1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

В 1994–1995 годах «Независимая» непрерывно находилась в состоянии финансовой катастрофы. Газета, как и большинство столичных изданий, была убыточной, о баснословных когда-то заработках журналистов «НГ» теперь мало кто помнил. Большая часть корреспондентов газеты работала в ней по совместительству, зарабатывая на жизнь в других СМИ (чаще всего на радио «Свобода», а также в зарубежных газетах и информационных агентствах).

Однако престиж публикаций в «НГ» служил надежным стимулом преданности творческих сотрудников, тогда как низкая зарплата вынуждала либерального Третьякова, подчас жертвуя качеством газеты, передавать на средний уровень управления, т.е. заведующим отделами (от чего выигрывали в итоге не только редакторы, но и корреспонденты), столько творческой свободы, сколько, вероятно, не было у редакторов отделов газет и журналистов никогда за всю историю отечественной журналистики.

С другой стороны, низкие заработки в газете не могли не привести к волне заказных материалов (поговаривают, что и здесь «НГ» отличали демпинговые цены), которые подрывали изнутри способность «НГ» продолжать эту борьбу, наносили ущерб репутации газеты.

Даже после того, как газета была вынуждена сократить объем вдвое, т.е. в четырехстраничном варианте, во многом – стараниями главного редактора – она сохраняла уровень и даже больше, находила новые формы публицистики, которые отчасти способствовали замещению количества качеством. Например, рубрику «Мизантропия», ставшую визитной карточкой «НГ» и послужившую основой книги Титуса Советологова «Их борьба: очерки идиотизма российской политики», вышедшей в издательстве «НГ» в 1995 году.

«НГ» по-прежнему публиковала важнейшие информационные сводки, публицистические материалы и печатала аналитические статьи, а также продолжала вести рейтинг «100 политиков» совместно со службой изучения общественного мнения «Vox Populi» Бориса Грушина.

Гром грянул 10 декабря 1994 года. Впервые читатель получил «НГ» в два раза тоньше – в номере было четыре полосы вместо восьми. В своей колонке на первой странице 21 декабря 1994 года (по поводу четырехлетней годовщины выхода «НГ»), уже в «похудевшей» газете, Виталий Третьяков эмоционально оценивает пройденный газетой путь, который тесно переплетается в его публицистичном письме с критикой политической ситуации в России:

За четыре года мы собирались сделать многое. И много лучше намеревались жить. Первое в значительной степени удалось. Второе – почти не получилось. Но зато у нас остается наше имя – «Независимая». И никто, даже среди тех, кому этого очень хотелось бы, не может назвать хозяина этой газеты. Его нет. «Независимая» есть, а хозяина нет. Коллеги из других изданий молча (про себя) подтвердят: нет. Мы ругаем, кого хотим, хвалим – кого любим. Любим того, кто не врет. Или, по крайней мере, пытается не врать.

23 мая 1995 года вышел последний номер газеты. Редакция оказалась в административном отпуске. Вышло два специальных выпуска «НГ», один из которых был вкладышем в «Общей газете», а другой – за 21 июня – был посвящен идее создания акционерного общества на базе «НГ». Долг перед типографией, по различным данным, составлял от пятисот миллионов до миллиарда рублей.

Глава правительства России Виктор Черномырдин, который пообещал поддержать «НГ» во время личной встречи с Третьяковым, своего обещания не выполнил (во всяком случае, по линии правительства – Третьяков не отрицает того, что именно премьер мог подсказать Березовскому идею покупки газеты).

Попытка Виталия Третьякова организовать акционерное общество с капиталом в четыре миллиона долларов не увенчалась успехом. В стране катастрофически не хватало капиталовложений. Найти инвесторов для совместного участия в финансировании даже продолжающей выходить газеты – куда уж там не выходящей «НГ», отягощенной долгами и едва набравшей денег на экстренный номер, – было крайне сложно.

Интеллигенция, среди которой главный редактор собирал деньги на первые номера газеты, была в большинстве своем разорена «реформами». Та же часть интеллектуалов, которая добилась определенного финансового успеха, практически не отреагировала на «идейный» проект, за исключением нескольких банков и компаний, каждая из которых, однако, могла выделить под проект не более полумиллиона долларов. Общей суммы предложенных средств не хватило бы и для того, чтобы покрыть типографские долги газеты, не то что финансировать ее выход (газета оставалась убыточной).

С точки зрения политического климата этот период не был похож ни на «шоковый» 1992, ни на бурный 1993. С весны 1994 года и вплоть до осени 1995 стоял политический штиль, что привело к значительному оттоку политизированного капитала и охлаждению энтузиазма спонсоров, от которого так зависела газета.

в начало

Обманчивый баланс и неосторожный оптимизм

Конкуренция на рынке прессы сделала свое дело – авторы могли воспользоваться ее плодами и найти какое-либо издание, готовое, следуя собственным интересам, опубликовать их материал. Общество, казалось, уже не нуждалось в абсолютно или даже формально независимых СМИ для того, чтобы наиболее острые проблемы оказались затронутыми.

Противостояние в политике нашло свое отражение, разумеется, несколько в ином виде, преломленном и искаженном в системе СМИ, которые теперь служили рупорами тех или иных социальных групп (справедливости ради следует отметить, что даже в первом номере «НГ» Третьяков полагал, что такой плюрализм уже существует).

Доминирующим мнением среди профессионалов был осторожный оптимизм в отношении свободы прессы в России: казалось, со временем все изменится к лучшему, образуется, т.е. станет как в «цивилизованных странах». Могу признаться, что и я, работая заведующим отделом экономики «НГ», тоже разделял эти иллюзии. Ни выборов 1996 года, ни битвы за «Связьинвест» никто тогда представить себе не мог.

Казалось, установился некий баланс.

Власть имела возможность влиять на общественное мнение через государственное ТВ и государственные газеты. У крупного капитала появилась возможность высказывать свою позицию через новые СМИ: НТВ, а также газеты «Сегодня» и «Коммерсантъ». У оппозиции сохранились свои издания, роль которых в девяностые была маргинальной, но у них, бесспорно, был свой читатель. Кроме того, «Известия» и «Комсомольская правда» оставались фактически независимыми, хотя это не мешало журналистам первого издания проявлять крайнюю ангажированность, а последнему – дрейфовать в сторону бульварной журналистики.

В этих условиях борьба «Независимой», казалось, потеряла актуальность. Независимость больше не была тем товаром, который находил спрос у читателя – похудевшая газета конкурировала с изданиями из другой весовой категории, предлагавшими подписчикам высококачественный продукт. «НГ» была газетой очень узкого политизированного круга читателей: ведь она не предлагала своей аудитории ни полной информации, ни развлечений. Естественно, что в газете у Виталия Третьякова сложилась мощная оппозиция, возглавленная заместителем главного редактора «НГ» Александром Гагуа.

в начало

Захват газеты

Все «захваты» газет в России чем-то похожи. Описать подробно, как это происходило в «НГ», нам кажется, означает дать ключ к пониманию того, как это происходило в принципе.

Александр Гагуа после раскола ранней «НГ» и ухода большинства редакторов и творческих сотрудников сохранил верность газете, в результате чего его влияние значительно возросло. Пытаясь его увеличить и контролируя отдел «республик» (провинциальной хроники, продолжавшей отстаивать интересы регионов в традиции ранней «НГ»), он старался аккумулировать как можно больше средств и влияния, собрать максимум связей и сплотить вокруг себя большую часть редакционного коллектива с тем, чтобы изменить политику «НГ» и найти газете весомого инвестора.

Огромное значение для выполнения этой задачи имело для него сближение с Юрием Скоковым, лидером подававшего тогда надежды Конгресса русских общин (КРО), которому социологи предсказывали на парламентских выборах 1995 года пятнадцать процентов голосов избирателей благодаря союзу с генералом Александром Лебедем, а также националистической ориентации этого блока. Кроме того, на протяжении всего 1994 и 1995 года Скоков считался одним из наиболее вероятных кандидатов в премьеры в случае отставки Черномырдина – и он эту отставку, насколько было в его силах, готовил. У Скокова и его союзников по КРО, в отличие от партии власти, демократической оппозиции, коммунистов и националистов, не было собственных СМИ.

Помимо политической карьеры, Скоков, бывший секретарь Совета безопасности при президенте Ельцине, непрерывно претендовавший на премьерское кресло, судя по всему, работал как политический брокер влияния. Скорее всего, именно он обеспечил летом 1995 года Александра Гагуа рекомендациями для ОНЭКСИМбанка, который всячески демонстрировал заинтересованность в покупке газеты.

На фоне неспособности, за которой ясно виделось и нежелание Виталия Третьякова возрождать газету в новых условиях, Александр Гагуа смог провести через собрание трудового коллектива редакции «НГ» резолюцию о назначении представителей для переговоров с инвесторами, среди которых, помимо ОНЭКСИМбанка, фигурировал банк «Аэрофлот» и несколько менее известных структур, которые ранее делали предложения об участии в АО «НГ» взносами по пятьсот тысяч долларов, однако не претендовали на контроль за газетой.

После провала этих переговоров, 30 августа Александру Гагуа удалось поставить на голосование собрания трудового коллектива «НГ», в соответствии с уставом газеты, вопрос о доверии главному редактору, о назначении коммерческого директора Игоря Кузьмина временно исполняющим обязанности главного редактора (на переговорах с инвесторами). Голосование было очень трудным: выбор был между коммерческим управлением газеты, что казалось более прогрессивным, и творческо-идеалистической политикой Третьякова, которая для многих определяла смысл работы в «НГ». Однако то, что зарплата в газете не выдавалась уже два месяца, сделало свое дело: далеко не все сотрудники газеты имели возможность зарабатывать «на стороне». Третьяков, который оставался верен идее независимости «НГ» до конца, окончательно осознав провал газеты как независимого издания, в итоге сам предложил закрыть газету.

Всего несколько человек проголосовало за закрытие газеты, т.е. против решения, предложенного Гагуа. Через неделю после голосования трудовому коллективу была выплачена задолженность по зарплате. Новому главному редактору удалось найти 14 миллионов рублей на выпуск номера газеты – и 8 сентября он был уже в типографии (но так и не увидел свет – типография «Известий» по каким-то причинам не стала его печатать – возможно, из-за давления со стороны Третьякова или Березовского).

Однако поражению идеи Третьякова не суждено было стать поражением Третьякова. Уединившегося и обдумывающего творческие планы, его разыскал Борис Березовский. Третьякову было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. После чего, как гласит легенда, на личном самолете Березовского он был доставлен в Москву, где с помощью частной охранной фирмы 12 сентября вернулся в редакцию «НГ» на Мясницкой, 13.[14]

Тем временем адвокаты нашли в уставе газеты противоречие, на основе которого голосование трудового коллектива газеты было признано недействительным. В решающий момент Игорь Кузьмин отдал Третьякову печать газеты – и история переворотов в «НГ» была завершена.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7