<<<     ΛΛΛ     >>>   

Дополнением к аграрному экспорту стал вывоз ряда полезных ископаемых, которыми богата Югославия (особенно цветных металлов и бокситов). Своего опыта их освоения страна почти не имела, но благодаря стабилизации в эти отрасли пришел иностранный капитал (преимущественно английский и французский, а в 30-е гг. еще и германский). Неплохим источником поступления валюты стал также вывоз лесоматериалов, который возрос в четыре раза за период 1921 -1925 гг.
Таким образом, в 1924 г. положение в Югославии качественно изменилось. Относительная политическая стабилизация (связанная с принятием в 1921 г. конституции, по которой король обладал значительными правами), обретение страной сбалансированного бюджета и улучшение условий внешней торговли привели к тому, что динар начал расти. В какой-то

189
момент даже оказался переоценен, и положительное сальдо баланса резко сократилось. Но в 1925 г. югославская валюта наконец стабилизировалась и положительное сальдо образовалось вновь.
Расширить производство сельскохозяйственной продукции оказалось довольно легко. Без крупных инвестиций и без значительной структурной перестройки экономики Югославия уже к 1925 г. превысила довоенные урожаи практически по всем видам культур (среди которых особое значение имела пшеница). Примерно на четверть возросла урожайность по сравнению с 1920г. [459, с. 506].
Сложнее, чем с растениеводством, обстояло дело с развитием животноводства, поскольку война нанесла страшный урон поголовью скота. Однако югославское правительство взяло часть репарационных платежей у Германии, Венгрии и Болгарии "натурой", сформировав несколько крупных племенных центров, которые стали основой возрождения многочисленных югославских стад.
Аграрная реформа, проводившаяся на протяжении более десяти лет и завершившаяся лишь к 1931 г., была самой радикальной среди всех аграрных реформ, осуществлявшихся в Восточной Европе в этот период времени. Белград в полной мере пошел по французскому пути с его ориентацией на мелкую крестьянскую собственность. Имевшиеся ранее очень крупные земельные хозяйства типа латифундий исчезли практически полностью. Хозяйства, превышающие по своему размеру 50 га, составили в конечном счете менее 10% всех земель, причем треть их территорий была покрыта лесом [276 с. 187]. Однако югославский вариант осуществления преобразований характеризовался одним парадоксом. Если

брать страну в целом, то реформа, пожалуй, не затормозила развитие аграрного сектора экономики, хотя в отдельных регионах передел земель и дробление крупных латифундий привели к падению производительности труда.
Дело в том , что в Сербии уже исторически сложилось мелкое землевладение. Оно не претерпело существенных изменений в ходе реформы. Изменения происходили на землях, ранее входивших в состав соседних с Сербией империй.

190
"Радикализм югославской реформы,- отмечал И. Беренд,- происходил частично из сложившейся ранее эгалитарной сербской практики землевладения, которая теперь была распространена на всю страну в целом, а частично - из этнонациональной специфики класса землевладельцев, существовавшего в прошлом на австро-венгерских территориях. Перераспределение земель должно было ослабить бывшую австрийскую и венгерскую аристократию, и за счет этого решались важнейшие политические задачи, стоявшие перед страной"[277,с.289].
На бывших территориях Австро-Венгрии, где существовали крупные владения, часть земли перешла к бедному крестьянству. По условиям аграрной реформы собственник не имел право на обладание землей в количестве большем, чем 300 га. За отобранную у него в пользу крестьян землю он получал компенсацию со стороны государства облигациями, рассчитанными на 20 лет и дававшими 5 % годовых [454, с. 16]. Крестьяне, в свою очередь, должны были оплатить полученную землю в течение десяти лет. Но существовало одно исключение: бедняки, служившие в армии во время войны, получали землю бесплатно [311, с. 5]. Данных о том, какая ноля сельского населения воспользовалась этой льготой, у нас нет, но можно представить, что она была чрезвычайно велика, поскольку вся страна была населена малоземельными крестьянами и вся страна стояла под ружьем.
Таким образом, происшедшее в результате реформы уменьшение средней величины надела бесспорно сказалось на эффективности производства в худшую сторону. По оценке Р. Бичанича, непосредственным результатом осуществления аграрной реформы в тех регионах, где она проводилась, стало падение объемов производства примерно на 20% как из-за того, что крестьяне физически не могли производить больше, так и из-за того, что рынок просто не мог потребить их некачественную продукцию [280, с. 16](1).

(1).Следует заметить, что аграрная реформа, как и всякое широкомасштабное мероприятие, в котором участвует бюрократический аппарат, получающий возможность одних поощрять, а других наказывать, сопровождалась страшной коррупцией [217, с. 242].

191
Ситуация как всегда бывает в подобных случаях, могла быть улучшена за счет привлечения инвестиций в аграрный сектор, если бы новые собственники имели право свободно перепродавать или закладывать свою землю. Но правительство стремясь в максимально возможной степени сохранить мелкую частную собственность (поскольку крестьянство было основной политической опорой государства), вязало их обязательством не совершать никаких сделок с землей в течение десяти или даже сорока лет. Таким образом, были подорваны все возможности для привлечения капиталов в аграрный сектор экономики [416, с. 353]. Государственное регулирование надолго затормозило процесс развития сельского хозяйства на бывших габсбургских землях.
Но в то же самое время на территориях, принадлежавших ранее турецкой державе, были отменены феодальные повинности. Это должно было повысить эффективность сельского хозяйства, что, скорее всего, и уравновесило в конечном счете ситуацию. Дополнительным фактором, позитивно сказавшимся на развитии аграрного сектора Югославии, стала внутренняя колонизация, в ходе которой бедные крестьяне переселялись на пригодные для обработки, но слабо использовавшиеся ранее земли.
Таким образом, в результате аграрной реформы Югославия подтвердила исторически сложившуюся еще в Сербии Х1Х века ориентацию на развитие мелкого частного сельского хозяйства. К 1931 г. более трех четвертей хозяйств не превышало по своему размеру 5 га [276, с. 290]. Из-за быстрого роста населения происходило постоянное дробление даже этих крошечных наделов. Производительность труда в такого рода хозяйствах была низкой. Многие хозяйства быстро становились убыточными. Для того чтобы поддержать крестьянство, являвшееся опорой югославской монархии, правительство должно было применять специальные меры. Так, например, в 1936г. половина накопившейся ранее крестьянской задолженности была списана [141, с. 32, 44].
Чтобы выжить в подобных условиях, югославские крестьяне должны были постоянно подрабатывать. "Фабрики в основном зависят от крестьян, которые оставляют свои маленькие

192
клочки земли на некоторое время в течение года, чтобы работать",- доносил в Лондон из Белграда эксперт британского правительства [516, с. 25]. Длительное время успешно развиваться на такой основе страна, естественно, не могла.
У аграрного развития имеются свои существенные недостатки. Быстро восстановившаяся после войны Югославия не способна была долго и успешно развиваться только за счет вывоза продовольствия и некоторых полезных ископаемых. В частности, одной из причин постепенно нараставших трудностей стала острая конкуренция, которую составили югославам некоторые специализирующиеся на сельскохозяйственном производстве (особенно в области зерновых культур) заморские страны, объективно имевшие сравнительно более низкие издержки производства. Дальнейшее развитие модернизации Югославии должно было быть в большей или меньшей степени связано с индустриализацией страны.
Тем не менее в межвоенный период значительных успехов в этом деле достигнуто не было. Внутренних источников капитала не хватало. Иностранный капитал направлялся преимущественно в горнодобывающую промышленность. Для других отраслей экономики капиталы были практически недоступны из-за плохого развития банковской системы страны. Процентные ставки держались на сравнительно высоком уровне, делая капитал слишком дорогим для рядового заемщика. В какой-то мере роль финансового посредника для Югославии стали выполнять венские банки, но к австрийским и венгерским структурам в 20-х гг. еще сохранялась антипатия из-за имперского прошлого, а в начале 30-х гг. они попали под сильный удар экономического кризиса и сами уже не способны были что-то сделать для развития югославской экономики.
То оборудование, которое было приобретено в период послевоенной инфляции, оказалось не вполне пригодно для использования в условиях финансовой стабильности, когда выявились несколько иные приоритеты развития. С этим был даже связан непродолжительный промышленный кризис 1925-1926 гг.
Не способствовала быстрому развитию промышленности и узость югославского внутреннего рынка, столь характерная для крестьянского общества, живущего в известной мере под-

193
собным хозяйством. Страна, активно ублажавшая свое крестьянство должна была попасть в ту же самую ловушку, в какую попала Франция после своей аграрной реформы времен Великой французской революции.
"Крестьянство в основном находится в весьма отсталом состоянии и очень мало использует промышленные товары, - отмечал британский эксперт в 1930 г.- Пока такое положение будет сохраняться, покупательная способность населения, 6ольшая часть богатства которого создается в сельском хозяйстве, будет оставаться низкой" [516, с. 22]. Теоретически в таких условиях страну мог бы выручать экспорт, но на внешнем рынке Югославия оказывалась конкурентоспособной только при продаже первичной, необработанной продукции.
Особую проблему для развития страны составляла неурегулированность транспортного вопроса. В свое время различные части, составившие будущую Югославию, имели четыре построенные иностранцами железнодорожные системы. Но эти системы были направлены в различные стороны (в зависимости от того, принадлежала ли данная территория той или иной империи или была независимой) и кроме того обладали колеей различной ширины. Добираться из Сербии в бывшую австро-венгерскую часть страны приходилось по железной дороге аж через Стамбул! В полной мере проблема развития железных дорог так и не была решена в межвоенный период.
Очень нестабильной была тарифная политика Югославии. Сразу после окончания войны в условиях нехватки товаров государство стимулировало импорт и ограничивало экспорт. Впоследствии политика переменилась на 180 градусов. Импорт стал ограничиваться, а экспорт - стимулироваться ради получения налоговых доходов и поддержания сбалансированности государственного бюджета. На всю страну был распространен сербский таможенный тариф 1903 г.
В 1925 г. после подписания торгового договора с Италией произошло некоторое упорядочение таможенной политики, наконец она осталась явно протекционистской.
Тарифы на основные импортируемые товары были еще более повышены по сравнению со старым сербским тарифом и варьировались в интервале от 22 до 53%. На отдельные товары (например, алкогольные напитки) тариф доходил до 300%.

194
Югославия не была европейским лидером в области протекционизма, но все же ее тарифы находились среди самых высоких . Страны, с которыми были подписаны специальные торговые соглашения, имели в торговле некоторые преимущества [459 с. 534-535; 280, с. 7]. Тем не менее в этой ситуации трудно было надеяться на то, что национальная промышленность сможет приобрести необходимое оборудование, не имея серьезных источников внутреннего накопления.
Протекционизм резко ударил по начавшей было налаживаться внешней торговле. В 1925 г. товарооборот Югославии был наибольшим - 25 млрд. динаров. Затем на протяжении второй половины 20-х гг. вплоть до начала мирового экономического кризиса товарооборот составлял лишь порядка 15 млрд. динаров [141, с. 7], несмотря на то что данный период был периодом нормального экономического развития Европы.
Весьма характерно, что защита отечественного производителя не спасла Югославию от вновь возникшего во второй половине 20-х гг. дефицита торгового баланса. Лишь в 1929 г. благодаря хорошему урожаю баланс опять стал положительным [516, с. 13]. Но в целом протекционистская политика явно препятствовала развитию внешнеэкономических связей.
Негативным моментом тарифа 1925 г. было и то, что ставки могли повышаться или понижаться решением министерства финансов по согласованию с Советом министров [141, с. 4]. Какая-либо роль законодательных органов власти в этом процессе не предусматривалась. Естественно, всевластие чиновников должно было поощрять коррупцию, и это, скорее всего, также являлось одним из факторов торможения внешнеэкономической активности Югославии.
После кризиса, поразившего мировую экономику на рубеже 20-30-х гг.(1). Югославия, как и большинство других стран

(1).Кризис не слишком сильно в сравнении с другими европейскими странами ударил по имевшей консервативную аграрную структуру и сокращающийся внешнеторговый обор югославской экономике. Но в той части, в какой она работала на экспорт, страна сильно пострадала. Условия торговли для Югославии ухудшились на 25% [277, с. 256].

195
Европы, стала в еще большей степени ужесточать меры государственного регулирования.
Уже в 1931 г. был снова повышен таможенный тариф. Если в 1925 г. средний уровень ставок возрос с 23 до 32%, то теперь он дошел до 42% [280, с. 8], что было даже больше, Австрии и Венгрии. Данный шаг представлял собой фактически разрыв всяких торговых отношений с внешним миром. Югославия полностью замыкалась в рамках собственной слабой экономики.
В том же году ввели контроль за осуществлением валютных операций. Такого рода мера была характерна для государственной политики той эпохи, но в Югославии, уделявшей большое внимание развитию сельского хозяйства, были использованы еще и специальные меры по регулированию аграрного рынка. Особому контролю подвергся рынок скота, а на зерновом рынке была установлена государственная монополия, которая, правда, быстро продемонстрировала свою неэффективность. У регулирующих органов, которым поручили осуществлять закупки, просто не хватило оборотного капитала.
Кризис ударил по бюджетным доходам, и это осложнило проблему обслуживания государственного долга. Из-за общей слабости своей экономики Югославия имела самый большой размер долга по отношению к ВВП среди всех государств - наследников Габсбургской империи. В результате пришлось вводить мораторий на платежи, а также объявить дефолт по части правительственных обязательств [276, с 229, 246].
Резко усилившийся протекционизм, как это уже бывало со многими странами в прошлом, привел и к обострению отношений с соседями. В 1935 г. разразилась торговая война с Италией , которая выразилась в полном разрыве экономических связей между этими двумя странами почти на целый год. Но даже этот кризис не привел к пересмотру государственной политики.
Правительство было обеспокоено состоянием торгового баланса и в 1936г. меры в области государственного регулирования оказались дополнены установлением контроля над импортом осуществляемым из ряда стран, а также введением

195
контроля за экспортом ради сокращения объема клиринговых операций [141, с. 9-10, 17, 19].
Однако такого рода регулирование никак не могло решить проблемы, стоящие перед страной, поскольку оно зачастую лишь осложняло жизнь национальных производителей Так например, следствием введения запретительных пошлин на импорт немецкого и чешского пива стали ответные меры, принятые в Германии и Чехословакии в отношении югославских вин. И это в то время, когда около миллиона человек было занято виноградарством и главный экономический интерес страны состоял в том, чтобы расширять рынок сбыта такого рода продукции [330, с. 72].
В какой-то степени в протекционизме еще могли быть заинтересованы Хорватия и Словения с их относительно развитой промышленностью, которой угрожала конкуренция иностранных товаров, но аграрные республики от проведения подобной политики откровенно проигрывали, что помимо хозяйственных проблем создавало еще и политические. Югославское единство трещало под ударами экономических разногласий.
Усиление этатистских начал в межвоенной Югославии затронуло и отношения собственности. Государственное предпринимательство было распространено на железнодорожную сеть, оборонную промышленность, 11 угольных шахт и 5 крупнейших коммерческих банков [280, с. 25]. В 1938 г. государственные предприятия, подчиненные министерству торговли и промышленности, охватывали 15% всего промышленного капитала страны, что по тем временам (когда в мире капитализма еще не проводилось массовых национализации) было, наверное, одним из самых высоких показателей в мире. Госсектор в сочетании с госмонополиями давал почти половину бюджетных поступлений [416, с. 500]. Для такой слаборазвитой страны, как Югославия, это был очень мощный блок, фактически ставший прообразом государственного сектора, сформированного коммунистами сразу после освобождения страны от нацистов.
Таким образом, недолгое существование Югославии, в качестве единого независимого образования быстро привело к

197
сворачиванию рыночных отношений и к постепенному движению в сторону усиления государственных начал, что, однако, не смогло сделать разодранное межнациональными противоречиями государство действительно сильным. Никакого золотого докоммунистического века в стране не было. Сосуществование множества мелких хозяйств внизу и жесткого бюрократического давления сверху, столь характерное впоследствии для титовской Югославии, имелось еще до Второй мировой войны. Общая отсталость югославской экономики предопределила высокий уровень этатизма, а тот, в свою очередь, тормозил хозяйственное развитие. Решение основных проблем модернизации было, таким образом, отложено на длительный срок.
В целом, если смотреть только по формальным показателям экономического развития, в межвоенный период Югославия показала результат значительно лучший, чем Австрия, и примерно сопоставимый с венгерскими показателями. Валовой продукт рос в среднем на 1,7% в год [213, с. 127]. Однако если исходить из того, что Югославия очень сильно отставала от большинства стран Европы и вынуждена была быстро их догонять, межвоенный период развития должен, скорее всего, считаться неудачным.
Среди всех стран, анализируемых в этой книге, Югославия имела в 1937 г. самый низкий уровень национального дохода на душу населения - всего $80, т.е. в два с лишним раза меньше, чем в Австрии и Чехословакии. Отсталой оставалась структура югославской экономики: более половины национального дохода производилось в сельском хозяйстве - редкий для Европы середины XX века случай [276, с. 307, 309].

Несмотря на очень низкую базу, с которой Югославия "стартовала", она практически не смогла приблизиться к лидерам (1).

(1).Косвенным свидетельством медленного хода модернизации Югославии является и то, что доля аграрного населения в стране оставалась очень большой и практически неизменной как на протяжении 20-х, так и на протяжении 30-х гг. составляла 79%. В значительной мере это было следствием радикальной аграрной реформы [277, с. 244].

196
Некоторые из них, например Чехословакия, даже быстро уходили за это время вперед.
Характерным для межвоенного периода развития Югославии оказалось постепенное нарастание политических экономических трудностей. Если начало 20-х гг. страна пережила сравнительно неплохо на фоне гиперинфляции разивших четыре других модернизирующихся европейских государства, то в дальнейшем югославам оказывалось все труднее и труднее обеспечить внутреннюю консолидацию необходимую для решительного прорыва в хозяйственной сфере. Если в Чехословакии консолидация была обеспечена демократическим путем, в Венгрии - авторитарным, а в Германии - сначала (в Веймарской республике) первым, а затем (при нацизме) вторым, то в Королевстве сербов, хорватов и словенцев проблема так до конца и не была разрешена.
В Скупщине происходили потасовки, которые летом 1928 г. привели к перестрелке и убийству одного из самых влиятельных политиков страны, Степана Радича. Ситуация накалилась настолько, что король Александр даже заявил в приватном разговоре, что готов пойти на отделение Хорватии [217, с. 249]. Этому, правда, воспротивились влиятельные политики страны, и тупиковая ситуация сохранилась.
В итоге в 1929 г. король Александр совершил государственный переворот, запретив деятельность всех партий. Однако время для усиления авторитарных начал было выбрано неудачно. Разразился мировой экономический кризис, и положение дел в Югославии объективно ухудшилось. В итоге через два года король смягчил свой режим, даровав стране конституцию, которая, впрочем, была не слишком демократичной. Правительство было ответственно только перед королем, но не перед парламентом.
С этого момента страна окончательно стала называться Югославией, а ее жители - не сербами, хорватами, словенцам и т.д., а югославами. Однако единства не получилось. В 1934г. изрядно досадивший многим король Александр был убит во время визита во Францию.

199
При его преемнике Петре известный экономист Милан Стоядинович , с именем которого связывались успехи финансовой стабилизации первой половины 20-х гг., возглавил правительство и попытался консолидировать общество посредством создания новой партии. Назначение Стоядиновича -__ противника диктаторских методов управления - рассматривалось многими как начало демократизации Югославии. Он амнистировал значительное число людей, интернированных при режиме короля Александра. Новый глава правительства был равно удален от всех враждующих политических лагерей и обладал значительным личным авторитетом, который, как можно было надеяться, привлечет симпатии общества [330, с. 104]. При Стоядиновиче власти впервые признали всерьез существование хорватского вопроса и необходимость его решения.
Связано это было в значительной мере с тем, что национальный конфликт принял уже абсолютно открытые формы, причем хорваты подводили под него теоретическую экономическую базу. В 1938 г. Рудольф Бичанич, член хорватской крестьянской партии, опубликовал книгу "Экономические основы хорватского вопроса", в которой стремился показать, что Хорватия в экономическом плане эксплуатируется Сербией. Эта и некоторые другие публикации, а также ответ, с которым выступили возмущенные сербы, имели большое значение для дальнейшего развития страны.
Бичанич отмечал, что хорваты платят больше косвенных
налогов, нежели сербы, что при обмене валюты в 1918 г. жители бывшей Австро-Венгрии были ущемлены, что военный долг Сербии был больше австро-венгерского, а расплачиваться пришлось всем югославам поровну, что активное строительство Белграда и содержание столичного университета осуществляются в ущерб провинции, что сербы доминируют в армии и государственном аппарате, что Савский регион является бюджетным донором и отдает в два раза больше, чем получает. Сербы же напоминали, что объем инвестиций на душу населения в Словении составляет 697 тыс. динаров, в Хорватии - 435 тыс., а в Сербии - только 336 тыс., не говоря уж о

200
других регионах, которые не имеют даже этого. Черногория скажем, привлекла только 39 тыс. динаров и вполне могла обижаться на "зажиточных" словенцев с хорватами [330 с. 136-144].
Словом, спор этот очень напоминал тот, который разразился в конце существования СССР и в известной степени не затихает внутри России даже по сей день (например, по вопросу о том, живет ли Москва за счет глубинки, и по вопросу 0 регионах-донорах). Разрешить этот спор было невозможно поскольку невозможно подходить с одними мерками к регионам отсталым и к регионам, имеющим развитую экономику привлекательную для инвестора (а потому, кстати, платящим больше налогов).
Хорватскому вопросу не суждено было быть решенным в условиях межвоенной Югославии(1). На выборах 1938 г. выяснилось, что общество по-прежнему расколото, и партия, созданная Стоядиновичем, так и не стала реальной партией власти. Сделать Югославию в том виде, в каком она тогда существовала, демократической было невозможно. Наконец, в 1941 г. офицеры осуществили еще один государственный переворот, и практически сразу после этого страна оказалась оккупирована нацистами.
Таким образом, в социально-политической сфере дестабилизация все время нарастала. Неудивительно, что Югославия принадлежало к числу стран, в которых экономическое развитие на протяжении 30-х гг. шло гораздо хуже, чем на протяжении 20-х. В отличие от Венгрии и Германии, которые смогли после кризиса 1929-1933 гг. снова набрать темп, Югославия резко замедлила свой экономический рост. Решать дальнейшие проблемы модернизации Югославии пришлось после Второй мировой войны.

(1).Бесспорно, нерешенность вопроса стала важнейшей причиной одного из самых кровавых конфликтов Второй мировой войны. Хорватские националисты - усташи отличались столь чудовищной жестокостью по отношению к сербам, что на этом фоне меркли даже многие преступления германских нацистов.

ЕДИНСТВЕННЫЙ В МИРЕ СОЦИАЛИЗМ

Послевоенное экономическое развитие Югославии оказалось весьма специфичным. Это была единственная страна в Европе сформировавшая хозяйственную систему, качественным образом отличавшуюся как от западного капитализма, так и от экономики советского типа, установленной во всех странах, оказавшихся в политической зависимости от СССР.
Начало становления послевоенной экономики, однако, не предвещало никакого ревизионизма. Освободившие страну партизаны, несмотря на формально резкий разрыв с культурой погибшего югославского королевства, на практике лишь развили ту этатистскую линию, которая явно наметилась еще в 30-е гг.
И без того значимый довоенный госсектор быстро разросся до масштабов всей не очень-то крупной национальной индустрии. Уже в 1946 г. 82% промышленности находилось в руках государства. Такая впечатляющая скорость огосударствления определялась тем, что коммунистическая революция в Югославии совпадала с национально-освободительной борьбой. Предприятия, в значительной степени принадлежавшие немецкому и итальянскому капиталу, а также местным коллаборационистам, конфисковывали у врага и тут же превращали в государственное имущество [280, с. 30]. Таким образом, никакого конфликта между классами практически не возникало.
Расширение объема госсобственности полностью соответствовало взглядам пришедшей к власти партизанской верхушки . Нельзя сказать, что югославские коммунисты по своему менталитету чем-то принципиально отличались от коммунистов других стран. Догмы у всех были одинаковые, а потому попытки установить жесткую директивную хозяйственную систему основанную в значительной степени на принудительном труде , были свойственны югославам не в меньшей (а возможно, в большей) степени, чем их соседям по Центральной и Восточной Европе.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

При попытке выхода за закрытость экономики блокирует возможность дальнейшего экономического развития
Однако в германии регрессия была выражена гораздо более ярко
С другой сказалось временное нарушение тесной 556 связи германских коммерческих банков с промышленностью
Слишком долго монархия с упоением занималась расширением границ
Сами объемы хозяйственной деятельности во франции недостаточны для получения казной большего объема