Зарубежная и российская журналистика: трансформация картины мира и ее содержание. ГЛАВА 3 коммуникации массовой культуры

Появление понятия «коммуникация» в ХХ в. по праву можно назвать одним из главнейших событий минувшего столетия. Именно в ХХ столетии впервые в истории культуры и человечества оно получило подробное рассмотрение в официальной литературе. Впервые философская, социологическая, политическая, антропологическая мысль придает коммуникации статус одного из важнейших процессов, определяющих существование человека и социума, а также вызывает к жизни большое количество теорий касательно природы феномена коммуникации, ее процессуального устройства, внутренней организации и функционирования.

То, что коммуникация начинает играть главенствующую роль, можно связать с развитием такой ее разновидности, как коммуникация в сфере массовой культуры.

Развитие массовой культуры и коммуникации происходит параллельно и следует за возникновением нового массового общества и массового человека. Одной из особенностей этого нового мира становится разрушение строгих иерархических законов организации мира, установленных еще в средние века. Как пишет немецкий философ и теолог Романо Гвардини, «в этом необозримом море событий, в бесконечной длительности времен отдельное событие теряет свое значение. Среди бесконечного множества происшествий ни одно не может быть важнее другого: ведь ни одно не имеет безусловной важности. Когда действительность переходит всякую меру, исчезают моменты, на которых покоилось средневековое представление о порядке: начало и конец, граница и середина. Одновременно исчезают и развертывающиеся между ними иерархические членения и соответствия, а за ними и символические акценты»[1]. Массовая культура и массовая коммуникация отражают то поле, в рамках которого реализуются многие социальные и культурные действия.

Исследование массовой коммуникации, ее средств, способов, методов, функций началось в России недавно: в 40–60-х гг. ХХ в., когда начала развиваться социальная психология, вынужденная в критическом плане осваивать зарубежные разработки по данной проблеме. Интерес к массовым коммуникациям носил скорее отвлеченно-теоретический характер, никак не связанный с практическими политико-идеологическими задачами управления большими массами людей с целью достижения заранее определенных результатов.

Внимание к анализу коммуникативного процесса усилилось в 60–80-е гг. ХХ столетия, когда массовая коммуникация стала трактоваться в качестве ключевого фактора в понимании динамики современного общества (работы Р. Фишера, Н. Винера, Х. Криса, Н. Лейтеса, В. Шрамма, Г. Иннеса). Более того, к концу 80-х гг. утвердилось мнение, что теория коммуникации и есть теория общества. И уже с 60-х гг. ХХ столетия коммуникации стали исследоваться с привлечением данных философии, лингвистики, культурологии, математики, психологии, данных естественно-научного познания.

Исходной посылкой теорий массовой коммуникации является само понятие «массовая коммуникация». Ч. Кули, автор теории «приобщения» индивидов к «большому сознанию» как совокупности накопленных социально значимых «состояний чувствования» и «отображений (imaginations)», выделяет коммуникацию в качестве средства актуализации «органически целого мира человеческой мысли»[2]. Дж. Г. Мид (1934) в русле таких же рассуждений рассматривал общество как результат совокупности процессов взаимодействия индивидов друг с другом. Он отмечал, что тождество образующихся в сознании индивидов значений актов взаимодействия позволяет каждому из них принимать на себя роль «другого», в том числе и «обобщенного другого», когда накопленный ими опыт предстает редуцированным таким образом, что выступает по отношению к ним в качестве общезначимого и общедоступного[3]. Отсюда уже как бы само собой напрашивается представление о «коммуникации», или общении коммуникатора и аудитории, как отношений «социальных актеров», которых объединяет одинаковый смысл, вкладываемый ими в распространяемые при этом сообщения.

Коммуникация – это общение, передача информации от человека к человеку, специфическая форма взаимодействия людей в процессах их познавательно-трудовой деятельности, осуществляющаяся главным образом при помощи языка (реже – при помощи других знаковых систем). Также сама коммуникация может быть понята как специфическое отношение, при котором его элементы посредством знаков или систем знаков взаимно влияют друг на друга, изменяя семиотическую ситуацию. В этом плане можно сказать, что коммуникация способствует социальному и культурному единству посредством употребления языков и знаков. По определению И.А. Федякина, «массовая коммуникация – целостное явление, представляющее часть человеческих взаимоотношений в современном мире… Массовая коммуникация связана с общественным бытием и общественным сознанием. Она пронизывает такие сферы общественного сознания, как идеология, общественная психология и наука, и во многом определяет его формы – политические, правовые, этические, эстетические, религиозные и прочие»[4].

Социализация и трансляция культурных ценностей членам общества – одна из главных функций массовых коммуникаций. Российский философ В.С. Степин отмечает, что все многообразие надбиологических программ человеческой жизнедеятельности «существует благодаря их особому знаковому представлению, кодированию. Они надстраиваются над биокодом, т.е. биологическими программами, характеризующими человека как биологическое существо… Биокод – это наши биологические инстинкты, предрасположенности. Социокод выступает как некая аккумуляция социально-исторического опыта. Усвоив этот опыт, человек становится человеком, личностью, частью определенной социальной структуры. Социокод – очень сложная система программ деятельности, поведения и общения. Индивидуальный и коллективный опыт составляет содержание этих программ жизнедеятельности людей, который, будучи зафиксированным в определенных знаковых, семиотических системах, выступает как социокод. В этом смысле можно говорить о программах деятельности как об особых типах языков, а об их совокупности – как о тексте»[5].

Передача текста осуществляется в процессе коммуникации, поэтому исследователи по праву вводят это понятие в определение культуры. Текст является замкнутой коммуникативной системой. Определяя сегодня культуру как систему текстов, наследственную память коллектива, исследователи называют в качестве одного из фундаментальных отграничителей, отделяющих сферу культуры от природы, появление коммуникации в различных ее проявлениях – от обмена сообщениями до обмена дарами и благами. Появление первых коммуникационных систем тесным и неразрывным образом связано с процессом складывания культуры как определенной установкой упорядоченности деятельности и мышления, отличающей сферу человеческого существования от области инстинктивного поведения существ природы[6]. Такой же позиции придерживается и французский ученый Абрам Моль: «культура – это огромное количество сообщений. Каждое из них представляет собой конечное и упорядоченное множество элементов некоторого набора, выстроенных в виде последовательности знаков по определенным законам»[7].

Подчеркивая связь культуры и коммуникации, В.Ю. Борев и А.В. Коваленко вводят понятие культурно-коммуникативной системы, определяя ее как «интегрированное множество всех основных способов передачи культурной информации»[8]. Культурно-коммуникативная система «характеризует комплекс средств, способов и форм накопления, фиксации, трансляции и распространения культурного арсенала, осуществляет механизм функционирования социальной (внегенетической) памяти человечества»[9].

Массовой коммуникации (МК) принадлежит приоритетное начало во всех типах коммуникаций. Именно в МК перекрещиваются и интегрируются интересы и ожидания членов различных социальных групп. Массовая коммуникация представляет собой социально обусловленное явление с основной функцией воздействия через передачу, получение, сохранение и актуализацию смысловой и оценочной информации, на основе которой происходит социальная адаптация и идентификация. Следует подчеркнуть, что массовая коммуникация – сложный и неоднородный процесс, специфика которого определяется несколькими факторами. Одним из них является наличие технических средств, при помощи которых осуществляется регулярное функционирование и тиражирование продукции массовой коммуникации: печать, радио и телевидение.

Массовая коммуникация не могла возникнуть вне определенных объективных предпосылок, прежде всего вне массового индустриального общества. «Ничто не выразило бы сути нового общества лучше, чем определение «массовое». Оно узнаваемо по его многочисленности, по нестабильности связей между родителями и детьми, друзьями и соседями. О нем можно догадаться по тем превращениям, которые испытывает каждый человек, становясь анонимным: реализация присущих ему желаний, страстей, интересов зависит от огромного числа людей»[10]. Причина тому – индустриализация, урбанизация и рост городского населения, что ведет к массификации, к смешению и стиранию социальных групп.

Впрочем, это не означает, что в традиционных обществах не существовало массовых форм коммуникации. В постфигуративных обществах такую роль выполняла религия. Именно религия, используя массовое общение как основу создания единого мироощущения, способствовала поддержанию чувства общности у индивидов, задавая при этом определенные параметры и направления всего культурного процесса, выполняла одну из важнейших функций массовой коммуникации – интегративно-регулятивную.

Начиная с эпохи Возрождения церковь перестает справляться с этой функцией. Данный период характеризуется секуляризацией – обмирщением общественной жизни. В то же время меняется статус самой информации. Если раньше ее содержание было раз и навсегда определено, имело целью ориентацию новых поколений на опыт старших, предопределяло позиции старших и младших как управляющих и управляемых, и совокупность норм, транслируемых новому поколению, имела здесь своим источником прошлое и осваивалась в форме следования традициям, то в конфигуративном обществе, культура которого содержит ориентацию не столько на опыт старших, сколько на актуальное знание, постоянное приращение объема информации, ее новизна приобретают все большую ценность, что способствует в конечном счете приобретению информацией признаков товара. Это один из ведущих социально-исторических факторов появления массовой коммуникации.

Еще одним фактором явилось изобретение печатного станка, что послужило началом «эпохи Гуттенберга» – эпохи широкого тиражирования информации.

В префигуративном обществе, культура которого содержит ориентацию на будущее, основанное на невозможности придерживаться традиций и опираться на опыт старших для успешной жизнедеятельности, процесс массификации ускоряется, появляются принципиально новые формы общественных коммуникаций. Чарльз Райт утверждает: «Эту новую форму можно отличить от всех других типов по характерным чертам: она предполагает сравнительно большую разнородную и анонимную аудиторию, информация передается публично, часто с ориентацией на немедленное восприятие ее большей частью аудитории и отличается быстротечностью»[11]. С появлением новых форм коммуникации складывается и новый тип культуры. Абрам Моль называет современную культуру мозаичной: «В наше время знания складываются из разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения, по созвучию или ассоциации идей… Мы будем называть эту культуру «мозаичной», потому что она представляется по сути своей случайной, сложенной из множества соприкасающихся, но не образующих конструкций фрагментов, где нет точек отсчета, нет ни одного подлинно общего понятия, но зато много понятий, обладающих большой весомостью (опорные идеи, ключевые слова и т.п.).

Эта культура уже не является в основном продуктом университетского образования, т.е. некоей рациональной организации, она есть итог ежедневно воздействующего на нас непрерывного, обильного и беспорядочного потока случайных сведений, от которых в памяти остаются лишь мимолетные впечатления и осколки идей»[12].

Специфика современной гуманитарной культуры, по мнению А. Моля, проявляется в том, что она базируется на качественно иных основаниях, нежели классическая гуманитарная культура Ренессанса и постренессансных эпох. Апофеоз классического типа культуры пришелся на пору торжества позитивизма, т.е. на середину XIX в., когда культура представляла собой стройную иерархию абсолютных ценностей, сами культурные ценности и их взаимоотношения были общепринятыми, и основные эстетические оппозиции (прекрасное – уродливое, высокое – низкое) были незыблемыми. В этой непререкаемой однозначности и общепринятости категорий и заключался смысл эстетической нормативности, характерный для классической культуры. Одним из основных подтверждений этой эстетической нормативности – существование одной всеобщей нормы эстетических ценностей – были единичные проявления «ненормальности», т.е. эстетические явления, нарушавшие общие каноны. Эти нарушения «нормальных» эстетических канонов подтверждали незыблемость правил, их неукоснительное господство. Благодаря этому, любое восприятие соотносилось с некоторой «сетью» знаний, обладавшей четко выраженной структурой и сотканной из основных, второстепенных и третьестепенных линий, «это как бы сеть маршрутов мысли со своими узловыми точками знаний»[13].

Однако существование гуманитарной культуры, по мнению мыслителя, сегодня уже невозможно. Во-первых, потому что «энциклопедическая» точка зрения предполагала зависимость уровня знаний от их количества. Но усвоение знаний ограничено естественными возможностями человеческого мозга. То, что он может вместить, несоизмеримо с тем объемом знаний, который предлагает ему сегодня окружающий мир, и этот ум по необходимости вынужден оставаться поверхностным. Во-вторых, в настоящее время сама структура мышления претерпела глубокие изменения. Ссылаясь на данные современной психологии, Абрам Моль отмечает, что в «оснащении» ума рядового человека большую роль играет сегодня то, что он прочтет на афише в метро, услышит по радио, увидит в кино или по телевизору, прочтет в газете или узнает из разговоров. Таким образом, свои ключевые понятия современный человек вырабатывает статистическим путем, по законам случая, в процессе проб и ошибок.

В этом случае проекция на экран знаний индивида, считает А. Моль, имеет форму уже не сети, а войлока, отдельные волокна которого связаны между собой случайными, по большей части ассоциативными, связями. «Эта культура, – пишет он, – есть итог ежедневно воздействующего на нас непрерывного, обильного и беспорядочного потока случайных сведений. Мы усваиваем ее через всю эту захлестывающую нас массу источников, от которых в памяти остаются лишь мимолетные впечатления и осколки знаний и идей. Мы остаемся на поверхности явлений, получая случайные впечатления от более или менее сильно воздействующих на нас фактов – ни силы критического суждения, ни умственных усилий. Единственное общее свойство, которым можно характеризовать подобную структуру – это степень плотности образующейся сети знаний»[14]. Подытоживая вышесказанное, А. Моль подчеркивает, что в наше время знания о мире формируются в основном не системой образования, а средствами массовой коммуникации.

Возможно, автор несколько утрирует ситуацию, делая выводы о неэффективности классической системы образования, однако роль средств массовой коммуникации в «оснащении ума» современного индивида нельзя недооценивать. Средства коммуникации создают вокруг индивида столь насыщенную инфосферу, что это не может не сказываться на его личности. Сама цивилизационная динамика требует человека определенного типа, человека, способного решать проблемы, поставленные ходом общественного развития. Благодаря глобализации СМИ, компьютерных сетей, доступности «инфоразвлечения» возникает глобальная мода, особенно среди молодежи, на определенную музыку, стиль одежды, поведение и т.п. «На более высоком уровне можно говорить об интенсивном формировании новых моделей и норм поведения»[15]. Описывая данную ситуацию, исследовательница М.Л. Князева вводит понятие культурного модуса личности. Культурный модус личности характеризует «пребывание человека как индивида в культуре, модель поведения в ней, интенсивность или слабость культурных интересов и притязаний, культурных реакций, характерный для данного человека образ взаимодействий с культурой, а в широком смысле – внутреннюю позицию по отношению как к культуре в ее высших, символических, интеллектуально-духовных формах, так и к информационному пространству в целом»[16]. Автор выделяет четыре степени-ступени культурного модуса: пассивный, потребительски-развлекательный, активно-воспринимающий и креативный. Однако в массовом обществе самой распространенной и наиболее характерной культурной позицией является потребительски-развлекательная.

Среди различных ее проявлений М.Л. Князева выделяет «одно весьма неоднозначное и существенное для нашей культурной жизни новообразование. Это своеобразная культурная мутация, возникшая в недрах информационного общества, может быть названа информоманией, а человек, несущий черты соответствующего поведения, – информоманом. Информомания – как бы «побочная продукция» развития информационных систем и расширения информационного пространства. Информоман – это человек, для которого информация вышла из берегов своих естественных функций – знаний, ориентации – и стала самоцелью». Следует отметить, что информация стала целью-в-себе не в сознании информомана, а лишь подчиняясь логике собственного развития. М.Л. Князева справедливо отмечает, что чрезмерное потребление информации характеризуется как несоразмерно большими ее объемами, так и неумеренной динамикой, скоростью поступления. Отсюда невозможность усвоения и переработки полученной информации. Как результат – ложная культурная активность, при которой процесс – все, цель – ничто. У человека, сложившегося в условиях концентрированного информационного поля, возникает привыкание к постоянному пребыванию в нем. Ненасытная жажда информации объясняется мозаичностью сознания. Такое сознание не имеет структуры, внутренней логики, стержня. Оно не может быть завершено, выстроено, а потому познание не приносит чувства интеллектуального прояснения, не завершается катарсисом[17].

Мозаичность, фрагментарность, разорванность стали одной из ведущих тем и принципов произведений художественной культуры (додекафоническая музыка, постмодернистский роман), и современной философии (шизосубъект Дж. Делёза и Ф. Гаттари).

Термин «мозаичная культура» мало прижился в современной научной литературе, и причин этому несколько. Во-первых, словом «мозаичная» характеризуется не современная культура вообще, а ее «таблица, спроецированная на «экран» индивидуального сознания» – термины А. Моля. Ведь и культуру в целом французский исследователь рассматривает как то «интеллектуальное «оснащение», которым располагает каждый отдельный человек в тот или иной момент, а также и как структуру знаний, которыми он обладает как член некоторой социальной группы»[18]. В этом смысле «мозаичная культура» – почти то же самое, что и «мозаичное сознание». Во-вторых, «мозаичность» – далеко не единственная характеристика современной культуры, сложившейся в условиях массовых коммуникационных процессов.

В-третьих, задолго до Абрама Моля, а именно в 40-е гг., в американской, а вскоре и в мировой печати закрепился термин «массовая культура».

Адекватное представление о «массовой культуре» можно получить, лишь поместив ее в следующий контекст: массовое общество, массовое производство, массовое потребление, массовая коммуникация. Из них вытекают важнейшие атрибуты массовой культуры, так или иначе отмечаемые ее исследователями:

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8

Столбики для парковки и столбики сигнальные

Оборудование для парковок

ros-znak.com
растворный узел для удобрений своими руками

cereris.ru
Купить гайку din 936

болты, гайки оптом и в розницу. Выгодные цены

gradient-metiz.ru

Евгений