Время» наоборот. Что есть «600 секунд»? «Сумма кратких, не единых мгновений «жизни врасплох», «противостояние занудному официозу» (С. Фомин. Похождение Невзорова, или Рыцарь сенсации//Искусство кино, 1991, №7.)

До недавнего времени несколько лет на Российском телевидении выходили в эфир самые «лиричные» по интонации «Вести» (как тут не вспомнить еще раз о «персонификации сообщений» и о самой персоне – Светлане Сорокиной), а на также недавно закончивших свое существование «Российских университетах» «СИВ» («Служба Информационного Вещания») снабжала зрителей исключительно культурными новостями...

Упомнить все информационные программы, что появлялись (и исчезали?!) в вещательной сетке в течение последних десяти лет, почти невозможно. Например, только в 1986 году отечественные каналы обзавелись несколькими новыми проектами: на Пятом Петербургском телеканале ежечасно выходили пятиминутные выпуски «Информ ТВ. Сейчас», на ТВ-6 придумали «6 новостей», РТР возродило народные новости «Иванов, Петров, Сидоров», а зрители Петербургского 6-го канала ежедневно в 22.40 могли узнавать о событиях городской жизни из информационного обозрения «Кстати».

Однако истинный прорыв в мир информации был сделан американцами, когда 1 июня 1980 года Тед Тернер запустил Си-эн-эн («Сеть кабельных новостей»). В 1993 году новости со всех концов света (на Си-эн-эн работают 28 зарубежных бюро) могли круглосуточно смотреть не только абоненты США, но и миллионы телезрителей в 140 государствах на всех материках. Си-эн-эн («Кэйбл Ньюс Нетуорк») стремится к прямому и точному освещению событий, без всяких технических ухищрений и псевдоновостей. За то, что корреспонденты службы умудряются оказаться вовремя и в самой лучшей точке, притом сохраняют отстраненность и холодность благожелательного свидетеля, критики «обвиняют» сотрудников Си-эн-эн в чудовищном профессионализме. Увы, наши информационные службы подобных комплиментов пока не заслужили. Простота – это признак истины, как говорили древние греки, но в журналистских (впрочем, как и режиссерских) кругах порой, кажется, принято ценить не истину, а свое личное представление о ней.

...На этом, пожалуй, краткий экскурс в историю пребывания НОВОСТЕЙ на кино- и телеэкране можно завершить. Настала пора «побродить» в непростом «лесу» новостийно-телевизионной терминологии, а вернее – в его терминологической глуши. Из «деревьев-терминов», выросших в нем, отметим для себя наиболее заметные...

Телехроника – это обширная информация, рассказывающая зрителям о фактах и событиях текущей жизни, она выполняет функцию сообщения, распространения сведений» (Я. Фрольцева. Телевидение: хроника, документ, образ, 1977).

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8