1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8

Выпуск новостей – это набор сообщений, объединенных в своеобразные «тематические блоки». Каждый «блок» имеет свое значение, вес, свое постоянное место в выпуске. При составлении информационной программы соблюдаются определенные законы ее верстки. Как справедливо пишет А.Ю. Юровский: «тематический набор информации должен обладать свойством ансамбля, который создается отчетливой целеустремленностью содержания и гармоничностью сочетания жанров и стилей» (Телевидение – поиски и решения, 1975).

Один из распространенных сегодня видов выпуска новостей – периодическая и продолжительная передача, где обстоятельно комментируются новые факты и события. Ее обычно ведет специалист или специализирующийся на определенной проблематике комментатор (например, «Зеркало» Николая Сванидзе на РТР. Разумеется, это практикуется и в других направлениях телевещания. (Вспомним «Музобоз» Ивана Демидова.)

Догадливый Читатель, конечно, уже понял, что такие выпуски сегодня именуются не иначе как информационные аналитические программы, начало которым положила появившаяся в декабре 1961 года «Эстафета новостей», выпускавшаяся еженедельно в течение почти десяти лет. Это был один из первых опытов подведения информационного итога в конце недели.

Структура и характер нынешних аналитических программ просты: новость + эмоциональная оценка + мнение независимого эксперта или группы экспертов, почти всегда «работающих» на мысль ведущего. В противном случае спора (с непременной победой журналиста, хотя бы «постфактум») не избежать.

Все информационно-аналитическое телевидение сегодня в крупных, федерального значения, телекомпаниях жестко выстроено по принципу «недели»:

1.        5–7 раз в день информационные выпуски.

2.        Ежедневно – оценка общей информации.

3.        Еженедельно – информационно-аналитическая программа – итог недели.

Все они «нацелены» на телезрителя, на контакт с ним, даже на «завязку длительных отношений».

Создатели современных (отечественных) информационно-аналитических передач и программ чаще всего напряженно ищут ответ, в основном – на один и тот же вопрос, который прекрасно сформулировал герой рассказа Хулио Кортасара «Слюни дьявола»: «Подай знак, как об этом лучше рассказать: то ли от первого лица, то ли от второго, а может, взять третье лицо множественного числа или вообще выдумывать и выдумывать без конца самые невероятные сочетания, где не разобраться, что к чему». Здесь, пожалуй, можно привлечь к нашему разговору немного науки (ставшей уже историей), которая зафиксировала «азы» коммуникативных отношений.

Летом 1948 года читатели одного из американских технических журналов познакомились с «математической теорией коммуникации» малоизвестного в ту пору Клода Шеннона. Шеннон отталкивался от четкой схемы – «универсальной системы коммуникации». В ней фигурировали:

1)      источник информации и передатчик;

2)      место назначения информации и приемник;

3)      канал связи (средство перехода информации от передатчика к приемнику);

4)      источник шума («шум» – любой вид помех при переходе информации от передатчика к приемнику).

Всякая схема – упрощение реальности; вопрос в том, чтобы не слишком «засушить» при этом живую картину мира, постигаемую нами в опыте. Мера упрощения, найденная Шенноном, оказалась удачной, во всяком случае – применительно к коммуникации технических устройств, к общению между машинами.

Идею подхватили социологи. Вскоре после статьи Шеннона Гарольд Лассвелл начинает анализировать общение между людьми или группами людей, ставя вопросы: Кто? – Кому? – По какому каналу связи? – Что (какую информацию) передал? – С каким эффектом?

Простейший случай общения – диалог. «Кто» и «Кому» – это абстрактные партнеры по диалогу: «информатор», лицо А, «реципиент», лицо Б. Канал связи – речь, жестикуляция, мимика. Услышав нечто от А, партнер Б отвечает, то есть сам становится информатором, делая А реципиентом (участники диалога поменялись функциями). Можно записать их разговор на пленку, а потом положить ее на стол: «Вот ЧТО А передал Б, затем Б – А и так далее». Если в итоге Б, скажем, упал замертво, а А расхохотался, то все это как будто отвечает на вопрос, «с каким эффектом» протекало общение... Но работает ли схема Лассвелла?

Как узнать, например, ЧТО передано?

Предположим, А обращается к Б:

– Дыр бул щил... Убещур.

Для наблюдателя это бессмысленный набор звуков. Но у него нет доказательств, что передавалась «нулевая» информация. В конце концов если бы А сказал Б: «Поздравляю, вы приняты», то и это показалось бы наблюдателю набором звуков, не знай он русского языка. Следовательно, вопросу «что» логически предшествует вопрос «на каком языке» или «с помощью какого кода» передается информация.

Можно представить себе бесконечное множество условных языков. Я могу договориться со своим приятелем, что «дыр» – значит «вы», «бул щил» – «приняты», а «убещур» – «поздравляю».

Но договоренность, предшествующая общению, касается не только кода. Есть еще понятие «контекста».

Поэт-футурист А. Крученых, сочинивший «дыр бул щил», не страдал ложной скромностью. «В этих стихах, – заявлял он, – больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина». По-видимому, он надеялся с помощью выдуманных слов передать ни больше ни меньше как «дух» русского языка. Такая информация приобретает смысл только в одном случае: если он согласен «не принимать во внимание» содержательную сторону слов, а оценивать лишь их звуковую выразительность, соотнося ее с национальными (мелодическими, интонационными) особенностями русской речи. В эту игру можно играть, если она затевается в контексте всеобщих и популярных поисков «нового» слова. В эпоху, когда общество считает традиции словоупотребления и словопонимания неприкосновенными, А. Крученых воспринимался бы как фигляр или помешанный. Однако наш футурист выступил со своими стихами в те годы, когда для его опытов существовал определенный литературно-общественный контекст. Внутри этого контекста читатель мог, пожалуй, что-то открыть для себя и в такой поэзии.

В сущности и простая фраза «поздравляю, вы приняты» остается невразумительной для наблюдателя, даже если он умеет «декодировать» тексты на русском языке. В самом деле: о чем речь? О принятии кого-то в институт? В клуб охотников? В дом, где раньше его не принимали?

Итак, между участниками общения должна быть еще и предварительная договоренность о том, в каком контексте приобретает смысл данный текст.

Упрощенная схема Лассвелла заметно преодолена построением лингвиста Романа Якобсона относительно «коммуникационного акта». В этом «акте» выделены:

1)      тот, кто передает информацию («адресант»);

2)      тот, кому предназначена информация («адресат»);

3)      «контакт» (способ передачи информации: речь, разговор по телефону, размахивание сигнальными флажками, выстукивание радиосигналов по азбуке Морзе – и т.д. и т.п.);

4)      «сообщение» (содержание передаваемой информации);

5)      «код» (правила языка, с помощью которого выражается сообщение) и

6)      «контекст», в котором сообщение обретает всю полноту своего смысла.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8