<<<     ΛΛΛ     >>>   

Польская экономическая реформа 90-х гг., возможно, является одним из наиболее удивительных явлений в мировой истории XX века, или уж, во всяком случае, в истории западного общества. Германское "экономическое чудо", поразившее мир в 50-е гг., покоилось на многовековой хозяйственной культуре немцев. Успешные экономические реформы в ряде латиноамериканских стран произошли после десятилетий ошибочных действий, в результате которых все же был накоплен определенный опыт преобразований. В других странах (например, в Чили) к моменту реформ хотя и не было за спиной этих мучительных десятилетий, зато имелись твердая рука, обеспечивающая порядок, и общественный консенсус, сложившийся на почве отрицания марксистского эксперимента, неожиданно свалившегося на голову народа. В Польше

(1).Первоначальный вариант данной главы был опубликован в журнале "Звезда" [195].

298
сложилась, казалось бы, совсем иная ситуация, сильно напоминающая то, что нам знакомо по советскому прошлому.
Долгое время Польша не имела у себя ни развитого бизнеса, ни глубокой предпринимательской культуры, ни даже нормальной, эффективно работающей государственной администрации. Вместо этого за плечами польского общества были лишь многие десятилетия борьбы за независимость и национальную целостность. А это ведь не слишком располагает к экономическому процветанию. Практически ни разу с момента восстановления независимости и вплоть до середины 90-х гг Польша не вызвала в мире хоть сколько-нибудь серьезного интереса своими экономическими деяниями.
И вот Польша смогла сделать три на первый взгляд удивительные вещи.
Во-первых, она быстро перешла от социализма к капитализму, в частности добилась политической, финансовой и законодательной стабильности, не растягивая приобретаемое от перехода "удовольствие" на десятилетия. И это при том, что венгерский и югославский опыт основывались на постепенных преобразованиях.
Во-вторых, она не просто создала рыночную экономику, но создала экономику настолько эффективную, что темпы роста ВВП вскоре после осуществления комплекса реформ стали одними из наиболее высоких в Европе. И это при том, что Польша никогда не была на "хорошем экономическом счету" даже по восточноевропейским меркам.
В-третьих, она добилась этих результатов без диктаторского режима, без кровавого подавления недовольных из числа тех, кто понес с переходом к рынку существенные материальные и моральные потери. И это в стране, хорошо известной своими многочисленными восстаниями. Более того, даже приход на смену правому правительству левой администрации не внес существенных перемен в экономическое развитие страны.

Конечно, польский пример не является уникальным для Восточной Европы. И Чехия, и Венгрия, и Словакия, и Словения, и Хорватия прошли, в целом, тем же путем. Но польский пример, наверное, остается все же самым ярким. Польша

299

была первой страной, взявшей старт в забеге к рынку, строящемуся без всяких ограничений типа рыночного социализма. Польша первой добилась того, что трансформационный спад полностью преодолен и докризисный ВВП существенным образом превышен. Наконец, именно из Польши пришел к нам термин "шокотерапия", породивший такие страсти в политической и идеологической сферах.
Нельзя сказать, что польский пример является образцом во всех отношениях. Напротив, практически каждая восточноевропейская страна внесла свой вклад в развитие реформаторского процесса. Полякам не удалось обеспечить такую финансовую стабильность, какая имелась в Словении, не удалось добиться такой политической стабильности, какая в середине 90-х гг. отличала Хорватию, не удалось быстро провести столь же масштабную приватизацию, как в Чехословакии, не удалось стать столь же привлекательным объектом для иностранных инвестиций, каким является Венгрия. И все же именно по успехам Польши в первую очередь стали судить об успехах реформ в Центральной и Восточной Европе. Эта страна представляет собой сегодня знаковое явление.

ПИРРОВА ПОБЕДА

Специфика модернизации польской экономики состоит в том, что ее первоначальный (причем довольно длительный) этап проходил в тот период, когда Польша не имела своей государственности. Страна была разделена между тремя соседними державами - Россией, Австро-Венгрией и Пруссией впоследствии Германией).
Каждая из них шла к построению современной экономики своим особым путем, а потому к концу Первой мировой войны, т.е. к тому моменту, когда Польша стала вновь целостной и независимой, она включала в себя весьма различные по характеру и уровню развития территории. Причем различие это было связано не только с тем, что одни регионы имели, скажем,

300
лучшие природные условия для использования в промышленных и торговых целях (такое существует всегда, в любой стране), но в основном с тем, что на западе, на востоке и на юге сложились существенным образом отличающиеся друг от друга производственные традиции.
Западные земли входили ранее в состав Пруссии (Германии) - государства, осуществившего земельную реформу еще в начале XIX века (на населенных поляками землях герцогства Познаньского она была проведена несколько позднее) и наиболее динамично развивавшегося перед Первой мировой войной. Земельная реформа создала крупные, эффективно работающие хозяйства. Таким образом, на западных землях к моменту восстановления независимого польского государства уже около столетия существовала нормальная сравнительно модернизированная экономика, ориентированная на развитой германский рынок.
Правда, около полумиллиона немцев эмигрировало в Германию после того, как возникло польское государство. И это в значительной степени подорвало ту хозяйственную культуру, которая сложилась на западе страны. Однако большая часть - порядка миллиона немцев - осталась в тех местах, где они проживали на протяжении многих лет: в Познани, Верхней Силезии и Померании (а также в находящейся восточнее Лодзи). Поэтому преемственность между старыми и новыми временами сохранилась, и хозяйственная культура немецких земель легла в основу экономической модернизации независимой Польши [295, с. 57]. Как германская модернизация ранее в значительной степени определялась культурным заимствованием из Англии, Франции, Бельгии, так и польская модернизация теперь покоилась на фундаменте немецких успехов XIX столетия.
В тех же землях, которые не находились под непосредственным германским культурным воздействием, хозяйственная ситуация была более сложной.
Противоречивым оказалось положение на востоке, входившем ранее в состав Российской империи в качестве Царства Польского. Земельный вопрос там был решен даже позже, чем в Австро-Венгрии (в 60-е гг. XIX века). Дифференциа-

301
ция крестьянства проходила медленно, и соответственно медленно развивался рынок.
Правда, существовали отдельные промышленные регионы, выделявшиеся на общем, не слишком ярком, российском фоне. Объем промышленного производства на душу населения в Польше был в два раза выше, чем в среднем по России. Польша добывала 40% угля и выплавляла 23% стали империи к концу XIX столетия [277, с. 18]. Но эти отдельные прорывы качественным образом не меняли ситуацию. Кроме того восточные территории были в основном ориентированы на российский рынок, исчезающий из-за проведения большевиками автаркической хозяйственной политики. Они были оторваны от европейской хозяйственной культуры, а потому имели наихудшие условия для развития. Модернизация на востоке Польши к моменту восстановления национального государства фактически еще только делала свои первые шаги.
Южные земли входили ранее в состав Австро-Венгрии. Там земельная реформа была осуществлена только в середине XIX века, но ее результатом стало появление множества мелких крестьянских хозяйств (земельной площадью в среднем по 5 га), не ориентированных на рынок и не имеющих серьезного потенциала для развития. Галицийское крестьянство было одним из беднейших в Европе. Кроме того, дальнейшее развитие экономики (в первую очередь, промышленности) в значительной степени тормозилось неурегулированностью финансовых, политических и этнических проблем дуалистической монархии. Впрочем, поскольку в состав этих земель входили некоторые исторически более развитые регионы, юг страны имел определенные перспективы для развития.
Перед Первой мировой войной вывоз продукции из германской части будущей Польши составлял 3,886 млн. злотых, из российской части - 3,169 млн. злотых (это при том, что в данной части проживало почти 60% населения будущего независимого государства), из Галиции - всего лишь 294 млн. злотых. Производительность труда в аграрном секторе экономики также четко демонстрировала качественные различия. Германская часть почти в три раза превосходила по этому показателю Российскую и в пять раз - австрийскую часть.

302
Обеспеченность скотом на западе была в два раза выше чем на востоке и в три раза выше, чем на юге. Неудивительно, что после стабилизации финансового и политического положения в Польше во второй половине 20-х гг. доля западных земель в экспорте зерна составила 70%, а в экспорте овощной и животноводческой продукции она была даже больше [329, с. 20,23,29](1).
О том, насколько различными были условия жизни на западе, с одной стороны, и на юге и востоке, с другой, свидетельствуют также и данные о народном образовании. Еще в середине XIX века в Пруссии около 90% польских детей имели начальное образование, в Царстве Польском и Галиции соответственно 28 и 20%. Похожая ситуация сложилась и с культурой быта: в 1914 г. в прусской части Польши в кирпичных домах жил уже 71 % крестьян, но в других землях их доля была все еще невелика - от 1,4% в Галиции до 11% в Царстве Польском [73, с. 572, 578].
Особо следует выделить вопрос о предпринимательской культуре. По оценке И. Беренда, "большая часть польской буржуазии имела иностранное происхождение" [277, с. 34]. Только применительно к бывшей германской части Польши можно было говорить о формировании национальной буржуазии, о появлении предпринимателей, способных развивать самостоятельный бизнес. Да и там эффективно работающими предпринимателями в основном были немцы. В других же частях страны "класс польских коммерсантов практически отсутствовал, а торговля полностью находилась в руках евреев" [334, с. 242]. Помимо проблем экономических такое положение дел создавало еще и проблемы национально-политические. Причем дело здесь было не только в евреях.

Неравномерность и даже противоречивость развития страны, связанная с использованием различных подходов к

(1).При этом производительность труда в производстве таких основных для данного региона культур, как рожь и картофель, даже на наиболее передовых польских землях уступала производительности труда в германском сельском хозяйстве на 25% и во французском сельском хозяйстве на 13% [295, с. 58].

303
модернизации, дополнялись неравномерностью и противоречивостью, связанными с весьма пестрым национальным составом нового польского государства. При переделе земель, происшедшем после Первой мировой войны, Польша, ставшая вдруг не только независимой, но еще и сравнительно большой по территории и численности населения, явно одержала пиррову победу.
Формально возникло государство, которое чуть ли не на равных могло держать себя с ведущими европейскими державами. На фоне резко ослабевших и скукожившихся Австрии и Венгрии, а также скромно державшей себя Чехословакии, Польша казалась лидером восточноевропейского региона. Однако в плане возможностей для нормального политического и экономического развития она явно проигрывала своим южным соседям. Именно Польша (наряду с Югославией) в наибольшей степени унаследовала национальные проблемы своих "родительниц" - Австро-Венгрии и России. Те проблемы, которые поглощали лучшие силы империй, и отвлекали от решения задач модернизации.

Более 30% населения Польши составляли национальные меньшинства - украинское (14,3%), еврейское (7,8%), немецкое (4,7%) и белорусское (3,9%), причем унитарное построение государства, в котором меньшинства не имели территориальной и культурной автономии [74, с. 98], было даже более консервативным, чем построение дуалистической Австро-Венгрии после 1867 г.
Нельзя сказать, что другие наследники дуалистической монархии были дальновиднее и стремились не повторить ошибок "покойницы". Но Австрия и Венгрия оказались обкромсанными в силу собственной слабости, а также того, что Франция и Великобритания сознательно шли на унижение своих основных противников в минувшей войне. Чехословакия с ее сравнительно высокоразвитым в культурном отношении

населением, несмотря на сохранение многонациональности, сумела поддержать высокую степень управляемости внутренними процессами. Что же касается Польши, то она в полной мере испытала на себе все "прелести" пребывания в качестве своеобразной миниимперии.

304

В первые годы существования независимого польского государства правительство стремилось просто не замечать многочисленных национальных проблем. Доминировала тенденция к тому, чтобы при помощи мер законодательного и административного воздействия ассимилировать национальные меньшинства и добиться формирования некой однородной -массы польского населения. Даже в Югославии признавалось на первом этапе существования государства наличие сербов хорватов и словенцев. В Польше ничего такого не было. Иначе говоря, уроки Австро-Венгрии ничему не научили польскую политическую элиту. Она осуществляла политику которая в империи Габсбургов доказала свою абсолютную неэффективность еще в первой половине XIX столетия.

Естественно, применение подходов столетней давности создавало одну проблему за другой, и после переворота, осуществленного в 1926 г., новая власть попыталась пересмотреть свои взгляды на национальную политику. Важнейшей задачей государства стало примирение различных народов, достигаемое за счет уступок в социальной и культурной сферах [334, с. 156]. Однако в целом данное изменение политики качественным образом не повлияло на положение дел в стране, а потому на протяжении всего межвоенного периода в Польше сохранялся вялотекущий межнациональный конфликт.
Наконец, еще одним фактором, существенно осложнившим ход модернизации экономики, стала раздробленность политических сил страны, оказавшихся совершенно не готовыми к консолидации во имя национальных интересов. Если Чехословакия консолидировалась демократическим путем, Венгрия - авторитарным, а Австрия балансировала между этими двумя вариантами со сравнительно небольшими для экономики потерями, то Польша, традиционно сильная своими раздорами, попеременно оказывалась жертвой то чересчур слабого авторитаризма, то чересчур сильного соперничества "демократов". Причем в отличие от Югославии, которая являлась монархией и обладала, таким образом, хотя бы относительно консолидирующей общество фигурой короля, Польша как республика не имела даже подобного фактора стабильности.

305

Тем не менее начало развития независимой польской экономики было вроде бы не таким уж сложным. Главной финансовой проблемой в конце 1918 г. являлась валютная неразбериха. Как и в Югославии, на территории Польши к моменту завершения Первой мировой войны существовало несколько денежных единиц. Кроме австрийской кроны, немецкой марки и русского рубля, функционировавших соответственно в южной, западной и восточной частях страны, использовались в обращении также военные рубль и марка, эмитированные оккупационными властями [535, с. 41]. Однако заменить все это разнообразие денег на единую польскую марку не составило значительного труда.
В остальном же исходное положение Польши нельзя было назвать кризисным. У страны не было ни столь серьезных структурных проблем, какие испытывала Австрия с ее гипертрофированно раздутой столицей, ни столь тяжелого бремени репараций, какое лежало на германской экономике, ни столь серьезных социально-политических проблем, с какими столкнулась Венгрия, попавшая в "плен" к советам. Польше советская власть, декларировавшая необходимость национализации и ограничения свободы хозяйственной деятельности частных предпринимателей, возникала в отдельных местах, но не смогла консолидироваться и в итоге уступила власть авторитарному лидеру Юзефу Пилсудскому, который возглавлял государство вплоть до принятия конституции.
Пилсудский тут же ввязался во внешнеполитическую авантюру на Украине, завершившуюся серьезной войной с

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

По мере распространения рыночной экономики серьезно изменилось
Значительный рост экспорта польского угля
По ряду показателей Чехословакия смогла войти в десятку самых развитых стран мира
политологии Травин Д. Европейская модернизация 11 монархии
В германии существовало лишь восемь картелей